Губы Лоры обещали отцу не сидеть больше возле окна, но сердце ее не могло устоять перед искушением, несмотря на то, что запрет опирался на святое писание. И в ночной тиши она часто прижималась к окну, пытаясь в густой тьме увидеть любимого. Так пловец ныряет в морскую пучину в поисках утерянных сокровищ…
…Когда по прошествии нескольких лет в городе участились болезни и начались другие «божьи наказания» — смерть грудных младенцев, засуха, — раввины были убеждены, что все это происходит «из-за тяжких грехов наших»: нарушения субботнего покоя (главным образом со стороны молодежи), противозаконного пользования бритвой[20] и прежде всего из-за дел супружеских — грехов самых тяжких. Сложные и путаные дела, связанные с распущенностью и падением нравов, нависли, как дамоклов меч. Подумать только: в городе целых три супружеских пары, между которыми шли непрерывные раздоры, вследствие чего мужья уже несколько лет жили без жен, а жены — без мужей. Мужья, ослепленные ненавистью и местью, не давали развода супругам, а из-за этого страдала вся община. Вот почему участились болезни и столько напастей обрушилось на всех.
Одной из этих пар были Лора и ее муж.
И тогда раввины решили (по совету своего старейшины, председателя духовного суда, который был братом дедушки Лоры) раз и навсегда покончить с таким безобразием и вырвать зло с корнем. Раввины тщательно проверили все три случая и пришли к выводу: дальнейшее сожительство во всех трех случаях невозможно, необходим развод. Они долго и терпеливо объясняли это супругам. Двое в конце концов дали свое согласие.
Но муж Лоры упрямился (по злым наветам преследователей Рифула и Лоры) и с негодованием кричал:
— Ни за что на свете! Ни в коем случае! Прогнать ее, чтобы она досталась смазливому ухажеру, своему возлюбленному? Не бывать этому! Пусть старится, пока не помрет, а ему она не достанется!
Разгневанному мужу долго и терпеливо объясняли, что причин для подобных опасений нет, ибо столь почтенная семья не уронит своей чести и не выдаст Лору за «такого человека». Никогда ее отец на это не согласится…
Но советники мужа и на это находили надлежащий ответ:
— Мир уж так устроен, что то, что считается невозможным сейчас, через год, через два или через три года, становится вполне возможным спустя пять-шесть лет… И разве согласуется со святым писанием этакое поощрение нечестивцев и их мерзких страстишек? Это же будет ужасным попранием всех принципов благочестия!
Несговорчивому мужу угрожали, говорили, что и он будет «стариться, пока не помрет», и ему никто не разрешит жениться вторично при живой жене.
Но у его друзей и на это был приготовлен ответ:
— А в чем, собственно, виноват муж? Пусть она возвращается к нему и живет с ним… А если она пренебрегает законным супругом и своими обязанностями, значит, он вправе жениться вторично… Это бесспорно!
Тогда судьи нашли один-единственный выход. В стандартный текст разводного письма была вставлена еще одна фраза: «Лора вправе выйти замуж за любого, кроме Рифула, сына Иехошуи Хадара».
Лора шла за синагогальным служкой получать разводное письмо (отца при этом не было, он не мог перенести такого позора, хотя суд заседал, щадя честь семьи, в доме одного из судей; мать же ее была тяжело больна). Она шагала по переулкам со служкой, обессиленная, лишенная воли. Глаза ее ничего не видели. В полном душевном смятении она покорно брела за служкой, как идет побежденный правитель подписывать акт о капитуляции… Она самоотверженно боролась целых двенадцать лет, отдала борьбе свои лучшие годы — и вот стоит теперь беспомощная перед мрачной каменной стеной. Падет ли когда-нибудь эта глухая стена? Наступит ли такой день? Как потускнела теперь ее надежда на счастье!..
Когда Лора получила это единственное в своем роде разводное письмо, глаза ее, полные слез, никого и ничего не замечали. Она как бы предчувствовала, что эта бумажка рвет не только узы ненавистного брака, но и обрывает ее жизнь. Птицу выпускали из клетки, обломав в то же время ей крылья…
Лора и Рифул еще долго металась в тенетах любви, все чего-то ждали. Они не изменили своего образа жизни, хотя знали, что надежды нет, что они подобны путникам, бредущим по раскаленной пустыне, давно сбившимся с пути, но упорно куда-то идущим, пока их еще слушаются ноги.
