Гисла залезла наверх к Танкмару. На какое-то мгновение сакс подумал, не забрать ли ее с собой на спину слона и отправиться с ней, ребенком и Абулом Аббасом через ворота подальше. Они могли бы уехать в Британию или в Багдад, и цель была для него не важна. Ему вспомнились их мирные дни в хижине. Он протянул руки, чтобы помочь лангобардке взобраться на спину слона.

Гисла крепче прижала ребенка к себе и отошла в сторону от Танкмара и Абула Аббаса. Танкмар опустил руки. «Она права, – подумал он. – Бегство – это путь рабов, а не свободной лангобардки. Или когда-то свободного сакса», – мысленно добавил он.

Он подбадривающе похлопал Абула Аббаса по чувствительной коже за ушами. Слон вытянул хобот и испустил оглушительный трубный звук, чтобы затем с невероятной ловкостью тронуться с места и последовать за Масруком аль-Атаром.

Танкмар услышал, как по его лицу потекли капли дождя.

Когда первые тяжелые капли упали на пол церкви через обглоданную огнем крышу, Имма и Аделинда уже едва дышали. Воины перестали бить распятием в главные ворота и теперь сидели и лежали на полу, ожидая смерти от удушья. Один лишь Карл Великий, кашляя, все еще держался на ногах. Его глаза слезились. Все чаще горящие балки падали сверху, ударяя, как мечи палачей, о базальт пола церкви. Двоим обломки уже проломили головы. Всего лишь вопрос времени, как скоро вся конструкция крыши упадет вниз.

Первые капли дождя остались незамеченными. Затем пленники один за другим подняли головы вверх, подставляя лицо струям, стекавшим по лбам и щекам. И вот уже ливень изливался на отчаявшихся людей. Некоторые из них нашли в себе силы встать. Вода смывала пепел с кожи и сбегала вниз, смешиваясь со слезами воинов и оставляя на лицах черные дорожки.

Имма и Аделинда тоже оторвались друг от друга, испуганные таинственным звуком, и посмотрели наверх. Гроза, которая разразилась над монастырем, потушила пожар на крыше церкви. От влаги дым в церкви стал тяжелым и опустился к полу, чтобы уступить место свежему, принесенному ветром воздуху.

Имма потащилась к Карлу, к алтарю, уперлась руками в камень, который дождь окрасил в темный цвет, и открыла свою душу Богу. Однако она не находила слов для молитвы, для благодарности за милость Божию. Она шевелила губами, но ничего не помогало. Рядом с алтарем все еще лежал труп Гисберта. Имма закрыла глаза и прикоснулась лбом к холодному камню. Бога здесь не было. Откуда бы ни пришел дождь, благодарить за него надо было не Господа.

– Всем собраться вместе! – Голос Карла вряд ли можно было узнать, однако даже его хриплое карканье было громче кашля закрытых внутри церкви людей. – Кто может сражаться – будьте готовы! Враг знает, что мы еще живы. Он будет атаковать. Образуйте два ряда по обе стороны большого портала. Если они ворвутся внутрь, то мы возьмем их в клещи. Поторопитесь! Я хочу собрать щедрый урожай клинков врага.

Герцоги обнажили мечи и стали выполнять приказ императора. Качая головой, Имма наблюдала, как горстка едва держащихся на ногах воинов образовала две четких линии. «Что это за люди?» – спросила она себя. Только что они были на волосок от смерти, и вот они уже готовы снова бросить ей вызов. Правда, она видела усталость на грязных лицах, однако они излучали также отчаянную решимость, как затравленные дикие звери, которые уже не могут отступить назад ни на шаг.

Имма поняла все. Эти мужчины были воинами, потому что чувствовали жизнь только тогда, когда смерть клала им на плечо свою холодную руку. Они были военной элитой империи, самыми храбрыми людьми страны, но сейчас больше походили на загнанных несчастных животных. Имме стало жутко от этого открытия. Она вместе с ними оказалась в ловушке и вынесла все испытания, и все же ей было легче знать, что она не относится к тем, кому придется с ними сражаться.

