На последнем слове он задержался. Не потому, что самолет приближался к Парижу, а из-за электронного письма, которое получил от Келлера незадолго перед отлетом. Составлено оно было в финансовом отделе ФБР и содержало диаграмму движения денежных средств семейства Вейш. Открыв приложение к письму, он пролистал документ.

Ребята из финансового департамента проделали отличную работу. Неудивительно, что миллиардер, входивший в число самых богатых людей мира, имел множество источников дохода. Искусство состояло в том, чтобы разобраться в этой путанице из фирм, депозитов и фондов. Большая часть сведений в документе, представлявшем собой схему из фамилий, названий компаний и корпораций, соединенных стрелками, соответствовала обычному денежному обороту. В основном эта деятельность была направлена на то, чтобы преумножить накопленное или уменьшить налоги, а также время от времени делать добрые дела.

Прочитав документ в первый раз, он не нашел в нем ничего интересного. Но в конце размещался обзор мероприятий и событий, в которые вкладывал средства Павел Вейш, а иногда даже полностью финансировал их. Он был составлен в хронологическом порядке. И на самом верху значилось событие, которое он пропустил во время первого чтения по непонятным ему причинам.

«Показ мод в Париже» – было написано там, а под ним – завтрашняя дата. Организатором был дом мод, о котором он никогда прежде не слышал, под названием «Измени мир». Если верить отчету, финансировала его акционерная компания с офисом в Кабо-Верде, принадлежавшая, судя по всему, Павлу Вейшу.

Миллнер стал искать место, где будет проводиться показ, и, хотя он знал очень мало адресов в Париже, этот оказался ему знакомым: Лувр. Но особенно его встревожил девиз мероприятия, указанный в описании под датой: «Террор красоты».

Они без остановки неслись по автобанам, разве что пару раз заезжали на заправки, и Хелен воспользовалась этим для того, чтобы сходить в туалет. Ральф купил сэндвичи, печенье, чипсы и жевательные конфеты, но аппетита у нее не было. Большую часть времени она испытывала дурноту. Поездка показалась ей бесконечной, но в итоге они все-таки добрались до Парижа. Прежде Хелен частенько бывала в этом городе, однако всегда путешествовала на самолете. На этот раз она приближалась к нему в автомобиле и снаружи было темно, хоть глаз выколи.

Великолепный план по спасению Мэйделин ей выработать так и не удалось.

Она снова и снова прокручивала все возможности: представляла себе, как, громко зовя на помощь, выбегает из автомобиля, после того как Ральф притормозит на светофоре. Как на заправке вылезает в маленькое окошко туалета и убегает в лежащий за ней лес. Она подыскивала оружие, чтобы напасть с ним на Ральфа и Патрика и нанести им серьезные раны. Воображала, как во время поездки вонзает Ральфу в шею пилочку для ногтей, и ее едва не выворачивало наизнанку при мысли о фонтанах крови, которыми ее обязательно окатит в этом случае. В полудреме она проигрывала в сознании сцены допроса испанскими властями, а после пересечения границы – французской полицией. Пыталась посмотреть на похищение «Моны Лизы» из Прадо нейтральным взглядом европейского полисмена. Снова и снова все ее игры воображения заканчивались в камере полицейского участка, где она ждала хороших новостей от Мэйделин. Или, хуже того, – и эта мысль едва не сводила ее с ума, – в мексиканском морге, где в стерильном помещении сотрудник открывал ящик и откидывал белое покрывало, чтобы она могла опознать лежащий под ним труп.

В конце концов она стала надеяться на случайность, которая лишила бы ее необходимости принимать решение. Точнее, на несчастный случай. На еще один полицейский контроль и внезапную атаку спецподразделения. Но ничего подобного не произошло. Вместо этого несколько минут назад они покинули автобан и теперь неспешно двигались по улицам столицы Франции – мимо площади Согласия, вдоль Сены. Улицы были окутаны привычным желтым светом парижских фонарей.