Друзья мужа Лоры продолжали бдительно следить и за ней и за Рифулом и не упускали случая поносить их. И для того чтобы еще сильнее раздразнить «влюбленных, закованных в цепи» (так их все называли), они поспешили женить разведенного мужа на скромной, красивой, но бедной девушке.
У молодоженов родился сын, затем второй, третий… А «связанные влюбленные» (так их тоже называли) все чего-то ждали и ждали.
Из дней слагались месяцы, из месяцев — годы, а перемен в их жизни не было… Да и быть не могло…
Был, правда, один выход: уехать в Европу или Америку и там пожениться. Но Лора не могла опозорить семью и так тяжко согрешить перед богом — ведь на ее брак с Рифулом был наложен священный запрет…
И настали последние дни сражения, подобные последним дням защитников осажденной крепости, у которых кончились припасы и которые уже начинают познавать муки голода… Осажденные еще стоят, не дрогнув перед врагом, но внутри крепости подозрение и слабость разъедают их ряды… С каждым днем тают надежды на спасение. Безысходность. Со страхом и болью они как в тумане, видят перед собой три пути, одинаково гибельных: смерть, плен или измену.
Рифул «изменил». У него не хватило терпения и выдержки… Да и был ли смысл в бесцельном геройстве?.. Он покинул поле боя, женившись вторично на полюбившейся ему девушке.
Но Лора была не из тех, кто выбирает смерть. Как могла она, лишенная счастья на земле, лишиться его и в загробной жизни? Она сдалась в плен… В плен жизни. Той постылой жизни, что была ей так противна… Нет, она не склонила головы перед окружающими. Она их презирала… Но терпела.
Так она и жила, а точнее — существовала. И было ей в ту пору тридцать лет.
Жизнь ее была тяжелой. Она не могла показаться на улице — люди бросали на нее оскорбительные взгляды, их глаза выражали откровенную радость по поводу ее несчастья, и она возвращалась домой как оплеванная. Издевательские насмешки ее бывшего мужа (он-то сейчас вполне счастлив) и ядовитые шутки его дружков провожали ее до самого порога…
Насмешки преследовали Лору и днем и ночью. И днем и ночью болело ее сердце. А последний удар, нанесенный Рифулом, совсем пригнул ее к земле.
И в отцовский дом приходила одна беда за другой, жизнь становилась невыносимой. И теперь Лора особенно остро почувствовала, что она виновница всех несчастий, обрушившихся на семью. Мать, такая добрая и преданная, в результате всех испытаний, выпавших на ее долю, потеряла зрение. Бессонные ночи, оскорбления и слезы отчаяния надолго приковали ее к постели. Какой-то злой рок преследовал семью. Младшие сестры остались старыми девами, все сваты обходили стороной этот дом, ставший притчей во языцех… Дела отца резко ухудшились, и семья познала, что такое нужда и нехватка самого необходимого.
Лора решила спастись бегством. Отец отлично понимал, как тяжела ее участь, и дал свое согласие на отъезд. «Перемена места — перемена судьбы»… И она уехала к дальним родственникам, за тридевять земель. Но и здесь не оставил ее злой рок. Тяжким трудом зарабатывала она на скудное пропитание, пока спустя два года не пришла к ней печальная весть о кончине матери…
Лора вернулась в родной город, который покинула в свое время, как покидают горящий дом… Если против тебя ополчились небеса — от своей судьбы никуда не уйдешь.
Душа ее находилась в каком-то странном оцепенении. Теперь она твердо знала: это бог ее наказывает. Конечно, все это не случайно. Она бездумно ухватилась за древо жизни и сейчас расплачивается за свое легкомыслие… Пожинает то, что сама посеяла… Она полюбила женатого, который не мог стать ее мужем… Опьянение молодости, радость жизни, жажда счастья… Все это от извращенности ее натуры, и она постарается обуздать себя. Непокорностью, высокомерием она испортила себе жизнь. Но можно еще поправить беду, и это зависит только от нее самой… Смирение и покорность — вот ее нынешний удел.
