В. А. ЖУКОВСКИЙ Из переложения «СЛОВА О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ» Голос Ярославнин слышится, на заре одинокой чечеткою кличет. «Полечу, — говорит, — чечеткою по Дунаю, Омочу бобровый рукав в Каяле-реке, Оботру князю кровавые раны на отвердевшем теле его». Ярославна поутру плачет в Путивле на стене, приговаривая: «О ветер, ты ветер! К чему же так сильно веешь? На что же наносишь ты стрелы ханские Своими легковейными крыльями На воинов лады моей? Мало ль подоблачных гор твоему веянью? Мало ль кораблей на синем море твоему лелеянью? На что ж, как ковыль-траву, ты развеял мое веселие?» Ярославна поутру плачет в Путивле на стене, припеваючи: «О ты, Днепр, ты, Днепр, ты, слава-река! Ты пробил горы каменные Сквозь землю Половецкую; Ты, лелея, нес суда Святославовы к рати Кобяковой: Прилелей же ко мне ты ладу мою, Чтоб не слала к нему по утрам, по зарям слез я на море!» Ярославна поутру плачет в Путивле на стене городской, припеваючи «Ты светлое, ты пресветлое солнышко! Ты для всех тепло, ты для всех красно! Что ж так простерло ты свой горячий луч на воинов лады моей, Что ж в безводной степи луки им сжало жаждой И заточило им тулы печалию?» НИКОЛАЙ ЗАБОЛОЦКИЙ
Из перевода «СЛОВА О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ» Над широким берегом Дуная, Над великой Галицкой землей Плачет, из Путивля долетая, Голос Ярославны молодой: «Обернусь я, бедная, кукушкой, По Дунаю-речке полечу И рукав с бобровою опушкой, Наклонясь, в Каяле омочу. Улетят, развеются туманы, Приоткроет очи Игорь-князь, И утру кровавые я раны, Над могучим телом наклонясь». Далеко в Путивле, на забрале, Лишь заря займется поутру, Ярославна, полная печали, Как кукушка, кличет на юру: «Что ты, Ветер, злобно повеваешь, Что клубишь туманы у реки, Стрелы половецкие вздымаешь, Мечешь их на русские полки? Чем тебе не любо на просторе Высоко под облаком летать, Корабли лелеять на просторе, За кормою волны колыхать? Ты же, стрелы вражеские сея, Только смертью веешь с высоты. Ах, зачем, зачем мое веселье В ковылях навек развеял ты?» На заре в Путивле причитая, Как кукушка раннею весной, Ярославна плачет молодая, На стене рыдая городской: «Днепр мой славный! Каменные горы В землях половецких ты пробил, Святослава в дальние просторы До полков Кобяковых носил. Возлелей же князя, господине, Сохрани на дальней стороне, Чтоб забыла слезы я отныне, Чтобы жив вернулся он ко мне!» Далеко в Путивле, на забрале, Лишь заря займется поутру, Ярославна, полная печали, Как кукушка, кличет на юру: «Солнце трижды светлое! С тобою Каждому приветно и тепло. Что ж ты войско князя удалое Жаркими лучами обожгло? И зачем в пустыне ты безводной Под ударом грозных половчан Жаждою стянуло лук походный, Горем переполнило колчан?» ВАЛЕРИЙ БРЮСОВ ПЕВЦУ «СЛОВА» Стародавней Ярославне тихий ропот струн: Лик твой скорбный, лик твой бледный, как и прежде, юн. Раным-рано ты проходишь по градской стене, Ты заклятье шепчешь солнцу, ветру и волне, Полететь зегзицей хочешь в даль, к реке Каял, Где без сил, в траве кровавой, милый задремал. Ах, о муже-господине вся твоя тоска! И, крутясь, уносит слезы в степи Днепр-река. Стародавней Ярославне тихий ропот струн. Лик твой древний, лик твой светлый, как и прежде, юн. Иль певец безвестный, мудрый, тот, кто «Слово» спел, Все мечты веков грядущих тайно подсмотрел? Или русских женщин лики все в тебе слиты? Ты — Наташа, ты — и Лиза, и Татьяна — ты! На стене ты плачешь утром… Как светла тоска! И, крутясь, уносит слезы песнь певца — в века! 1912 ПАВЕЛ АНТОКОЛЬСКИЙ ИЗ ПОЭМЫ «ЯРОСЛАВНА» 1 Над какою стеной зубчатой Слышен голос тот стародавний? Иль поют за Днепром девчата О прабабке своей Ярославне? Или, может, в снегах Урала, Где ощерена вся природа, Сказки горные собирала Ярославна, душа народа?.. Или, может, фронтам в усладу, По ночам, на волне короткой, Льется песня такого складу, Песня женщины нашей кроткой?.. Там железо грохочет в тучах, Там свинцовая вьюга хлещет, Бьются реки в корчах падучих, На все сущее смерть клевещет. Так не бойся, не плачь, стихия! Пусть одной только песней женской Только эти губы сухие Отвечают муке вселенской. Есть у женщин такое право: В половодьях любой непогоды Быть надежною переправой Через беды и через годы. Льется песня та золотая, Никогда уже не истлеть ей. Это время поет, влетая В огневые врата столетья. Ну, так вспыхни же и не стихни, Так склонитесь же, слов не тратя, И прислушайтесь к песне ихней — Вы, мужья, сыновья и братья. |
