Я н у ш к и н. Главное — не замыкайся. Шагай по жизни квадратно-гнездовым способом. А ты сейчас отдыхай, отдыхай. Если по району хочешь поездить, так милости прошу со мной. А то ты, браток, как-то сепаратно. Приезжаю в «Зарю коммунизма» — говорят: побывал. В «Уральском партизане» — тоже. Вчера, передали мне, на полеводческой станции целый день загорал. Сепаратно, друг, сепаратно.
Г р и г о р и й. Вот, кстати, о колхозах и полеводческой станции я должен поговорить с тобой.
Я н у ш к и н. Хорошо, поговорим. Вот поужинаем, по рюмашке пропустим.
Г р и г о р и й. Мне бы очень хотелось — без рюмашки и не в твоем доме.
Я н у ш к и н. Надо тебе сказать, район подтягивается. Ожидаем урожай! Ожидаем. Томочка здесь? Всю дорогу в машине молчала, сердится: в Боярку не послали. Да и ты вот, вижу, того… расстроился? А? Вот как оно ездить сепаратно!
Звонит телефон.
Междугородная?
Г р и г о р и й. Это я заказывал. (Быстро подходит к телефону.) Квартира Блинова?.. Петр Матвеевич! Здорово… Из Верхнеуфимска… Да! Отдыхаю. Приобщаюсь к огородничеству… Что?.. Редко! Хозяин мой трезвенник, человек порядочный… ты же его анкету знаешь.
Я н у ш к и н. Привет… Гриша, привет Петру Матвеевичу…
Г р и г о р и й. А? Прости… (В трубку.) Да-да…
Я н у ш к и н. Глухарь.
Г р и г о р и й. Уже тренируетесь? Нет, я приеду завтра… Да ночью выезжаю.
Я н у ш к и н (громко). Привет, привет!
Г р и г о р и й. Ладно, Матвеич… А? С утверждением?.. Уже… А что, и приказ подписан?.. Да нет, почему же… И сюда послан? Гм… оперативно… да, постарался… Ладно. Завтра встретимся. (Вешает трубку. Без радости.) Знаешь, Блинов просил тебе передать — вчера подписан приказ о твоем утверждении в должности.
Я н у ш к и н. О! Ну, Гриша… Спасибо! (Хватает руку помрачневшего Григория, обнимает его.) От души… от всей души!
Входит Г о ш а.
Г о ш а. Принимаете поздравления?
Я н у ш к и н. От солидных людей. (Удивлен.) Откуда знаешь?
Г о ш а. Как всегда… Звуковые колебания.
Я н у ш к и н (повернувшись к Григорию спиной, дает Гоше деньги). С «белой головкой»… Блиц, молния!
Г о ш а. Лечу со скоростью звука. (Уходит.)
Вбегает Ш у р и к с вещевым мешком Гуськова.
Я н у ш к и н. Эй! Куда мешок тащишь?
Ш у р и к. Я… я его… там нашел…
Я н у ш к и н. Давай сюда, живо! (Берет у Шурика мешок, бросает за шкаф.) Марш!
Ш у р и к уходит.
Леночка!
Входят Е л е н а и Т а м а р а.
Радость, Леночка, радость! Меня утвердили. Благодари Григория Ивановича.
Т а м а р а. Утвердили?
Слышно, где-то возле дома остановился мотоцикл. Появляется О с м о л о в с к и й. Он сутулится, беспомощно улыбаясь, а в глазах тоска. Тамара устремилась было к Осмоловскому, но остановилась, пораженная его видом.
О с м о л о в с к и й. Порядок.
Янушкин вопросительно подвинулся.
Гуляют косилочки. Сто гектаров первоклассной травы. Прибыл доложить лично.
Я н у ш к и н. Скосить всходы пшеницы? Как ты смел?!
О с м о л о в с к и й. В среду бюро райкома.
Я н у ш к и н. Бюро, говоришь? Готовься отвечать правдиво и честно.
О с м о л о в с к и й. А вы? Вы не собираетесь отвечать?
Я н у ш к и н. Собираюсь. За то, что поддерживал, опекал ротозея и невежду.
О с м о л о в с к и й. Подлец! (Бросается к Янушкину.)
Т а м а р а. Сережа! (Становится между ними.)
