– Отличный фингал. – Рыжая девочка бесцеремонно разглядывала Мишу. – Классно тебе врезали.

– А представляешь, какой фингалище у того парня? – насупился Миша.

– Представляю, – легко согласилась девочка. – Я – Тоха.

У Тохи были длинные волосы и широко расставленные серо-зелёные глаза. Когда она улыбалась, становились видны чуть крупноватые зубы.

– Антонина! – грозно одернул её папа. Девочка слегка поморщилась.

В этот момент Мише вдруг стало не до новых знакомых. Тут бы от старых как-то отвязаться… К двум старшим мальчикам, с унылым видом волоча ноги, плёлся… Дёма Квасников!

Когда родители и Дёмины братья наконец вышли из купе, вожатый долго откашливался и хмыкал, разглядывая то носки своих сандалий, то объявление, что курить запрещено. Он явно не знал, что следует теперь говорить или делать.

– Вас-то как зовут? – начала наконец разговор Тоха, которая, едва оставив вещи в своём купе, немедленно отправилась к мальчикам.

Ничего удивительного: если в её собственном купе, кроме неё, пока никого не было, то здесь собрались все её новые знакомые: вожатый, Арам, Миша и Дёма.

– Кхм. Да! – вскинулся вожатый. – Давайте знакомиться! Меня зовут Константин Алексеевич. Я буду сейчас называть ваши имена по списку, а вы отзывайтесь.

– Для Константина Алексеевича у него слишком оттопыренные уши… – едва слышно пробормотал Арам.

– Домбаян, Арам!

– Тут я.

– Квасников, Денис!

– Здеся…

– Славин, Михаил!

Миша молча кивнул и поднял руку.

– Гаврина, Антонина!

Тоха пожала плечами.

– Гав-рю-шааа! – прыснул Дёма. А затем, изображая голос кота Матроскина из мультфильма, промяукал: – Гаврюша, ко мне!

Маленькая рыжая девочка с косичками подобралась, отвела назад плечо, несильно сжала кулак… Молниеносное движение – и через пару секунд Дёмин нос уже стремительно наливался помидорным цветом.

Вожатый Константин Алексеевич вклинился между ними и вцепился в плечи обоим.

– Девочкам хамить вредно для здоровья! – назидательно сообщила Тоха Дёме, который оторопело смотрел на неё, не двигаясь и как будто ещё не веря тому, что произошло, и доверительным тоном добавила: – Особенно если восточными единоборствами занимаются. Третий год уже…

– Ребята! – расстроенно и немного возмущённо протянул Константин Алексеевич и, как показалось Мише, даже шевельнул ушами от волнения. – Ребята!..

Но, что сказать дальше, он, увы, так и не смог придумать и только поднимал и опускал плечи, до тех пор пока вполне собой довольная Тоха не ушла обживаться в своё купе.

Миша смотрел в окно и внутренне улыбался. Каникулы обещали быть не такими уж пропащими…

– До двух часов можно спать спокойно. – Константин Алексеевич положил телефон на столик. Темнота за окном стремительно сгущалась.

– Почему до двух? – зевнул Миша. – Мы же утром прибываем.

Константин Алексеевич вздохнул:

– Ночью на станции ещё две вожатые садятся. Девушки. Им надо будет с вещами помочь. Но вы можете спать, я сам справлюсь.

Вставать в два часа ночи и помогать каким-то неведомым девушкам тащить чемоданы Константину Алексеевичу решительно не хотелось.

Дёма уже посапывал на верхней полке, над местом вожатого.

– Я до двух не ложусь, если что, – Арам свесился со второй полки.

Константин Алексеевич лишь покачал головой: Арам определённо не производил впечатления чемпиона по переноске тяжестей.

– И что же ты собираешься делать до двух часов ночи?

– Читать, разумеется, – Арам пожал плечами с независимым видом. На его подушке и в самом деле уже лежала раскрытая толстенная книга.

– Во-первых, детям необходимо не менее восьми часов здорового ночного сна, – сердито сообщил вожатый. – А во-вторых, сейчас всё равно свет выключат.

