5 апреля 1969 года через 410 дней после старта они достигли полюса.

Попытка стать ногой на полюс напоминала попытку наступить на тень птицы, описывающей над нами круги. Здесь все в движении — сложном и многократном. Поверхность у полюса, по которой мы шли, в результате дрейфа сама движется по планете, вертящейся вокруг своей оси. Мы стояли приблизительно на этой оси и стоя засыпали, а собаки были усталые и голодные. Мы были слишком утомлены, чтобы отпраздновать наше прибытие на вершину этой сверхгоры, вокруг которой, кажется, движется солнце, описывая привычные круги, как заводной механизм.

Мы вытащили фотографический аппарат, приняли соответствующие позы и сделали тридцать шесть снимков с разной экспозицией. Нам пришлось бодриться, чтобы не казаться уставшими и озябшими. Четыре закутанные в меха фигуры сгрудились и приняли более или менее приличный вид, ибо какое другое доказательство нашего достижения полюса могли мы привезти на родину, кроме фотографии, на которой мы сняты в таких позах?..

10 мая самолет произвел последнее сбрасывание припасов, блестяще выполнив свое задание. На высоте 15 000 футов он принимал сигналы нашего маяка на расстоянии 50 миль от нас, но, спускаясь, терял их, и, как всегда, мы наводили его на себя, прислушиваясь к звукам моторов и указывая направление по радио. В тумане он снизился до 250 футов и, грохоча над нами, в два захода сбросил груз. При каждом заходе самолет показывался нам не больше чем на пять секунд. Командир корабля видел свою цель всего какую-то долю секунды, но все парашюты опустились в пределах лишь сотни ярдов от цели.

22 мая вместо сплошного льда повсюду простирался битый лед, и впервые с лета 1968 года мы ощутили запах моря. Природа внезапно пробудилась. За последние три дня мы заметили на нашем пути сорок три птицы, относящиеся к шести разным видам, наткнулись на свежие следы белого медведя, видели тюленей и стадо из шести нарвалов.

29 мая Шпицберген был совсем рядом. Их льдину проносило мимо острова Литл-Блэкборд.

Продолжая шагать взад и вперед, проверяя состояние льда, я находился рядом с Фрицем, когда мы увидели, что Кен и Аллан взбираются на остров. Мы видели, как две фигуры карабкаются вверх по скалам. Я сразу же пошел за ними, чтобы попытаться заснять на пленку момент выхода на твердую землю, но, поскольку это событие произошло несколько неожиданно, мне не удалось заранее подготовиться к нему: надо было пройти порядочное расстояние, чтобы начать фотографировать. Я старался идти как можно быстрее, но встретился с Кеном и Алланом, когда они уже были на обратном пути. Лед все же не внушал доверия, а совершить второе путешествие на остров только для того, чтобы сделать несколько снимков, было бы слишком рискованно. Пока я размышлял, Фриц крикнул, что лед начал двигаться; всем нам пришлось пуститься бегом к прежнему месту.

Мы благополучно вернулись на нашу льдину, и тут все пришло в движение, В результате нам не удалось запечатлеть на фотографии исторический момент выхода на твердую землю, но Аллан и Кен оказались достаточно предусмотрительными и принесли с собой два куска горной породы — один маленький, оставшийся у Кена, и второй побольше, величиной с чайную чашку, который они передали мне. Это были, по нашим предположениям, обломки гранита. Критически настроенные люди могут подумать, что все это сказки — камни, мол, сохранились у нас от Аляски, и мы тащили их всю дорогу через Северный Ледовитый океан! Единственным подтверждением наших сообщений, пожалуй, будет посылка на Литл-Блэкборд геолога, чтобы он убедился в истинном происхождении гранита.

10 июля первое в истории санное путешествие через Северный Ледовитый океан было закончено на борту английского военного корабля «Индьюренс».

