– Есть некто, кого я не могу найти, – произнес он, обращаясь к кардигану доктора Даффи – единственной ее части, которая была ему видна. – Рейчел Хайнс. Я разговаривал с ее бывшим мужем Ангусом. Он сказал, что она гостит у своих друзей в Лондоне, но не знает где. Вы, случайно, не знаете, где именно?

– Задайте этот вопрос Лори Натрассу, – ответила Даффи.

– Я так и поступлю, как только он перезвонит мне.

– Тогда получается «все минус один».

– Простите?

– Содействие. Как может Лори Натрасс оказывать вам содействие, если он не отвечает на ваши звонки?

Неужели нам обязательно разговаривать через почтовый ящик?

– Мистер Натрасс уже прошел тест на пороховой след. Было установлено его алиби, и он исключен из числа подозреваемых, что будет и с вами, если вы…

– Всего доброго, мистер Уотерхаус.

Саймон услышал шарканье ног по деревянному полу – похоже, она отошла от двери.

– Помогите мне! – крикнул он ей вслед. – Я не должен говорить вам этого, но скажу. Мне тревожно за миссис Хайнс. – Что бы там ни сказал Снеговик, что бы там ни сказал Сэм Комботекра, инстинкт подсказывал Саймону: они ищут серийного убийцу или человека, который потенциально может им стать, – того, кто оставлял в карманах своих жертв карточки со странным шифром.

Была ли Рейчел Хайнс в числе этих жертв? Или у него разыгралось воображение, как вечно твердит ему Чарли?

Саймон тяжело вздохнул. Как будто в ответ на это Джудит Даффи сделала несколько шагов к входной двери. Теперь Саймон мог видеть ее снова, точнее, ее руку и плечо. Но не лицо.

– В понедельник мы вместе обедали, я и Рей Хайнс, – сказала она. – Вот вам мое алиби – и ее тоже, – так что можете уезжать с легким сердцем; но даже если оно вас не устраивает, все равно уезжайте. Ни она, ни я не знали, что в этот день была убита Хелен Ярдли. Для нас это было просто пятое октября, обычный понедельник. Мы встретились в ресторане и провели вторую половину дня вместе.

– Что за ресторан? – уточнил Саймон, доставая блокнот и ручку.

– «Сардо Канале» на Примроуз-Хилл. Его выбрала Рей.

– Вы не против, если я спрошу…

– До свидания, мистер Уотерхаус.

Саймон снова попытался нажать на крышку почтового ящика, но на этот раз встретил сопротивление. Хозяйка дома изнутри удерживала ее в закрытом положении.

Он вернулся к своей машине и включил телефон. Там оказалось два сообщения; одно из них предположительно от Лори Натрасса. Оно представляло собой странный шум, после которого прозвучали два слова «Лори Натрасс» и больше ничего. Второе было от Чарли. Она сообщала, что звонила Лиззи Пруст и сказала, что они оба приглашены к ней на ужин в субботу вечером. Чарли хотела узнать, не находит ли Саймон это странным. Ведь хотя они и знают Прустов вот уже много лет, те никогда раньше не приглашали их в гости. И что она должна им на это ответить?

Саймон ответил ей коротким словом, зато набранным заглавными буквами: «НЕТ». Он так торопился поскорей отправить сообщение, что дважды уронил свой телефон. Снеговик пригласил их на ужин – от этой мысли горло Саймона сжалось, как пальцы в кулак. Нет, лучше об этом не думать. Его испугала собственная реакция на это приглашение и та толика страха, которая за ней скрывалась.

Он позвонил по одному из трех имевшихся у него мобильных номеров Лори Натрасса, и на этот раз ему ответили после первого же звонка.

В трубке послышалось чье-то шумное дыхание.

– Алло? – произнес Саймон. – Мистер Натрасс?

– Лори Натрасс, – ответил хриплый голос, тот самый, что и на голосовом сообщении.

– Я говорю с мистером Натрассом?

– Не знаю.

– Простите?

– Я не рядом с вами и не могу видеть, с кем вы разговариваете. Если вы разговариваете со мной, то да, вы разговариваете с мистером Натрассом, мистером Лори Натрассом. А я, как я понимаю, разговариваю с детективом-коньстеблем – от слова «конь» и не только – Саймоном Уотерхаусом.