Дождевая вода черными лужами заполнила неровности в полу церкви. Лишь изредка громкий кашель напоминал о смерти от удушья, которой воинам с таким трудом удалось избежать. Двое из них – Имма узнала под слоем сажи Ульфберта из Тура и Вайфара из Меца – забаррикадировали боковую дверь обломками дерева, чтобы враг не мог нанести им удар в спину и попал в церковь только через главный портал. И даже оскверненный крест нашел свое последнее предназначение в поспешно сооруженной баррикаде.

Высоко над их головами затрещали остывшие обломки крыши. Имма бросила скептический взгляд наверх, к черным балкам, торчавшим из каменных стен, словно гнилые зубы. Жара и холод одновременно разрывали этот скелет, а ветер немилосердно бил по нестойким их переплетениям. Как долго еще эта конструкция сможет сопротивляться, прежде чем обрушится внутрь церкви и похоронит их всех под собой? Имма прикипела взглядом к забаррикадированной двустворчатой двери главного входа. И начала тихо петь.

Абул Аббас словно плыл сквозь пелену дождя, как боевой корабль, рассекающий пенные волны. У Масрука было преимущество, однако он скакал по одному из главных путей монастыря, так что Танкмар четко видел перед собой всадника и вороного коня.

Он возбужденно пошлепал слона по боку, чтобы заставить его двигаться еще быстрее.

Ветер изменил направление. Он теперь набросился на монастырь с юга, трепля накидку Танкмара, а дождь бил уже сбоку. Вода целыми каскадами сбегала по спине Абула Аббаса, окрашивая его грубую кожу в темный цвет. Танкмар видел, как Масрук добрался до конца пути. Перед ним к небу возвышалась мощная желтая конструкция церкви. Божий дом еще горел. Дождь все еще не мог потушить огромные костры вокруг здания, однако пламя уже утратило силу. Неужели монахи не выполнили свою задачу?

Танкмар подумал о страхе, который увидел в глазах церковников, изложив им свой план. Он поднял взгляд, чтобы посмотреть, залезли ли монахи, как было договорено, на крыши стоящих вокруг церкви домов и построек. Но он не видел ни мужчин, ни бочек с оливковым маслом и водой, которые они должны были сбросить в огонь. Эту идею предложил Эккехард. Холодная вода, если вылить ее на горящее масло, должна была закипеть и вывести из строя нападающих.

Враги столпились перед церковными вратами. Некоторые из них сбросили с себя рясы и теперь, голые по пояс, стояли возле постройки. А Танкмар все еще не видел на окружающих крышах ни одного из монахов. Неужели они убежали? Или же они прятались за постройками, выжидая подходящего момента?

И вдруг что-то перед ним взорвалось. Пламя взметнулось вверх так высоко, будто какой-то бог наступил на вулкан. Бочки градом посыпались с неба и попали в костры. По внешним стенам церкви взвились целые потоки огня, пролившиеся на мародеров и охватившие их тела. Те, на кого не попали горящее масло и вода, с криком бросились бежать прочь. Около десятка людей уже катались в грязи, стараясь сбить огонь, пожиравший их тела. Кучка фигур, охваченных ярким пламенем, спотыкаясь, бегала перед церковью по кругу.

Масрук въехал прямо в этот огненный ад. Если бы жеребец не остановился так резко и не встал на дыбы, он сгорел бы в огне перед церковным порталом вместе со своим всадником.

Однако реакция коня подарила Масруку жизнь лишь на короткое время.

Абул Аббас мчался галопом прямо на всадника. Танкмар кричал изо всех сил, пытаясь остановить слона. Он дергал его за уши, да так, что ему стало страшно, что он их оборвет, и бил слона по черепу. А затем великан влетел прямо в огненную стену перед церковными воротами.

Каменная пыль и мука из цементного раствора взорвались, когда слон сорвал крышу над воротами. Абул Аббас, Масрук аль-Атар и портал стали единым целым и вместе вломились в церковь.

Имма увидела, как разлетелись ворота. Карл и его люди подняли оружие в ожидании боя с врагом. Аделинда вооружилась обломком полена и стояла среди воинов, готовая дать отпор любому.

Створки ворот с грохотом упали на пол, а за ними последовал всадник, похожий на араба. Вслед за ним в церковь вломился Абул Аббас, на спине которого, тесно прижавшись к огромному животному, лежал молодой сакс. От пыли его черная кудрявая голова стала серой.