В том же 1969 году попытку достичь полюса предприняла шотландская экспедиция. X. Симпсон, его жена М. Симпсон и Р. Тафт (все трое опытные полярники) стартовали с острова Уорд-Хант. Они не использовали собачьих упряжек — тяжело груженные парты путешественники тянули сами. Однако за 27 дней похода им удалось преодолеть всего-навсего 90 километров. Вышел из строя радиопередатчик, связь с берегом была потеряна, и экспедиция повернула обратно.

А вот итальянская экспедиция под руководством К. Мондзино в 1971 году закончилась успешно. План итальянцев был приблизительно таким же, как и план Пири, в экспедиции участвовали эскимосы со своими собачьими упряжками.

В начале декабря 1959 года был принят в эксплуатацию первый в мире ледокол на ядерном топливе, получивший название «Ленин». Мощность атомохода — 44 тысячи лошадиных сил — более чем в четыре раза превышала мощность ледокола «Ермак» адмирала Макарова.

В следующем году была обычная работа — ледокол проводил караваны судов по трассе Северного морского пути, А еще год спустя был сделан необходимый шаг к покорению полюса — атомоход ушел в Ледовитый океан, за границы полярных морей. Впервые с борта судна, а не с самолетов высадились на дрейфующие льды зимовщики станции «Северный полюс» — десятой по счету СП. Только в ноябре — в Арктике уже наступила зима — ледокол вернулся в Мурманск. Именно после этого плавания стало ясно: атомоход может плавать в высоких широтах, может бить льды даже зимой, во тьме полярной ночи.

Еще тогда, в начале шестидесятых годов, капитан атомохода «Ленин» Борис Макарович Соколов говорил журналистам: «Понимаете, этот корабль первый способен пробиться сквозь льды к Северному полюсу через весь Ледовитый океан».

Моряки мечтали о полюсе.

В 1975 году в строй вступил второй советский атомный ледокол — «Арктика»[41].

Тут надо сказать о значении мощных ледоколов для нашей страны. Что такое «продленная навигация»? В самое холодное и темное время, в декабре — январе, выводят ледоколы транспортные суда с норильской рудой. И уже в марте пробиваются к Ямалу с грузами для газодобытчиков. Это и есть продленная, почти круглогодичная навигация.

Теперь попробуем попутешествовать по глобусу. Найдем самую короткую морскую дорогу от Мурманска к Берингову проливу. Она проходит вовсе не у берегов СССР, а много выше — вблизи от вершины планеты. Значит, поход к полюсу — практическая необходимость? Да, практическая необходимость.

...В детстве капитан атомохода «Арктика» Юрий Сергеевич Кучиев думал не о море — о небе. Но сложилось так, что летчиком он не стал. И все-таки судьбу будущего капитана определил летчик — начальник полярной авиации, Герой Советского Союза, заместитель О. Ю. Шмидта по летной части в полюсной экспедиции 1937 года Марк Иванович Шевелев. Перед войной он был депутатом Верховного Совета СССР от избирательного округа, куда входила Северная Осетия — родина Кучиева. Шевелев посоветовал: «Поезжай на Диксон матросом. Там найдешь работу, достойную мужчины. Там найдешь надежных друзей. Найдешь себя».

5 июня 1941 года Юрий Кучиев был зачислен на буксир «Василий Молоков». Даже простой перечень названии судов, на которых пришлось служить Юрию Сергеевичу, производит впечатление: «Таймыр», «Сибиряков», «Ермак», «Малыгин», «Илья Муромец», «Красин», «Ленин», «Киев», «Мурманск».

Он учился — окончил курсы штурманов малого плавания, потом Ленинградское высшее инженерно-морское училище имени адмирала Макарова. И служил — четвертым помощником, вторым, старшим, капитаном-дублером.

Бросается в глаза одно совпадение: 30 лет с точностью до дня отделили Кучиева — матроса на пароходе с машиной в 400 лошадиных сил от Кучиева — капитана атомохода мощностью 75 000 лошадиных сил. (Совпадений в жизни каждого человека предостаточно. Но видны и удивительны для нас совпадения в жизненном пути тех людей, которыми мы восхищаемся.)