– А в чемодан. Наше-то барахлишко завсегда в хозяйский чемодан поместится, ты не смотри, что на вид они по размеру почти одинаковые. Да и сам ты в тот же чемодан залезешь. Травы не перепутай! Вот в этом мешке – от кашля, здесь – от гриппа, это от головной боли, вот от бессонницы, а это – от морской болезни…

– Какой болезни? – удивился Теша.

– Морской, – важно пояснил Соколовский. – Она, ну… от моря бывает. Люди, они от моря все больные и зелёные, а всё равно лезут.

В этот момент прямо из обоев показался ещё один любопытный нос. Нос хищно пошевелился, а затем его обладательница выбралась из стены, деловито прошлась по комнате и, заглянув в сундук, одобрительно кивнула.

– Привет, – хмуро кивнул Теша. – Я вот тут… собираюсь.

– Я знаю, – пожала плечами вошедшая и, нимало не смущаясь, пояснила: – Я подслушивала.

Звали новую гостью Маруней, была она по роду занятий квартирной, а по национальности – кикиморой болотной.

Родилась она когда-то на свет кикиморой, и любимым её занятием в молодости было заманивать путников на болото блуждающими огоньками. На почве общих интересов дружила в ту пору с лешим. А потом поселилась с людьми и стала кикиморой домашней, а позже и вовсе предпочла величать себя – домовой и о болотном прошлом вспоминать не любила.

– Ты, Теш, главное дело, с лешими дружбы не води, – авторитетно посоветовала она, – плохая компания. Ну и там, знаешь, русалки всякие… кикиморы опять же. В общем, много там всякого сброду будет. Так ты уж поостерегись, я-то знаю, о чём говорю!

– Ну, – хмыкнул мудрый Соколовский, – лешие-то, положим, и не самое худшее. И родня они нам, в конце концов, да и сами – в своём доме хозяева, как мы, только что дом у них – пуща лесная. Я так мыслю, что и подсобят, ежели чего…

– Ни. За. Что, – отчеканила Маруня. – Лешие – они…

– А я думал, – робко вмешался Теша, – Лешие – это так… вроде сказки.

Соколовский с Маруней разом замолчали, пристально посмотрели на Тешу, а потом вдруг расхохотались.

– Эх, молодо-зелено, – выговорил, наконец, Соколовский-Квартирный, отсмеявшись и вытирая выступившие слёзы кончиком бороды, – сказки… будут тебе сказки!

– Ну не знаю, – заметил Прокопий Капитонович. – Не бывало ещё такого, чтобы человек домового с собой позвал, не насовсем уезжая.

– Так ведь в том-то и дело! – с горячностью подхватил Теша. – Страшно же! А ну как он назад меня забудет с собой позвать? И что тогда… там, в лагере, – насовсем оставаться?!

– Вот и нечего кататься бесперечь, – уверенно заявил Прокопий Капитонович.

– Так ведь… – Теша даже задохнулся от возмущения, однако не нашёлся что сказать и обернулся к Соколовскому-Квартирному.

Прокопий Капитонович с первого этажа считался в доме номер 67 личностью весьма уважаемой и авторитетной. Дело в том, что, в отличие от большинства юных квартирных – ровесников многоэтажки, – он появился на свет несколько десятков лет назад, в небольшом частном домике по соседству. Правда, своего переезда Прокопий Капитонович почти не помнил, поскольку благополучно проспал его, забравшись в комод. Выглянув из окна на следующий день, он увидел привычную картину – мусорный бак и угол металлического гаража, в точности такого же, какой был в его прежнем дворе. Поэтому он так и остался навсегда убеждён, что мир состоит из двух-трёх домов, и отовсюду в нём виден край гаража и мусорный бак. Тем не менее среди домоседов-квартирных он почиталася за великого путешественника.

Впрочем, спорить с авторитетом Соколовского, пережившего не меньше десятка переездов, он, конечно, не мог. Что, кстати, немало раздражало самого Прокопия Капитоновича.

Соколовский, степенно откашлявшись, кивнул, наконец, большой косматой головой:

– Человек сказал: «Поехали со мной!» Нельзя Правила нарушать! Сказано – надо!

Прокопий Капитонович открыл было рот, чтобы что-то возразить, однако его уже никто не слушал, а какая-то мелкая кикиморка даже шикнула на него.

– Ну так что там? Что дальше? – зашумели все сразу.

– Ну… – Теша оглянулся вокруг и, убедившись, что все собравшиеся на чердаке внимательно его слушают, набрал побольше воздуха: – Дальше был чемодан…

Мишин чемодан оказался неожиданно тяжёлым. Хорошо, что на колёсиках.

