Г р и г о р и й. Четверо детей?
Б а с к а к о в. Конечно. Если не пятеро. Кстати, кто ее муж, работает ли она сама?
Г р и г о р и й. Янушкин пишет, что он работает в районном отделе сельского хозяйства. А она — не знаю, работает ли.
Б а с к а к о в. Значит, твоя златокудрая, подоткнув подол, возится в коровнике, она сморкается в передник и в порядке культурного развлечения перемывает кости соседкам.
Г р и г о р и й. Замолчи!
Б а с к а к о в. Позволь, позволь… это… дорогой депутат, не в традициях демократии.
Г р и г о р и й. А я тебя — в спортивных традициях. (Надевает боксерские перчатки.)
Б а с к а к о в. Черт возьми… Я-то что кипячусь? Лично я заинтересован как раз в том, чтобы ты увлекался кем угодно, кроме Наташи. Тебе, знаешь ты, надо выработать это… такт, да, такт.
Г р и г о р и й. Такт?
Б а с к а к о в (отступая). Гриша, я у тебя в гостях.
Г р и г о р и й. Если бы ты знал, какая она! Тогда ей было… двадцать один. Ну и что ж? Разве тридцать один так уж много?.. Отобьем налет самолетов. Еще над позицией дым, песок на зубах, спина ноет, а она уже бежит. «Привет, товарищи! Все целы-невредимы?» Работала по материальному снабжению, в сержантском звании. Пройдет, улыбнется, бросится раны перевязывать… не хуже любой медсестры. Наша Леночка… Елена Осиповна…
Б а с к а к о в. А все-таки чем же тебе она так в душу врезалась?
Г р и г о р и й. Да разве это объяснишь? Мне казалось, что она чаще задерживается возле нашего орудия… чаще заглядывает в землянку нашего отделения. Впрочем, это я, пожалуй, выдумал.
Б а с к а к о в. Это выдумывается довольно просто.
Г р и г о р и й. А вот случай один… От батареи до штаба я ее провожал — попросила. Ночь, темень, поле в траншеях, а накануне были дожди. Того и гляди, по горло ухнешь. Да еще, знаешь ты, лягушек боялась… Ну, тут и взял я ее на руки. Понес я ее через мертвое поле… И вот никак не могу понять…
Б а с к а к о в. Что?
Г р и г о р и й. За шею она за мою держалась…
Б а с к а к о в. Ну-ну?
Г р и г о р и й. Знаешь… до сих пор кажется, будто обнимала она меня тогда. Вспоминаю вот — и просто страшно делается, как я не спросил ее в тот раз… и сам ничего не сказал?!
Б а с к а к о в. Теперь я понимаю, почему ты до сих пор не женился.
Г р и г о р и й. Были случаи, были… мог бы жениться… Да вот… Понимаешь, Олег… если я хоть что-нибудь сделал в жизни, так это от нее. Вся моя сила — от нее. И дальше тоже… все, что сделаю, — для нее.
Б а с к а к о в. Ты трогаешь в моей душе какие-то заветные струны, кузнец.
Стук в дверь. Голос Наташи: «К вам можно?»
Г р и г о р и й. Пожалуйста!
Входит Н а т а ш а, в халате. Заметно, что она устала.
Н а т а ш а. Да, она-таки освоила пируэт.
Г р и г о р и й (предлагая стул). Прошу вас, победительница!
Наташа села, увидала боксерские перчатки на руках Григория, улыбнулась. Г р и г о р и й выходит.
Н а т а ш а. Баскаков, что вы на меня так смотрите?
Б а с к а к о в. Я смотрю на вас как на свою будущую жену.
Н а т а ш а. В нашем цирке, Баскаков, не хватает хорошего клоуна. Советую вам предложить свои услуги.
Б а с к а к о в. С удовольствием! Каждый вечер мы будем встречаться на арене.
Н а т а ш а. Пожалуйста, не возражаю: между нами будет надежная стальная решетка.
Б а с к а к о в. Решетка? Почему не стена? Вы недооцениваете своего обаяния.
Входит Г р и г о р и й.
Будьте здоровы. И прошу вас, читайте периодическую печать. (Уходит.)
Н а т а ш а (снимает халат). Ап! Как вам нравится моя спецовка?
Г р и г о р и й. Ничего. (Зажигает свет.) Красиво.