– Во-первых, – передразнил его Арам, – откуда вы знаете, здоровый у меня сон или не очень? А во-вторых, у меня есть фонарик.

Константин Алексеевич вспыхнул, его прозрачные уши слегка порозовели:

– Я не собираюсь затевать дискуссии…

– А почему? – Арам пристроился поудобнее и подпёр щёку ладонью. – Во-первых, в споре рождается истина. А во-вторых…

– Так! – перебил его вожатый, решительно вставая. – Я вернусь через десять минут. Через пятнадцать. И чтобы все спали, когда я вернусь!

Он с грохотом задвинул за собой дверь купе.

– Сейчас, – едва слышно возле самого Мишиного уха шепнул Тешин голос.

Пушистый фиолетовый комок неловко взобрался на столик. Теша встал на цыпочки, подтянулся к верхней полке, где лежал, уткнувшись в книжку, Арам, а потом вдруг стал дуть что было силы.

– Всё, – уже в полный голос сообщил явно довольный собой Теша, спрыгивая со стола на нижнюю полку. – Будет спать.

Миша привстал и с недоверием посмотрел на полку над собой. Арам мирно сопел носом в книжку.

– Ты зачем это сделал? – нахмурился он, изумлённо глядя на квартирного. – И вообще, откуда ты взялся?..

– Ты позвал, – вздохнул Теша. – А этот пусть спит. Во-первых, – продолжил он, тоже невольно копируя интонации вожатого, – не люблю, когда ругаются. А во-вторых, я есть хочу. У меня всегда на нервной почве аппетит страшный просыпается. Вот мы как из дома вышли, так я с тех пор есть хочу…

Миша потряс головой, пытаясь привыкнуть к мысли, что квартирный едет с ним в лагерь.

– Там мама бутерброды какие-то положила… – Он протянул руку к пакету, оставленному под столиком, и осторожно, стараясь не шуршать, потянул его к себе.

– Поздно, – Теша снова вздохнул. – Нет уже тех бутербродов. Хорошие были. Только маленькие. Очень.

– Когда ж ты успел? – изумился Миша.

– Пока в чемодане сидел. Я не виноват, я нервничаю. Я из дома, между прочим, не выходил никогда. И это ты меня сюда притащил. Вообще.

– Ну и сиди голодный, – обиделся Миша. – Всёравно есть больше нечего.

Теша тем временем уже наполовину влез в ящик под нижней полкой прямо сквозь стенку.

– Сейчас-сейчас… где-то тут было… Вот! – Он вылез с довольным видом, держа в руках здоровенный помидор.

– Негусто, но лучше, чем ничего… соли бы… и перчику, пожалуй, не помешает, – Теша растерянно оглянулся, будто и впрямь ожидая увидеть стоящую на полке солонку.

– Ты что! – Миша испуганно протянул руку к помидору. – Это же не моё. То есть не наше!

Но было поздно: Теша поспешно впился в помидор зубами.

В этот момент поезд дёрнулся и остановился. С верхней полки ухнула толстенная книжка Арама и угодила Теше прямо по голове. Громко клацнули зубы. Во все стороны брызнул розовый помидорный сок.

– Брать чужое – нехорошо, – наставительно сообщил Миша. – Наказание вот тебе.

– Не наказание это никакое, а дом этот дурацкий, передвижной! – пробурчал Теша с набитым ртом. – Никакого покою!

– Всю простыню мне забрызгал, – недовольно прокомментировал Миша и подобрал с пола книгу. На обложке было написано что-то по-английски.

Дверь в купе с грохотом отодвинулась:

– Чаю? Этот, в тамбуре, – ваш будет? Так вы ему передайте…

– Вы-вы-вы… – кто? – Миша, вытаращив глаза, разглядывал странное существо, стоящее в дверях.

– Не видишь, что ли? Купейный[2] я, – буднично ответил вошедший. Голос у него, надо сказать, отличался особой ворчливостью.

Купейный состоял преимущественно из огромной синей фуражки и роскошных пшеничного цвета усов. Там, где заканчивалась фуражка, почти сразу начинались усы. А там, где заканчивались усы, почти сразу заканчивался и весь Купейный. Из-под козырька блестели внимательные острые глазки.