На десятках дошедших до нас экземпляров Учебной псалтыри сохранились записи, сделанные в XVII в. учащимися и учащими. Примером может быть выразительная запись на Псалтыри в издании 1689 г., в которой сформулирована самая частая мысль этих текстов: при чтении Псалтыри «Великаго Бога с помощью да открываетца разум учащим». Архимандрит Спасо-Преображенского монастыря в Ярославле Иосиф в конце XVII в. в азбучных стихах сказал об этой книге: «Псалтырь читан зде – добр будеши везде». На Псалтыри мы находим совет каждому, ищущему книжное знание: «Зри прилежно, внимай разумно, пиши неспешно, прочитай разумно»[303].

Почему во второй половине века на Печатном дворе не было ни одного издания Грамматики, ответить трудно. Ведь для потребностей справы, церковной полемики, жизни государства остро требовались люди, не просто умеющие читать и писать, а грамотные и начитанные. Можно предположить два объяснения, которые не противоречат друг другу: на Печатном дворе в эти полные потрясений, внутренней и церковной борьбы годы печатали или остро необходимые книги, или книги, указанные выше (самого широкого использования). Грамматика не являлась таковой.

Возможно и второе объяснение, касающееся вообще печатной учебной книги: руководители Печатного двора прекрасно понимали необходимость нового типа изданий, что подтверждают и материалы архива. Например, еще 28 мая 1697 г. Федору Поликарпову и Николаю Семенову, «учащим в школе учеников греческаго и славянскаго языков грамматическим искусствам», приказано переписать выполненный Епифанием Славинецким перевод «Книги Лексикон греко-славяно-латинский» и представить полностью подготовленный текст «в 207 лето в день Пасхи» – в 1699 г.[304] Однако Лексикон под именем Поликарпова вышел только в 1704 г. Об этом же говорят и издания начала XVIII в. Уже в июне 1701 г. издан Букварь славяно-греко-латинский того же Федора Поликарпова. В 1703 г. из печати в январе и в мае выходит «Арифметика» Леонтия Магницкого и Таблицы логарифмов, синусов, тангенсов и секансов.

Однако, возможно, дело обстояло гораздо проще: в списке книг лавки Печатного двора указано[305], что с 1 сентября 1662 г. по 1 августа 1663 г. продано «10 книг Грамматик по 16 алтын по 4 деньги», т. е. за ту полтину, которая и была назначена как «указная» цена нововышедшей Грамматики Мелетия Смотрицкого в феврале 1648 г.[306] Это означает, что первое издание Грамматики в 1663 г. еще не разошлось полностью, хотя и было, судя по продаже десяти экземпляров, востребовано. Однако в 1683 г., когда понадобились книги для Типографской школы, нашелся только один казенный экземпляр, второй пришлось покупать[307]. Грамматика была выпущена вновь только в 1721 г. и для нового издания переделана Федором Поликарповым. Возможно, одна из причин или даже самая существенная причина заключалась в понимании руководителями Печатного двора необходимости, по крайней мере в государственной жизни, «преодоления билингвизма, объективно уже в XVII в. становящегося анахронизмом, и перехода на новую, единую систему литературных норм»[308], что и стало задачей печатной книги XVIII в.

Совершенно очевидно, что в качестве учебных книг во второй половине XVII в. использовались достаточно широко издания других типографий, учебники греческого, латинского и западных языков, богословская и иная литература. Учебниками истории оставались Хронографы, книга Барония, разнообразные летописцы, как напомнил А. Г. Авдеев, киевские Синопсисы Иннокентия Гизеля вышли в 1674, 1678 гг. и на излете интересующего нас времени в 1700 г. Синопсис стал особенно популярен в XVIII в. Например, экземпляр книги в издании 1674 г. в Ярославле купил в 1722 г. таможни подьячий Стефан Дмитриев сын, тот же экземпляр Синопсиса принадлежал в XVIII в. ярославцу посадскому человеку Петру Тиханову[309].

За сохранностью учебной книги в школах следили, поэтому мы можем считать, что московские печатные учебные книги «обслуживали» или нескольких учащихся школы, или несколько поколений детей одной семьи. Сохранились тексты XVII в. о ценности и необходимости бережного отношения к книге – например, стихотворная «инструкция», содержащая правила обращения с книгой[310]:

Оборот титульного листа и начало предисловия (л. 2). Учебный часослов. М.: Печ. двор, 3 марта 1685 г. (Я. II, 556)

И тем не менее, как уже было сказано, учебные книги, изданные во второй половине века, до нас почти не дошли, несмотря на большое количество экземпляров.

Необходимо также напомнить, что во второй половине XVII в. вышли и две светские учебные книги: в 1682 г. – «Считание удобное», таблица умножения, а в 1699-м – «Краткое обыкновенное учение, с крепчайшим и лучшим растолкованием, в строении пеших полков» – маленькая книжечка «на листу» (8°, 8 л. – как и Азбука), которая была переиздана в XVIII в.

а

б

в

г

Букварь языка словенска (Азбука с предисловием и с прибавкой орации для учения). М.: Печ. двор, 28 сентября 1667 г. (Я. II, 298): а — титульный лист; б, в — предисловие (л. 1, л. 1 об., 2); г – приветствие на Рождество Христово (л. 16)

Таким образом, в интересующее нас переходное время государственная типография России – Московский печатный двор – выпустила более полумиллиона (537 620) экземпляров книг для обучения вере и грамоте, идеально соответствующих задачам обучения, сформулированным в предисловии к самим изданиям. В Часословце учебном, вышедшем в марте 1685 г., автор предисловия обращается к «благочестивым родителям» с просьбой давать в «златое детства время» «сию книгу, именуемую Часослов», напечатанную «во всеобщую пользу всех православных христиан»: «…вы, родителие благочестивии, яко началоположение жития христианского… чадом вашим вручайте ко учению…», «да учащеся дети писмен чтению, купно обыкнут молитися». Эта основная мысль единства обучения грамоте и вере, которая более всего достигалась именно выбором книг для обучения, выражена в цитируемом предисловии кратко и четко: «Вы же, чада христоименитая, радостно приемлюще ю (книгу Часословец. – И.П.), тщитеся честе и разумети напечатанная, да и чтуще – молитеся, и молящеся – чтете… ибо молитва есть глаголание к Богу, чтение же – Божия к вам беседа». Судя по тексту, его автор знал и предисловие и послесловие Букваря Василия Бурцова 1634 г., в котором уже были изложены те же традиционные для всех московских печатных учебных книг XVII в. принципы.