Мария обняла мать, укрыла ее плечи полой своего жакета.

Какой дорогой вы, Алексей Тихонович, обычно ходите домой? Я надеюсь, вы не испугаетесь добираться ночью по нашим улицам?

Б о к а р е в. Спасибо, я привык, я бываю в местах и поглуше. До свидания, Лидия Самойловна.

Л и д и я  С а м о й л о в н а (демонстративно). Алексей Тихонович, прощайте.

Б о к а р е в. Маша, до свидания.

М а р и я (отошла с ним на несколько шагов и, как бы извиняясь перед ним за мать, поцеловала). Звони мне, Алеша.

Б о к а р е в. Сегодня, попозже, когда ты будешь на работе. (Уходит.)

М а р и я. Сегодня? Да, ведь уже утро, мамочка, раннее-раннее… Доброе утро, окошечки!

Л и д и я  С а м о й л о в н а (осуждающе покачивает головой). Разум ты потеряла, что ли, или тебе восемнадцать лет?

Слышится четкий стук каблуков, и появляется  Т о м б а с о в.

Т о м б а с о в (увидев Марию, еще издали отдает честь). Здравия желаю, Мария Сергеевна.

М а р и я. Доброе утро, Геннадий Гаврилович.

Т о м б а с о в. Очень приятно. Обхожу караулы, а попросту — посты милицейские. (Тоном рапорта высшему начальству.) Ничего недозволенного сегодня ночью не произошло.

М а р и я. Вы уверены, товарищ майор, что не произошло ничего недозволенного?

Т о м б а с о в. А что, Мария Сергеевна?

М а р и я. Желаю вам полного спокойствия и никаких неожиданностей.

Т о м б а с о в. Всегда на зорьке просыпаетесь, Мария Сергеевна?

Л и д и я  С а м о й л о в н а (поспешно объясняет, боясь, как бы дочь, в ее дурашливом настроении, не ляпнула чего-нибудь лишнего). Бессонница у меня, товарищ майор. Вот сама встала и дочку взбулгачила. Прогуливаемся.

Т о м б а с о в (берет под козырек). Всего вам доброго. (Уходит.)

Л и д и я  С а м о й л о в н а. Вот видишь! (Провожает начальника милиции испуганным взглядом.)

М а р и я. Что, мама?

Л и д и я  С а м о й л о в н а. Как — что? Представь, начальник милиции встретил бы тебя не со мной, а с тем археологом, Бокаревым.

М а р и я. И что же?

Л и д и я  С а м о й л о в н а. А ты не стала бы скрывать. Знаю я тебя! Еще и поцеловала бы археолога при всей милиции.

М а р и я. Поцеловала бы.

Л и д и я  С а м о й л о в н а. Вот-вот. Господи, да ты сошла с ума! Взглянула бы на себя.

М а р и я. Ну?

Л и д и я  С а м о й л о в н а. Оставь наконец это свое «ну». Не вышибла с детства, так и присохло… Мария, у тебя глаза блуждают… Я ждала тебя на улице всю ночь. (Всхлипнула и закрыла лицо рукой.)

М а р и я. Мамочка! Милая ты моя… Вот почему ты так продрогла. (Снимает свой жакет, укрывает им плечи матери.) Ну зачем, зачем ты так?

Л и д и я  С а м о й л о в н а. Чтобы проводить тебя домой.

М а р и я. Но я бы сама, мамочка, я бы сама пришла.

Л и д и я  С а м о й л о в н а. Сама, да, вместе с археологом. И здрасте пожалуйста — майор… Слушай, Маша, что же с тобой происходит? И… и что уж в этом Бокареве такого?

М а р и я. Не знаю… С ним интересно… Он побывал во многих странах и, когда рассказывает о своих раскопках…

Л и д и я  С а м о й л о в н а (не слушает, хватает дочь за руку). Но он женат!..

М а р и я. Они с женой давно чужие.

Л и д и я  С а м о й л о в н а. Нашла бы здешнего, ничем не связанного человека! Мало, что ли, здесь порядочных людей?

М а р и я. Много. А нашла его.

Л и д и я  С а м о й л о в н а. Маша, ты пойми: ты первое лицо в городе, в целом районе. Здесь никого нет выше тебя, никого.

М а р и я. Выше?

Л и д и я  С а м о й л о в н а. Ты на посту. Всегда, каждую минуту. Ты посмотри на эти окна, посмотри! В каждом доме люди ждут от тебя совета, примера.

