Голдинг подошел ближе, но тут Земля уменьшилась в размерах, картинка вспыхнула, и на ней возник самый крупный спутник – Марс. Он двигался по одной с Землей орбите, однако находился при этом почти по другую сторону от Солнца.

Раздался громкий писк, заставивший всех подскочить – снова включилась «Европа», попутно извиняясь за перебои в питании. Впрочем, никто на компьютер уже не смотрел: всех заворожил Марс, каким он был несколько сотен миллионов лет назад.

– Красота… – пробормотал Элленшоу, отходя от стены.

Появились оставшиеся спутники: один из них – знакомая всем Луна, а другой – крупная планета, обращавшаяся одновременно вокруг Марса на расстоянии около 300 000 миль и на вдвое большем удалении – вокруг Земли. Под каждой из четырех планет появились запрограммированные инопланетной технологией подписи.

– «Европа», включить распознавание голографической проекции. Нам нужно максимально точное соответствие тексту под планетами.

– Выполняю, – сообщил голос.

Миры в записи продолжали величаво двигаться по непривычным орбитам. Все были настолько потрясены увиденным, что не могли оторвать глаз и не произносили ни слова.

– Готовы приблизительные соответствия надписям на голограмме, доктор Голдинг.

– Давай.

– Планета, предположительно соответствующая Земле, называется «Таррафарр». Планета, известная нам как Марс, называется «Поломатан». Малая луна называется «Номтоо», а большая – «Офиллиас».

Вдруг рядом с планетами возникли флотилии космических кораблей. В основном они кружили над Марсом, совершенно не обращая внимания на покрытую вулканами Землю, однако наибольшее их скопление обнаружилось на орбите самой крупной из двух лун – Офиллиаса. Голограмма из простой схемы превратилась в фильм. Скорость упала раз в восемь, и все в комнате лицезрели взрыв Офиллиаса – до того натуральный, что многие пригнулись. Спутник пошел трещинами, будто его распирало изнутри, и во все стороны разлетелись обломки. Осколки планеты, каждый размером с гору, сминали корабли и космические станции, а затем ударили по Марсу. Гигантские куски подобно шрапнели вошли в тело красной планеты, превращая ее в выжженную пустыню: океаны улетучились, полюса изменили положение, а сам мир отбросило глубоко в космос.

– Господи, – прошептал Элленшоу: у него на глазах только что погибли несколько миллиардов человек.

На этом хаос не прекратился. Обломки Офиллиаса достигли Земли и Луны, заставив их сблизиться, а затем удар обрушился и на голубую планету. Пангею разорвало на части и залило горящей лавой. Снова ожили вулканы, превратив Землю в шар раскаленного газа. Облака рассеялись, и атмосферу заполнили ядовитые испарения.

Наконец светопреставление закончилось, и Солнечная система устоялась в том виде, который был всем знаком: Марс стал четвертой планетой от Солнца, Земля осталась третьей, но сместилась ближе к светилу, Луна продолжала вращаться вокруг нее. От Офиллиаса уцелела только пара осколков, и они заняли место вокруг Марса, став его спутниками – Фобосом и Деймосом.

Голограмма погасла. Найлз выдернул кабель из розетки. Люди потрясенно молчали, совершенно опустошенные. Да и что можно было чувствовать, когда прямо на твоих глазах разыгралась самая страшная катастрофа за всю историю Солнечной системы.

– Теперь понятно: у наших «пришельцев» не было иного выхода, кроме как переселиться сюда, – произнес Найлз.

– Но что случилось дальше? – Чарли снял очки и протер их грязным рукавом рубашки.

– Наша планета оказалась весьма негостеприимной. Судя по тому, что осталось от их колонии, думаю, они были обречены, – предположил Найлз. – Однако, вполне вероятно, кое-кто выжил. Нельзя не заметить, что мы весьма близки к ним по генотипу. Потребуются годы, чтобы проследить точную связь, но она есть.

У Джека в голове созрел вопрос, однако тут бункер сотрясла ударная волна. Все бросились на землю, думая, что начинается землетрясение. Только Коллинз, Эверетт и Крелл знали, что это не так.

