[Они решают отказать шаху под тем предлогом, что Ширин смертельный враг замужества.]
Парвиз, поднявший гнева острый меч,
Решив страну армян войне обречь,
Собрал такую силу, что и сам
Не ведал счета всем своим бойцам…
А нери думу думала одну —
Она с военачальником Бану
Фархаду в горы весть передала:
Мол, таковы у них в стране дела,—
Его судьба, увы, ее страшит,
Пусть он укрыться в крепости спешит.
Не думал он в укрытие засесть,
Но, чтоб обиды пери не нанесть,
Он всё же нужным счел туда пойти,
Но с тем, чтоб не остаться взаперти…
Над крепостью была одна скала —
Быть башней крепости небес могла.
На ней Фархад решил осады ждать,
Чтоб камни в осаждающих метать…
Хосров на ту скалу направил взгляд,
Где на вершине пребывал Фархад,
Как жемчуг драгоценный на челе,
Хосров его заметил на скале…
И кликнул шах: «Эй, люди, кто храбре
Ко мне его доставьте поскорей…»
Увидел с высоты своей Фархад,
Что мчится в десять всадников отряд,
И громко закричал оттуда вниз:
«Эй ты, сардар! Хосров ли ты Парвиз,
Иль не Хосров, но уши ты открой
И вслушайся в мои слова, герой!
Своих людей ко мне ты с чем послал?
Когда б меня ты в гости приглашал,
То разве приглашенья путь таков,
Что требовал бы сорока подков?
А если смерти ты меня обрек,
Мне это — не во вред, тебе — не впрок,
И грех пред богом и перед людьми
За десять неповинных жертв прими…
Дорогой гнета день и ночь скача,
Конем насилья всё и всех топча,
Ты тем ли горд, что кровь и произвол
Ты в добродетель царскую возвел?
Моею речью можешь пренебречь,
Но страшно мне, что ты заносишь меч
И тучу войск на ту страну ведешь,
Куда тебя вела любовь… О, ложь!
Свои уста, язык свой оторви —
Ты говорить не смеешь о любви!..»
Без чувств был к шаху принесен Фархад,
Тиран был так его плененыо рад,
Что, царственных не пожалев даров,
Людей по-царски одарил Хосров.
С Фархада он аркан сорвать велел,
Всего цепями оковать велел.
Врача позвав, распорядился он,
Чтоб был Фархад в сознанье приведен.
Открыл глаза несчастный пленник — ах!
Он скован! Цепи на руках, ногах!..
Нет, он не спит, не бредит — он здоров:
На троне перед ним — тиран Хосров…
Дивясь его достоинству, Хосров
На вид как будто стал не так суров…
Величественно опершись на меч,
Он с пленником повел такую речь:
Горением любви, враждой со злом. Хосров
Горящий сыт огнем, — любовь гласит.
