Многие фанаты «Звездных войн» согласятся – то, что описано в первом варианте сценария, звучит интереснее того, что попало на экран. Есть лишь пара исключений: разговор Оби-Вана с Дарт Молом кажется некорректным после смерти Квайгона; и отсутствие объяснения возвышения Палпатина. Оба этих момента будут исправлены в последующих вариантах сценария.

Проблема в том, что исправлено будет и многое другое. Самое крупное изменение то, что Квай-Гон (теперь с дефисом) присоединяется к Оби-Вану с самого начала, заменяя его в некоторых сценах и отвлекая от того, что могло бы быть путешествием героя для Оби-Вана. Во время всех событий на Татуине Оби-Ван теперь остается на корабле, и между ним и Энакином не возникает связи. Падме Джа-Джа веселит, а не отталкивает. Энакин превратился из юного Будды в мальчика-гонщика – возможно, больше став похожим на Лукаса в этом возрасте.

Теперь Совет Джедаев говорит нам о том, что в мальчике есть что-то таинственное, потому что ничто в его поведении на это больше не указывает. Лукас вырезал сцену, в которой Уотто снимал с шеи Энакина датчик раба, которая сделала бы персонажа более симпатичным. Он вырезал способность Энакина вывести корабль из гиперпространства прямо у поверхности планеты. Казалось, Лукас специально старался сделать все, чтобы «Эпизод I» не стал путешествием героя ни для Энакина, ни для Оби-Вана.

Масса больших и малых изменений делала сценарий глупее. Лукас добавил двухголового шутника, ведущего гонок, вместо того чтобы гонщиков объявил сам Джабба Хатт. И было изменение, которое принесло Лукасу бесконечные проблемы: превращение Джа-Джа Бинкса из мудрого изгоя, говорящего на нормальном языке, в неуклюжего клоуна. Лукас говорит, что основал эту новую комичную версию Бинкса на великих комиках немого кино – Бастере Китоне, Чарли Чаплине, Гарольде Ллойде – с небольшой добавкой Джимми Стюарта и Дэнни Кея. Но в его ужимках, походке и фальцете – озвучивал персонажа чернокожий актер Ахмед Бест – критики увидели что-то куда более зловещее: «растамана Степина Фетчита[106]», как сказал обозреватель Wall Street Journal Джо Моргенштерн, первый применивший это сравнение в своем обзоре «Эпизода I». Лукас и Бест многократно заявляли, что это не было их намерением. «Как можно смотреть на оранжевую амфибию и заявлять, что он с Ямайки? – возмущался Лукас в интервью ВВС вскоре после выхода «Эпизода I». – Если говорить эти слова по-ямайски, то это ничуть не похоже на то, как говорит их Джа-Джа Бинкс». Его протест не имел эффекта, частично потому, что в фильме еще дважды возникала проблема ненамеренных расистских образов. Неймодианцы из Торговой Федерации (Нут Ганрей и ему подобные) на самом деле говорили с мягким трансильванским акцентом, но критики видели одежду в китайском стиле и слышали Чарли Чана. Уотто говорил в манере, подобной итальянскому лавочнику; критики замечали большой нос и считали его антисемитской карикатурой. Лукас по-прежнему черпал вдохновение из множества источников, но на этот раз источники будто сговорились, чтобы выставить его расистом.

Зачем надо было вообще превращать Бинкса из мудреца в клоуна? Похоже, Лукас переживал из-за того, что приквелы были мрачнее оригинальной трилогии. Они рассказывали о падении Старой Республики, падении Джедаев, появлении Вейдера, его почти полном уничтожении от руки Кеноби, смерти матери Люка и Леи. Лукас пытался компенсировать это комичными моментами, хоть и грубовато скроенными. Дело было не только в том, что он пытался быть и Уиллардом Хайком, и Лоуренсом Кэзданом сразу – пытался одновременно отполировать свой сценарий и вставить в него шутки. Человек, воспитывающий троих детей, может привыкнуть отпугивать кошмары смешными голосами и глуповатыми шутками.