Я н у ш к и н. Да, невежду и ротозея. Который в конце концов погубил опытное поле. А теперь не прочь решить дело кулачной расправой.
Т а м а р а. Сережа… Тихо, милый! Да-да, милый… Подождите меня. Я пристроюсь у вас на багажнике. Ваша Боярка — это как раз на моем пути. Идите. Идите!
О с м о л о в с к и й уходит.
(Молча проходит в угол, где сложены ее книги, перевязанные веревочкой. Янушкину.) В колхозе говорят, что опытные посевы можно было бы спасти… если б вы не захотели вместе с посевами завалить Осмоловского, кандидата на вашу должность. (Григорию.) Прощайте, добрый человек! (Уходит.)
Григорий тоже направляется к двери.
Я н у ш к и н. Ну люди, ну люди… Куда ты?
Г р и г о р и й. Мне хочется поговорить с Осмоловским.
Я н у ш к и н (удерживая Григория). С Осмоловским?! Зачем? Да он… дикарь, склочник!
Г р и г о р и й. Пусти, Семен Александрович.
Я н у ш к и н. Гриша, дорогой ты мой… ужель ты мне не веришь?
Г р и г о р и й. Я не успею… он заводит мотоцикл… (Рванувшись, убегает.)
Я н у ш к и н. Дурак. Филантроп.
Входит Ш у р и к, как бы случайно оказывается возле шкафа, за которым лежит мешок.
И этот еще снует.
Ш у р и к. Мне… вот, катапульта у меня… ракете взлетать… привинтить надо.
Я н у ш к и н. Этот склочник наплетет Карпову с три короба… (Оступается и едва не падает — под ногой его оказывается Шуриково сооружение.) Вот нагородил.
Ш у р и к. Это катапульта — взлетать.
Я н у ш к и н. Смотри на землю, дорогой, на землю! Где твой настольный крокет? А я уплатил за него деньги. Ты понимаешь, что такое деньги?! Вот поймешь — тогда тебе захочется построить курятник, мой милый, курятник, чтобы летали куры, а не ты! Убирай свои железки.
Ш у р и к уходит.
Собирай-ка ты, Леночка, на стол!
Понимая, какую ярость подавляет в себе Янушкин, Елена молча смотрит на него.
Мы с тобой выше мелочных обид. Встретили друга по-божески, проводим по-царски. Сегодня праздник у нас! Утвердили меня. А ты что, не рада, жена? Для кого я стараюсь? Друзья приходят и уходят, а мы с тобой остаемся — одни! Закреплять надо победу. Ленинский принцип, ленинский. Закреплять и обеспечивать, со всех сторон… перспективно. Смеешься? Да-да, перспективно! Вот, вот трижды осмеянный тобой подвал… Я набью его до отказа всякой всячиной! Я забетонирую его… забетонирую себя, тебя, наш дом, наших детей. Это будет дот… Дот!
Е л е н а. Замолчи!
Я н у ш к и н. А? Что? Ты выходишь из рамок, дорогая.
Е л е н а. Да, выхожу. Берлогу ты строишь. Лесной фортификатор… стратег макаронный…
Я н у ш к и н. Тише! Сейчас же вытри слезы, слышишь? Вот-вот вернется Карпов. Знаешь ли ты, чего тут появился Терентий Гуськов? Для тебя он просто мелькнул и исчез, а для меня… Одним толчком этот пропойца может разрушить все… все!
Е л е н а. И пускай… Пускай разрушит твой дот… выкурит тебя.
Я н у ш к и н. Довольно… тише! Собирай на стол. Сейчас он вернется. Он не должен уехать нашим врагом.
Е л е н а. Да он и за стол-то с тобой не сядет!
Я н у ш к и н. Что? Так ты его усадишь!
Е л е н а. Я?
Я н у ш к и н. Ты!
Е л е н а. Нет… Нет!
Я н у ш к и н. Ты усадишь его, потаскуха!
Из боковухи появляется Г у с ь к о в.
Г у с ь к о в. Прочь! Лельку… нашу Лельку… Он и меня, всех он готов ради шкуры своей. А я-то в эти дни, когда голова светлела, совестью мучился! Может, не понял я его?.. Деньжонки по-дружески… А он перепугался… раньше времени из могилки вытащу… покойничек!
