Если я разыграю свои карты правильно, то Дженсен не задержится в кресле надолго.

Когда ночная лежит на полу у моих ног, я выскальзываю из трусиков и поворачиваюсь, медленно забираясь на кровать.

Дженсен выгибает бровь, когда я смотрю на него через плечо.

— Ляг и раздвинь ноги, — указывает он. — Поспеши, я не знаю, сколько времени у нас есть, и я хочу видеть тебя.

Я делаю так, как он говорит, и ложусь на спину, позволяя ногам остаться открытыми. Я лежу неподвижно, давая ему насладиться увиденным. Когда слышу участившийся ритм его вдохов, скольжу рукой по животу и постепенно продвигаюсь вниз между бёдер.

Дженсен наклоняется вперёд, расположив ладони под подбородком, а локти на коленях.

— Скажи, насколько ты мокрая для меня.

Я ласкаю себя лишь раз, мои глаза сфокусированы на его лице.

— Я вся теку, — отвечаю. — Скажи мне, насколько ты твёрд для меня.

Он переводит взгляд вверх на меня, и в нём читается явное одобрение и обожание.

— Твёрд как камень, детка, — он встаёт и подходит, присаживаясь на кровать рядом со мной. — Прикоснись к себе для меня. Представь, что это моя рука.

На таком близком расстоянии, я ощущать жар, исходящий от его тела, чувствую свежий аромат его кожи. Я скольжу пальцами по груди, а затем опускаюсь руку обратно вниз. Раздвигаю свои складочки и провожу одним пальчиком по клитору, как это делает он. Стон вырывается из горла, когда слышу его рычание.

— Пожалуйста, Дженсен, — вздыхаю я, глядя на цифровые часы на полке.

— Ещё нет, — успокаивающе говорит он. — Ещё немного дольше, — он поднимает камеру, делая несколько снимков.

Я продолжаю, потирая клитор мелкими, быстрыми круговыми движениями. Я близко. Так близко.

— Ты так чертовски красива, — хрипло говорит он.

Мои ноги немеют и дёргаются, когда я кончаю. Дженсен кладёт камеру вниз, поднимает мою руку и берёт пальцы в рот. Он сосёт каждый по отдельности, массируя и смакуя языком.

— Я хочу связать тебя, детка, — говорит он, его голос напряжён от желания. Он открывает ящик тумбочки и скользит в него. Теперь его ящик с игрушками уменьшился до маленькой коробки.

— Поторопись, — умоляю я. Мне это нужно. Мне нужен он.

Дженсен выбирает пару мягких, кожаных манжетов, и расставляет мои руки — одну к столбику изголовья, а другую спереди. Он закрепляет наручники вокруг запястий и отклоняется назад, восхищаясь своей работой.

— Идеально.

Его обнажённая грудь вжимается в мою, когда он наклоняется, томно целуя меня. Дженсен усмехается, тонкий материал брюк не скрывает силы его эрекции.

Я мечусь в своих оковах, желая иметь возможность сорвать с него одежду и направить его внутрь себя. Я сгибаю ноги, располагая ступни прямо напротив его бёдер, и дёргаю штаны вниз. Я не сильно их стягиваю, но Дженсен хихикает, понимая намёк.

— Я позабочусь о тебе, — шепчет он, проводя губами по моей коже и захватывая один сосок. Дженсен оттягивает его зубами, пока достаёт свою толстую, твёрдую длину. Он дразнит мой вход головкой своего члена, заставляя меня извиваться и тяжело дышать.

Наконец, он погружается в меня, наполняя, одним жёстким толчком. Я тихо вскрикиваю, оборачивая ноги вокруг его талии. Он шипит сквозь зубы и опускает голову на моё плечо, нежно покусывая его.

— Ты ощущаешься так хорошо, — стонет он. Мы двигаемся в унисон, подстраиваясь под ритм друг друга, и постепенно ускоряемся, двигаясь на встречу к общей цели.