В курточке, расшитой золотом, в короткой юбке и сапожках с высоким каблуком, Наташа действительно хороша.
Н а т а ш а. Так я выхожу на манеж. Хочу приучить к этому наряду Котьку. Ап! Ап! (Взмахивает хлыстом.) Приходите в субботу меня смотреть.
Г р и г о р и й. Спасибо, приду.
Н а т а ш а. А вот эту веточку я сделала сама. (Указывает на блестящую веточку, приколотую к курточке, у плеча.) Нравится?
Г р и г о р и й. Вот так, издали, будто брильянтовая.
Н а т а ш а (передразнивая). «Брильянтовая»… Вы подойдите ближе. Еще, еще… Боитесь?
Г р и г о р и й. Вот еще…
Н а т а ш а. Что «вот еще»? А знаете, какая я злая? Иной раз мне самой кажется, что не звери меня, а я начну кусать зверей.
Григорий отходит.
То-то. Ну, видите? Это простые пластиночки. Блестят. Издали, особенно в прожекторах, большая драгоценность. Сама! (Надевает халат, смотрит на Григория.) Скажите что-нибудь.
Г р и г о р и й. Что же вам сказать?
Н а т а ш а. Вон какие вещи говорит Баскаков. А вы молчите.
Г р и г о р и й. Баскаков имеет право.
Н а т а ш а. Баскаков! (Смеется.) Гришенька… Никто не имеет права. Никто! Кроме вас.
Г р и г о р и й. Вы не поняли меня.
Н а т а ш а. А мне хорошо сегодня, светло-светло. (Подходит к окну.) Весна, весна… Хорошо!
Г р и г о р и й. А?
Н а т а ш а. Хорошо! А вам?
Г р и г о р и й. Мне тоже неплохо.
Н а т а ш а. Со мной или без меня? Если без меня, значит, не так уж хорошо. (Увидев на столе распечатанный конверт.) От кого вы получили письмо?
Г р и г о р и й. Я получаю много писем. От избирателей.
Н а т а ш а. Знаю, знаю. А это письмо, я вижу по вашим глазам…
Г р и г о р и й. Смешная вы.
Н а т а ш а. Я не смешная, я просто ревнивая. От кого же оно, если не секрет?
Г р и г о р и й. Некто Янушкин. Командир нашего дивизиона.
Н а т а ш а. А! Где он живот?
Г р и г о р и й. В Верхнеуфимске. Там, говорят, природа. Горы, озера. Зовет в гости.
Н а т а ш а. Едемте вместе!
Г р и г о р и й. Кхм… да?
Н а т а ш а. Вместе, Гриша, вместе! Я дам в этом городе представление в сокращенной программе… Хотите, я раскрою вам свой коварный план? Мне давно уже хочется вырвать вас отсюда, из вашей привычной обстановки. Вырвать и закружить среди гор, лесов, озер! Так закружить, чтобы вы, кузнечище вы эдакий, левша уральский, необычно как-то взглянули на мир. Понимаете? На мир и на меня.
Г р и г о р и й. Видите ли… я хотел тихо, один.
Н а т а ш а. Пожалуйста. Мы приедем вместе, а потом идите по своим делам один и так тихо, как вам удобно, хоть на цыпочках. (Полушутливо.) Грубиян вы эдакий… Вы меня даже не уважаете.
Г р и г о р и й. Да что вы, Наташа!
Н а т а ш а. Итак, вместе. И не вздумайте от меня скрываться: я пущу по вашему следу своих зверей. Они у меня настоящие друзья, не то что некоторые вертикально мыслящие.
Г р и г о р и й. Наташа, я все-таки поеду один.
Н а т а ш а. Один? Вы меня пугаете, Гриша.
Г р и г о р и й. Я вам все расскажу… потом.
Н а т а ш а. До свиданья. (Уходит.)
Г р и г о р и й (вздохнув). Обидел.
Стук в дверь.
Можно.
Входит Я н у ш к и н. Он невысок ростом, еще довольно строен, несмотря на признаки полноты; у него добродушное и даже несколько наивное выражение лица и совершенно обаятельная, широкая улыбка. Одет просто и как-то весело, нараспашку. Говорит тихо, с достоинством.
Я н у ш к и н. Простите, здесь ли… Григорий Иванович!
Г р и г о р и й (не узнает). Да, я.