Пока собеседник Саймона говорил, его голос то затихал, то делался громче, как будто кто-то втыкал в него иголки, и каждый укол заставлял его повышать голос. Он явно не в себе. Неужели он сошел с ума? Или злится?

– Когда и где мы сможем встретиться? – спросил Саймон. – Я приеду к вам, если вам так удобней.

– Никогда. Нигде и никак.

И это всё? И весь разговор? Неужели это тот самый Лори Натрасс, который окончил Оксфорд и Гарвард, известный журналист, сделавшей себе имя многочисленными расследованиями, обладатель многочисленных наград и премий? Не похоже…

– Вы знаете, где я мог бы найти Рейчел Хайнс?

– В Твикенхэме, – последовал ответ. – Но зачем? Рей не убивала Хелен. Снова хотите ее прищучить? Нельзя войти в одну и ту же реку дважды, вы же хотите вновь упечь невинную женщину за решетку. Чего еще ждать от такого дерьма… – Саймон заметил, что от слова к слову менялась не только громкость голоса Натрасса, но и скорость речи. Одни предложения вылетали, как из пулемета, другие ползли, как черепаха, медленно и нерешительно, как будто его мысли были в другом месте.

– У вас, случайно, нет адреса или телефона?..

– Вместо того чтобы тратить время на меня и Рей Хайнс, поговорите с Джудит Даффи. Спросите у нее, что два ее зятя делали в понедельник.

Последнее предложение прозвучало почти как приказ.

Два зятя. А поскольку в наши дни полиция взирала на вещи с колокольни равных вероятностей, – две дочери. Стоит ли их проверять?

– Мистер Натрасс, у меня к вам несколько вопросов, – еще раз попытался Саймон. – Я бы предпочел задать их при личной встрече, но…

– Представьте, будто телефон – это я. Представьте, будто его зовут Лоренс Хьюго Сент-Джон Флит Натрасс, и спросите у него.

Если этот человек в своем уме, то он, Саймон, – сэндвич с бананом. Натрасс определенно пьян.

– Мы рассматриваем вероятность того, что Хелен Ярдли была убита в связи с ее деятельностью в СНРО. И поскольку вы…

– …соучредитель этой организации, вы хотите знать, не пытался ли кто-нибудь убить и меня? Нет.

Дальше?

– Вам кто-нибудь угрожал? Или, может, кто-то странно себя вел, или же вы получали странные письма, бумажные или по электронной почте?

– Как поживает старина Джайлс? Теперь он большая шишка. Разве он может быть объективным? Это же просто насмешка. Ведь это он арестовал Хелен по обвинению в убийстве. Вы читали ее книгу?

– Чью? Хелен?

– Она называется «Только любовь». Ничего, кроме похвал в адрес старого доброго Джайлса. Что вы о нем думаете? Козел еще тот, верно?

Саймон уже едва не сказал «да», но вовремя замаскировал свой ответ кашлем. Черт, он едва не проговорился. И тогда работа полетела бы псу под хвост.

– Если он считал, что Хелен невиновна, то почему арестовал ее? – гнул свое Натрасс. – Почему не ушел в отставку? Моральный дальтонизм?

– В нашей работе, если вам приказывают кого-то арестовать, вы идете и арестовываете, – ответил Саймон. Моральный дальтонизм. Лучшей характеристики Снеговика он еще не слышал.

– Знаете, что он сделал, когда ее выпустили? Пришел к ней под дверь со всем, что у нее при аресте конфисковали его подручные, – притащил плетеную детскую люльку, стульчик, одежду Роуэна и Моргана и все такое прочее. Ему даже в голову не пришло заранее позвонить ей, предупредить и спросить, нужна ли ей куча вещей, оставшихся после мертвых детей. Знаете, сколько раз он приходил к ней в тюрьму? Ни разу.

– Я хотел спросить вас о карточке, которую нашли в кармане у Хелен Ярдли после ее смерти, – сказал Саймон. – Об этом пока не писали в газетах.

– Два, один, четыре, девять…

– Откуда вам известны эти цифры? – резко, если не грубо спросил Саймон. Наплевать, что об этом подумает его собеседник. Впрочем, по части грубости до Натрасса ему было далеко.

– Их получила Флисс. Фелисити Бенсон. Счастье[7] Бенсон. Правда, в данный момент она не слишком счастлива, особенно из-за меня. Она не знала, что означают эти цифры. Я выбросил ее карточку в мусорницу. А вы знаете, что они означают? Знаете, кто отправил ей эту карточку?