К моменту окончания второго варианта сценария фильм, который как он клялся, не будет стоить больше 50 миллионов долларов, должен был обойтись уже в 60. Когда он закончил последний вариант, то прогноз стоимости составил 100 миллионов – практически все состояние Лукаса. Снова Лукас шел ва-банк. Это был его шанс обеспечить Lucasfilm средствами на годы вперед и побить – или подойти близко к результатам «Титаника», нового короля кассовых сборов. (Ожидалось, что фильм провалится, но эпическая картина Джеймса Кэмерона собрала рекордные 600 миллионов долларов в 1997 году только в США.) Но, возможно, самое главное – это был шанс закрепить место Лукаса в истории как пионера цифрового кино.

Но способности ILM в компьютерной графике, когда дело касалось безумных созданий и полета фантазии космического фэнтези, были еще не опробованы. А что, если бы были «Звездные войны», на которых можно было бы потренироваться? А что, если оригинальной трилогии сделать компьютерную подтяжку?

В апреле 1996 года в доме кинематографиста и друга по УЮК Мэтью Роббинса Джордж Лукас присутствовал на ужине в честь Артура Пенна, знаменитого режиссера множества фильмов, в том числе фильма «Маленький большой человек» (1970), где герой Дастина Хоффмана жил среди индейцев. Пенну на тот момент было за 70. Атмосфера была праздничной, но Лукас сел за стол слегка раздраженным. Ему было уже почти 52, он только что потратил 500 тысяч долларов на картину и беспокоился, что переплатил. Он думал о течении времени: «Раньше я мог хватать стрелы на лету. Теперь я даже не вижу, как они пролетают мимо, – сказал он. – Просыпаешься утром, потом идешь спать. Если повезет, между этим успеешь еще поесть».

Журналисту, присутствовавшему на ужине, Лукас жаловался на критику кинематографистов в СМИ, особенно на то, как журналисты обошлись с Оливером Стоуном за приукрашивание исторических деталей в «Дж. Ф.К.». Как журналисты могут судить? Они все меньше и меньше соприкасались с реальностью. Лукас пальцами нарисовал квадрат на столе. «Мы работаем внутри, – сказал он, – а они – снаружи».

Пенн рассказывал о сложностях кинопроизводства и о том, как многое зависит от судьбы. «Маленький большой человек» снимался в снегах, но потом пришел антициклон, и снег растаял. Съемочная группа месяц ждала, пока температура вновь опустится и выпадет снег. Они пробовали несколько вариантов фальшивого снега, но ничто не работало.

«Вот в чем разница с сегодняшним днем», – сказал Лукас с триумфом в голосе. Если бы это случилось сегодня, он бы просто добавил снег с помощью CGI. «Я бы просто его сделал», – сказал он.

Пенн, сторонник натурализма в кино, был в шоке. Он ни слова не сказал, но все поняли, что ему бы и в голову не пришло улучшить свой фильм с помощью компьютерного снега.

Но для Лукаса это было естественное решение всех сложностей кинопроцесса. В конце концов, он был аниматором – именно это было первым предметом, который он стал изучать в УЮК, и это было его первой карьерой, выбранной им после УЮК. К 1996 году он был убежден, что нет ничего, чего компьютерная анимация не могла или не должна была делать.

Но художнику, даже аниматору, нужны холсты, чтобы практиковаться на них. У него был год до начала съемок еще не названного «Эпизода I», который должен был выйти в 1997-м. В 1996 году уже было ясно, что дату выхода придется сдвинуть на 1999-й. (В качестве компенсации Lucasfilm устроила скоординированное событие расширенной вселенной в 1996-м, в рамках которого вариации на тему одних и тех же событий, действие которых происходит после событий фильма «Империя наносит ответный удар», были рассказаны с разных точек зрения в книге, комиксе и видеоигре с одним именем – «Тени империи». Событие называли «фильмом без фильма».) Тем временем был придуман тест, чтобы выяснить, что компьютерная графика может сделать для «Звездных войн». В зависимости от точки зрения Лукас либо собирался исправить вещи, давно его беспокоившие, с помощью современных инструментов – как если бы он добавил снег с помощью CGI в «Маленького большого человека»; либо пожертвовать своим оригинальным фильмом на алтаре нового бога – компьютерных эффектов.