Внезапно Ральф притормозил и резко свернул влево, и Хелен увидела справа от себя стеклянную пирамиду, возвышавшуюся над главным входом в Лувр. В ночные часы она была ярко освещена и, казалось, таила в себе некую загадку. Автомобиль остановился.

– Великолепно, – произнес Патрик, которого, вероятно, впечатлил этот вид.

– Все дело в золотом сечении, – с сарказмом заметила Хелен. – Архитектор Мин Пей взял за основу большую пирамиду в Гизе, а пирамида Хеопса считается одним из древнейших примеров применения золотого сечения в строительстве. Ваш отец бы порадовался.

– Это вы так думаете, – с презрением отозвался Патрик.

– Вот они! – вдруг произнес Ральф и указал на группу темных фигур.

Только теперь Хелен заметила грузовики, стоявшие рядом с пирамидой во внутреннем дворе музея. Возле них суетились мужчины, возившиеся с каким-то тяжелым предметом.

– Они хотят проникнуть туда? – в недоумении спросила она.

Патрик расхохотался.

– Кто же так вламывается в Лувр?

– А что они делают?

– Готовятся, – ответил Патрик. – К показу мод, который состоится завтра вечером в холле Лувра. Вы тоже будете присутствовать там.

– У нас еще много дел, – напомнил ей Ральф с водительского сиденья.

Автомобиль медленно тронулся с места.

– Куда мы едем? – поинтересовалась она. Пока она говорила, ее рука случайно опустилась в бардачок, расположенный в двери рядом с ней, и наткнулась там на твердый предмет.

– Вам уже доводилось бывать на Монмартре? – спросил Патрик.

Она незаметно ощупала предмет и поняла, что это такое.

– Квартал художников? – с подчеркнутым равнодушием отозвалась она.

Патрик обернулся к ней, и Хелен оставалось лишь надеяться, что он не обратит внимания на движения ее левой руки.

– Сегодня это скорее Мекка для туристов. Однако художники там еще живут, к одному из них мы сейчас и отправимся.

– А вы не скажете мне зачем?

Она осторожно зажала предмет между указательным и средним пальцами, стараясь как можно незаметнее вытащить его из узкого ящичка в двери.

– Нужен новый лак для «Моны Лизы», лежащей в вашей сумке. Или, лучше сказать, старый лак?

– Новый лак? Зачем?

Хелен наконец удалось вытащить предмет. Теперь оставалось лишь спрятать его. Она молилась о том, чтобы не уронить его на пол.

– О моем отце можете говорить все, что угодно, но он все-таки гений. С вами все в порядке? Вы какая-то… напряженная.

Левая рука Хелен уже лежала в кармане пальто вместе с находкой. Может быть, это тот самый случай, на который она надеялась? Она сделала вид, что мерзнет, опустив в карман пальто и другую руку.

– Мне холодно. Я устала. Мы путешествуем в автомобиле уже не первый час, вместе с украденным произведением искусства, которое стоит на полу между нами, а завтра я должна похитить для вас «Мону Лизу» из Лувра. И как тут расслабишься?

– Успокойтесь. Все будет хорошо.

– Хорошо для кого?

– Сделайте то, чего хочет мой отец. И тогда вы с дочерью переживете всю эту ситуацию без вреда для себя. Это я вам обещаю.

– А если нет?

Патрик некоторое время молча смотрел на нее, затем обернулся к Ральфу:

– На Монмартр! Луи уже наверняка заждался.

Перед внутренним взором Хелен заплясали темно-красные пятна, их сопровождала дикая головная боль. Рука ее тем временем судорожно сжимала лежащий в левом кармане пальто предмет.

Они ненасытны. Наше маленькое имение стало центром настоящего паломничества. Я пытался образумить Леонардо, но он пылает страстью. А lo straniero раззадоривает его как только может. Он снова грозился покинуть нас. Уже несколько недель он не читал мой трактат. И хотя девушек, которых они рисуют, слишком много, они все никак не успокоятся. Словно ищут ту, единственную.

– Сколько картин нарисовали вы оба? – спросил я Леонардо, когда он сегодня пришел на обед и поспешно проглотил едва ли не целого козленка.