– Все на выход и в укрытие! – заорал Джек, перекрикивая шум.

Снаружи застрекотали автоматы, и по второй галерее гулко прокатился еще один взрыв.

Хью Эванс клевал носом на рабочем месте.

Он не спал уже семьдесят восемь часов кряду и отказывался покидать ЦУП. Каждые восемь часов приходил сменщик, садился рядом и совместно с Лабораторией реактивного движения пытался наладить передачу сигнала с «битла» по имени «Джон» и рассчитать те скудные данные телеметрии, которые приходили от «Альтаира». На данный момент было ясно одно: модуль приземлился на поверхности Луны, но от экипажа вестей не было.

Двенадцать часов назад президент и китайцы выступили с совместным заявлением, что команда «Великолепного дракона» сотрудничает с отрядами НАСА и ЕКА. Информацию подали как жест доброй воли в связи с внезапной кончиной председателя, которого постиг сердечный приступ прямо в кабинете. Увы, это не отменяло того факта, что ни одна из трех организаций – ни ЕКА, ни НАСА, ни Китайское национальное космическое управление – не имели ни малейшего представления, выжил ли хоть кто-то из их людей. Всякая связь с тремя платформами, включая телеметрию, прекратилась. Китайцы подтвердили, что их аппарат достиг лунной орбиты, а посадочный модуль успешно приземлился. Однако, как только экипаж получил сообщение о том, что все участники лунной миссии договорились о сотрудничестве, контакт прервался.

До Хью Эванса долетали обрывки разговоров, которые вели специалисты в Центре, и все они сводились к одному: шансы выжить у астронавтов – один к десяти. Никто бы не решился сказать это руководителю полетами, однако все равно шептались. В довершение до Хьюстона дошли слухи, что ФБР заключило вице-президента – по совместительству руководителя американской космической программы – под домашний арест. Ему собирались предъявить обвинения в преступном сговоре с Сэмюелем Роулинзом, что почти однозначно говорило в пользу его причастности к покушению на президента. Оставалось только гадать, какие еще напасти обрушатся на голову «Темной звезды» и других миссий, отправленных на Луну.

Кто-то потряс Эванса за плечо. Он разлепил глаза: перед носом у него стояла чашка кофе.

– Если Магомет не идет к горному кофе, – сказал связист, – то горный кофе сам придет к Магомету.

Эти слова вызвали у Эванса улыбку – впервые за последние несколько дней. Он выпрямился в кресле и поморгал; казалось, в глаза насыпали мешок песка. Пришлось тереть, пока не загорелись веки.

– Спасибо.

Он принял из рук связиста белую чашку с эмблемой НАСА и задумался, какое будущее ждет космическую программу, если миссия «Темной звезды» закончится провалом. Глотая горячий черный кофе, Хью представлял, что руководит уже дохлым проектом.

Едва ли кто-то в Центре мог смириться с потерей последнего посадочного модуля – а ведь они были так близки к цели! Звонки президента, требовавшего новостей, нагнетали обстановку еще сильнее. Эвансу дважды доводилось беседовать с ним, и каждый раз он был вынужден сообщать одно и то же, лишь переставляя слова, и каждый раз голос президента звучал все мрачнее и мрачнее.

– Эй, что это? – послышался голос откуда-то из лабиринта телеметрических станций.

Эванс поднял глаза на большой экран. На него по-прежнему транслировалась картинка с «Джона», даже угол камеры все тот же. Хью пожал плечами и продолжил пить кофе.

– Вот, еще раз! Что за чертовщина? Командир, тут какие-то тени перед «Джоном».

Эванс скрипнул зубами, поставил кофе на пульт и, поправив гарнитуру, поднялся. Затекшие суставы хрустнули.

– Кто это говорит? – рявкнул он, выходя из себя спросонья. – Если хотите что-то доложить, сначала назовитесь!

В девятнадцатом ряду поднялся молодой человек, повернувшись к руководителю полетами. Эванс, стоя на своем возвышении, буравил его взглядом.

– Простите, босс. Я слежу за телеметрией с «Джона», которую пересылают из ЛРД. В поле зрения камеры то и дело попадают какие-то тени.