Г о л о с. Практикой!
Т у р о в е р ц е в. Сейчас я богатый человек: я могу купить многоэтажный дом, могу купить самолет. Когда вы вскрываете сейф с секретными документами, это все равно как если бы вы вскрывали сейф с золотом для себя! Инструктор и я не очень довольны сегодняшним днем. Инструменты были изготовлены вами не точно. Правда, я бы отметил довольно неплохое владение фотоаппаратом и микропленкой. Учтите, разведчик — это прежде всего техник и фотограф.
Б е с а в к и н. Вы учите нас на каких-то допотопных сейфах.
Т у р о в е р ц е в. Что? Почему допотопных? Такие сейфы стоят в нашей канцелярии и отлично служат!
Б е с а в к и н. Балалаечку бы вашу послушать, господин Туроверцев.
Т у р о в е р ц е в. Что?
Б е с а в к и н. Балалаечку!..
Т у р о в е р ц е в. Можно, уроки закончены. Вольно. Балалайка или газеты? От перестановки мест слагаемых сумма не меняется… Что? Давал концерты в Бухаресте, в Вене. Русский номер… Парадокс!.. То, что казалось в нашей семье чем-то предосудительным… нонсенс! — балалайка… (Тоскливо дернул щекой.) Сыны человеческие — просто суета. Если положить их на весы, все вместе они легче пустоты…
М а д р ы к и н. Философ!
Т у р о в е р ц е в. Это, милый, мудрость веков… Гм… Так пойдемте. Вон туда, в тенек.
Т у р о в е р ц е в и к у р с а н т ы уходят.
Ф р о л о в. Эй, постой, Сережка…
Р а д е е в. Слушаю тебя. (Он стоит, выставив подбородок и скрестив руки на груди.)
Ф р о л о в. Чудной ты какой-то стал. Перед зеркалом в умывальной головой вертишь. Влюбился, что ль?
Р а д е е в. Повернись, пожалуйста… Вот так… Затылок, подбородок… А у меня? Есть что-нибудь арийское?
Ф р о л о в. Чудик! Сколько на твоих, швейцарских?
Р а д е е в. Ты о часах не трепись. Глазастый, увидел.
Ф р о л о в. Ты бывал у Эмара. Даром часы не дают…
Р а д е е в. Какого черта за мной следишь?!
Ф р о л о в. Вчера было двадцать седьмое июля. Хотелось посидеть вместе. А ты исчез.
Р а д е е в (смущенно). Прости… Значит, год уже лежали б мои обгорелые кости… Как он, тот «мессер», пристроился мне в хвост. Эх, жизнь развернулась на сто восемьдесят градусов… Никогда не видать нам своего полка.
Ф р о л о в. А уговор?
Р а д е е в. Детские мечты! Такие глупенькие там, дома?.. Здрасте, мы — немецкие шпионы, но только понарошку, а на самом деле — патриоты… Смешно! Девять граммов свинца — и все.
Ф р о л о в. Будешь предавать, отстукивать морзянку, пока не схватят за руку?..
Р а д е е в. Это еще вопрос!
Ф р о л о в. Поймают! Отсюда полетишь ты, но полечу и я… и еще кое-кто…
Р а д е е в. Знаю… Да вот всех ли выпустят отсюда — тоже еще не известно.
Ф р о л о в. Ты — такая дешевка?.. Что ж, начинай с меня!
Р а д е е в. Если б не ты, я и не особенно задумывался б. Все равно… Возвращаться в лагерь прямо в крематорий тоже неинтересно. Жизнь пошла по новому кругу!
Ф р о л о в. Будь человеком. Еще не поздно, Сережка.
Р а д е е в. Поздно! Все мы — крысы в этой помойной яме. Все готовы сожрать друг друга. Так пускай не меня, а я!
Ф р о л о в. Сережа!
Р а д е е в. Я! Я!
Ф р о л о в. Сережка!
Уходят. Входят В е р е ж н и к о в и К р ы л о в и ч.
К р ы л о в и ч. Я втерся в доверие к радиошефу. Иногда удается поймать Москву. Сводки Совинформбюро.
В е р е ж н и к о в. Запоминай. И передавай ребятам.
К р ы л о в и ч. Что ж передавать? Немцы под Сталинградом.
В е р е ж н и к о в. Все равно передавай. Пускай от нас знают все как есть.