М а р и я. Но чем я подаю плохой пример?

Л и д и я  С а м о й л о в н а. Местные кумушки скажут: Мария Одинцова разрушает здоровую семью.

М а р и я. Пускай говорят.

Л и д и я  С а м о й л о в н а (тоном материнского приказа). Ты можешь встретиться с ним еще один раз, чтобы проститься. Я еще раз посторожу, хоть и всю ночь, как сегодня.

М а р и я. Спасибо, мама, я не собираюсь с ним прощаться.

М а р и я  и  Л и д и я  С а м о й л о в н а  уходят. Появляется  Д о б р о т и н.

Д о б р о т и н. Цель отодвигается сама, если не стремишься к ней со всей страстью… Дорога, дорога, дорога!.. Станцию надо пускать на год раньше, а не позже на год. Подумать только, все может испортить одна маленькая женщина. Фанатическая преданность родным местам. Скалой стала на пути, мраморной… Страшно сыплются дни! Что дни — минуты бьют в темя, словно капли воды в пытке… Рекомендации ученых! Благодарю покорно за быстрый ответ. Если бы я действовал по вашим инструкциям, господа ученые, я до-о-ол-го гладил бы гору. Гладил, но не взрывал… А почему я должен принимать эти рекомендации? Я их оспариваю. Дискуссионность — в духе времени! Я спорю и в то же время экспериментирую. Обыкновенный технический риск!

Возникает шум бурового станка. Е г о р  Д о б р о т и н  входит, в рабочей спецовке.

Е г о р (увидел отца). Отец! Мы бурим мраморную скалу под усиленные взрывные заряды?

Д о б р о т и н. Откуда тебе известно, какие будут заряды?

Е г о р. Я не первый день бурю.

Д о б р о т и н. Бурить!.. А интересоваться будут те, кому положено.

Е г о р. Отец…

Д о б р о т и н. Вернулся — учить меня?!

Е г о р. Я уезжал, чтобы отвыкнуть от тебя.

Д о б р о т и н (схватил сына, подтянул близко к своему лицу, всмотрелся). Отвык… (Уходит.)

Е г о р. Я устал, я упал, нету сил у меня… (Непримиримо.) Если у меня их нет, у кого есть?

Заседание бюро райкома партии. Ведет  М а р и я. Атмосфера заседания предельно накалена.

Д о б р о т и н (отчаянно защищается). Это — технический риск! Обыкновенный эксперимент!

Т а р х о в. Кому нужен такой эксперимент? Хорошо, что вы не успели сделать ни одного взрыва. Вам успели помешать. Главный инженер стройки считает ваши действия авантюрой. Благодарите его и рабочих, которые остановили ваши варварские намерения.

М а р и я. Вы знаете, какой ущерб вы могли бы нанести государству? Электростанция бы этого не стоила. Миллиарды рублей.

Я б л о к о в (плотный, широченный, седые клочья волос). Здесь, я вижу, сегодня выступают густо… мне, Яблокову, негде упасть. Торопиться не люблю, но учту регламент. Анатолий Мартынович, почему вы не использовали рекомендацию ученых? Чтобы без порчи мраморной скалы. Оторвать от скалы аккуратно полоску вдоль реки…

Д о б р о т и н. Мы «гладили» бы гору. Понимаете, товарищ Яблоков? А нам нужна новая дорога, позарез! И взрывники пошли на риск, увеличили заряд.

Т а р х о в. Значит, варварство продуманное?

Я б л о к о в. Погоди, Тархов. Мы в своей бригаде строителей-монтажников на плотине взяли обязательство по экономии. Копейки, но экономим! А неужели ж руководитель стройки такой вертопрах, извините, что не хочет сберечь для страны мрамор на миллиарды рублей?! Значит, встает вопрос передо мной, как членом бюро райкома. Отвечаю — себе и вам: поверим товарищу Добротину, на преступление образованный человек не пойдет, если он не вредитель наших уважаемых тридцатых годов эпохи. (Садится.)

Д о б р о т и н. Вот наконец голос трезвого ума! Но кое-кто здесь рассуждает на элементарном уровне. А сейчас — век мысли, век техники.

М а р и я. Анатолий Мартынович, мы душу человеческую строим. А если — по-вашему, так и человека с хорошими задатками можно превратить в бездумного, раболепного исполнителя! Сегодня он послушно взорвет мрамор, а завтра будет жить по самой подлой формуле: мы люди темные, нам абы гроши да харчи хороши…