Дженсен скользит рукой между нашими телами, захватывая большим и указательным пальцами мой клитор. Жёстко щиплет, затем нежно ласкает, повторяя движения до тех пор, пока я не закусываю губу, заглушая собственные крики, когда оргазм дрожью проходит сквозь меня. Он следует за мной, освобождаясь в меня.

Я целую его в лоб и волосы. Он потный и тяжелый на мене. Я люблю это. Я люблю его. Всё это.

Он протягивает руку, освобождая мои запястья, и оставляет нежный поцелуй на губах. Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но циферблат на столике прерывает его.

Я заливаюсь смехом, когда голос нашего двухлетнего сына, играющего в своей комнате, заполняет мои уши.

— Мы вовремя это сделали, — говорю я.

Дженсен усмехается, целуя кончик моего носа.

— Я хотел сказать, что не могу поверить, что мы это сделали, — он поднимается и быстро одевается. — Я возьму его и начну готовить завтрак.

— Я приду через минуту, — говорю я, вытягивая руки над головой и разминая пальцы на ногах. Я наслаждаюсь этим чувством. Этим простым комфортом. Для нас не всегда было именно так. Не думаю, что спала в первый год жизни нашего сына. Постоянно на пределе, боясь того, что может произойти, если я отведу от него взгляд даже на секунду. Я до сих пор просыпаюсь посреди ночи в панике и тихо иду в его комнату, чтобы посмотреть на него спящего. Наблюдаю за его грудной клеткой, считаю его вдохи. Иногда Дженсен наблюдает со мной, но вместо подсчёта вдохов, думаю, он считает дни — как долго он будет в состоянии наслаждаться созерцанием жизни, которую мы создали.

Приняв душ и одевшись, присоединяюсь к моим мальчикам на кухне. Себастиан сидит в своём стульчике, накалывая яичницу на вилку и отправляя её в рот.

— Вот и мамочка, — отзывается Дженсен, вручая мне чашку кофе. Боже, я люблю этого мужчину.

— Спасибо, — говорю я, делая большой глоток. Я сажусь напротив моего маленького мальчика, откидывая тёмные волосы с его глаз, его отцовских красивых глаз. — Доброе утро, мистер.

— Доброе, мамочка, — он предлагает кусочек яичницы, и я делаю вид, что ем его руку, заставляя его визжать от смеха.

— Что сегодня по программе? — спрашиваю я Дженсена. Слежу за его движениями, в то время как он готовит свой утренний смузи. После рождения Себастиана, он начал принимать витамин А, в надежде замедлить прогрессирование своего ПР. Я понимаю, почему Дженсен его принимает — из-за желания увеличить отрезок времени, когда он сможет наблюдать, как растёт его сын, но это меня нервирует, зная риски для его печени. Каждый день — постоянная битва за его отца, пока он ждёт донора. Я не хочу, чтобы Дженсен когда-либо проходил через это.

— У меня съёмка в парке, — говорит он. — Думаю, что ты и Бастиан могли бы пойти со мной.

Я улыбаюсь, восхищаясь своим мужем, который раньше зарабатывал на жизнь, продавая эротическое искусство, а теперь фотографирует семьи в парке со своим маленьким сыном.

— Звучит прекрасно, — отвечаю я честно. — Я позвоню Саммер и спрошу, сможет ли она привести Нелли поиграть со своим двоюродным братом.

Трудно поверить, что не так давно было время, когда я не могла отпустить своё собственное горе. Когда я была уверена, что никогда снова не буду целой. Но каждая частица сердечной боли сделала меня той, кто я есть, и привела меня в это место. Как бы тяжело не было временами, я не променяю ничто из этого.

Из боли пришло счастье. И у меня есть имя, которое теперь всегда напоминает мне об этом. И мне нравится быть миссис Дженсен Пэйн.

Ничто на свете не заставит меня забыть Калеба. Я скучаю по нему каждый день и знаю, что всегда буду, но безусловная любовь Дженсена стала своеобразной формой терапии. Он помог процессу моего выздоровления такими способами, о которые я даже не знала. Это была длинная, тяжёлая дорога, но моя прекрасная семья является причиной, из-за которой я, наконец, смогла достичь своей конечной цели.

Принятие.

Я именно там, где должна быть.