Появляется П о л о з о в. Беловолосый, квадратный, с таинственно мрачной миной на курносом лице. Оглянулся, быстро прошел, вернулся. К р ы л о в и ч уходит.
П о л о з о в. Сверчинский, я от Рецидивиста…
В е р е ж н и к о в (холодно). Пошел к черту.
П о л о з о в. Будь спокоен, полная конспирация. Срочно зайди на спортивную площадку. Рецидивист хочет с тобой встретиться там… Эх, брат ты мой, завернули мы дело! (Встретив колючий взгляд Вережникова, прикрыл ладонью рот.) Все, молчок. Язык на крючок. (Уходит.)
И тут же появляется Б е с а в к и н.
В е р е ж н и к о в. Явление второе… Зачем же ты посылал ко мне этого обормота?!
Б е с а в к и н. Думал, что сам не смогу. А дело неотложное.
В е р е ж н и к о в. Твой связной — просто гений конспирации!
Б е с а в к и н (нетерпеливо). Слушай Коля… Я только что повстречал Фролова. Фролов уже не ручается за Сережку Радеева.
В е р е ж н и к о в все с той же колючей улыбкой смотрит на друга.
(Взрывается.) Казнишь меня, да? Так рычи, бей в харю. Только не улыбайся!
В е р е ж н и к о в. Между прочим, нельзя ли ближе к теме?
Б е с а в к и н. Говорю тебе, Фролов — друг, брат! — уже не ручается за него. Мы уже дымимся, Коля.
В е р е ж н и к о в. Я не знаю, что придумал бы в таком случае не такой лопух, как я, а настоящий разведчик… Мне же приходит одна только идея: скорей бы унести отсюда ноги!
Б е с а в к и н. Фролов говорит, Радеев может продать нас каждую минуту.
В е р е ж н и к о в. Сын человеческий… Ладно, беру его на себя. Если еще успею.
Б е с а в к и н. А может, лучше я?
В е р е ж н и к о в. У тебя — Алена, жена. Чудо твое законное.
Б е с а в к и н. Я запомню это, Коля.
Городская квартира полковника Анберга. Появляется Т о м к и н, голубоглазый «мордвин» — Э р и х Д о р м, в скромном солдатском костюме.
Д о р м. Извините за опоздание.
А н б е р г. Разлагающее влияние среды?..
Д о р м. Если угодно, да.
А н б е р г. Садитесь, Эрих.
Д о р м. Я отравлен…
А н б е р г. Что-о?!
Д о р м. Я отравлен калорийной диетической пищей, которой кормят питомцев вашей школы, полковник. За неимением ничего острого, я иногда глотаю ножи. Извините, мне не терпится выпить. С вашего позволения, русской водки.
А н б е р г. Пожалуйста. Как говорится в одной из русских пьес, вкус грубый, но здоровый.
Д о р м. Вы меня эксплуатируете варварским способом… Я скоро превращусь в заурядную ищейку. Буду гавкать и зубами искать блох.
А н б е р г. Вы отлично провели отсев. Ах, как проницательно был забракован вами Лифанов! Но тайный комиссар, о котором сообщил Лифанов, этот Воронин, он же Садков, расстрелян в лагере за организацию массового побега.
Д о р м. Так что же, врал Лифанов или не врал?..
А н б е р г. Вот я и прошу вас заняться этим. Если здесь среди наших питомцев растворились советские агенты…
Д о р м. Эх, как хорошо было в Бразилии, Аргентине! В конце концов и в Африке я освоился настолько, что даже привык к чернокожим красоткам. Но здесь… Я — жалкий доносчик в доме, где живут сто пятьдесят преступников. Только в надежде на повышение в чине и крупное денежное поощрение!
А н б е р г. Хорошо, Эрих Дорм, я учту эту вашу горькую шутку. Нет, я, извините, пить не буду.
Д о р м. Здесь, в монастыре, вы приняли аскетический образ жизни?
А н б е р г. Весь мой аскетизм, Эрих, в банальном старческом геморрое.
Входит Э м а р.
Э м а р. Как вы неразборчивы в гостях, полковник! Какой-то дикий мордвин пьет у вас водку…
Д о р м. Полковник Анберг, как истинный аристократ, демократичнее выскочки из мелких лавочников.
Э м а р. А не отправить ли вас в лагерь, Томкин?
А н б е р г. Эмар, что новенького в нашем монастыре?