«Что она туда насовала?» – недовольно думал Миша, выволакивая чемодан из такси. Маме трогать поклажу он не давал принципиально. Кто здесь мужчина, в конце концов?

Кругом сновали люди с чемоданами и тележками, таксисты зазывали пассажиров, диспетчер поминутно объявлял о прибывающих и отбывающих поездах. Мама между тем озиралась вокруг, ища кого-то глазами.

– Ну где же он? – Мама нахмурилась. – Сказал, будет в джинсах и оранжевой футболке. Никого похожего не вижу. А ты?

Миша молча помотал головой. Его внимание привлёк пёстрый ларёк неподалёку. На прилавке расположились разноцветные коллекции динозавров, роботов-трансформеров и каких-то журналов. Он дёрнул маму за рукав:

– Я схожу, посмотрю?

– Да, конечно, – рассеянно ответила мама, продолжая оглядываться.

Возле прилавка киоска стоял худенький темноволосый мальчик, одетый в короткие шорты и белую футболку. На носу у него красовались толстенные очки в пластмассовой оправе. На вид он был немного младше Миши. Мальчик придирчиво рассматривал сборный скелет тираннозавра, попутно непонятно для кого комментируя увиденное:

– Если хотите знать моё мнение, пропорции тела у данного тиранозавруса рекса соблюдены чрезвычайно неточно, – видно было, что полную усталую киоскёршу нисколько не интересует мнение темноволосого мальчика, но она терпеливо слушала, подперев щёку ладонью, а мальчик гнул свою линию: – Хвост, как минимум, слабоват. Вы себе, вообще, представляете, как бы он с таким хвостом держал равновесие? А вот эти передние конечности? И потом, эти зубы. Могу спорить, что ни у одного динозавра вообще – ни одного, вы слышите! – не может быть таких ровных и здоровых зубов! Это, в конце концов, неисторично. Динозавры не очень-то следили за гигиеной полости рта.

– Вот у этого чудища вроде поменьше зубы. – Продавщица протянула мальчику другого динозавра, поменьше размерами.

– Ну что вы говорите, – отмахнулся мальчик. – Это же диплодокус халлорум. Отряд ящеротазовые, инфраотряд зауроподы, семейство диплодоки. Он вообще травоядный!

Лицо продавщицы вытянулось:

– А сколько тебе лет, мальчик?

– Восемь, – равнодушно ответил тот, придирчиво осматривая диплодока и неодобрительно качая головой. – Ну вообще-то я биолог. Просто сейчас в лагерь на каникулы еду. А что касается гигиены, раз уж вы этим вопросом, я смотрю, заинтересовались, то не до того там было. Вот если, к примеру, бронтозавр какой – за ним, конечно, особенно и охотиться не надо – подходи да ешь. С любого конца. Если голову откусить, он ещё потом ходить будет, пока обо всём догадается. Спокойно себе ешь дальше. Но бывали ведь жертвы и пошустрее. А кроме того, существует версия, что тираннозавры были не столько хищниками, сколько падальщиками…

Продавщица сморщилась:

– Возьми, мальчик, динозавра. Не надо денег, просто так возьми… только не рассказывай про них больше, не надо…

Мальчик небрежно сунул фигурку диплодока в карман, отвернулся от прилавка и пошёл куда-то в направлении центра площади.

Миша уже успел заметить, что ничего особенно интересного на прилавке нет. Поэтому он поспешил догнать незнакомого мальчика:

– Привет! А я тоже в лагерь еду. Ты не в «Солнышко»?

– Привет. – Мальчик остановился. – В «Солнышко». Ну давай знакомиться. Арам.

Арам без улыбки протянул худенькую руку, и Мише ничего не оставалось, как пожать её.

– Миша. Мне уже, кстати, девять. А Арам – это Арамис?

– Нет, – спокойно пояснил тот. – Арам – это Арам…

Они подошли к Мишиной маме. Рядом с ней стоял какой-то длинный нескладный парень в джинсах и оранжевой футболке и ещё куча народу. Парня отличала слегка мятая одежда, стрижка «полубокс» и крупные, трогательно оттопыренные розоватые уши. На вид ему было лет 18–19. Мишина мама шепнула сыну, что это его вожатый Костик. Молодая красивая женщина с тёмными волосами была, видимо, мамой Арама, поскольку она тут же рассеянно обняла его за плечи, продолжая слушать, как парень в футболке что-то рассказывает, неловко взмахивая руками. Рядом стояла маленького роста рыжеволосая девочка с суетливой мамой и невысоким грузноватым папой. И ещё здесь были двое рослых и крепко сбитых мальчиков постарше, с отцом. Эти трое чем-то неуловимым неприятно напоминали Дёму Квасникова. Мишу передёрнуло. Хорошо, что они явно будут в другом отряде.