— Ахлаур должен быть остановлен, — заявила Кива. — Здесь. И сейчас. В течение двухсот лет я изучала его волшебство. Я знаю, как победить, и считаю, что если мы поторопимся, я смогу сделать это. Если я потерплю неудачу, что вы теряете? Вы не станете оплакивать меня.

Эльфы задумались, обсуждая этот вопрос звонким шепотом.

— Мы готовы, — сказал наконец Надаж. — Это зло должно быть остановлено. И все же, я предупреждаю тебя, Кива — если ты снова прольешь невинную кровь или понапрасну подвергнешь опасности Народ, то никогда не сможешь покинуть болото.

— Да будет так. Подготовь своих воинов, и возьми с собой русалку.

Это застало лидера эльфов врасплох.

— Зачем?

— Башня Ахлаура находится глубоко под водой. Русалка сможет кое-что оттуда стащить, то, что поможет выследить и победить мага.

— Я попрошу ее, — сказал нерешительно Надаж, — но я не стану уговаривать ее отправиться за тобой на План Воды.

— Так же, как и я! Она — магическое существо. Ларакен, живущий там, станет причиной ее смерти.

Надаж кивнул, и эльфы растворились среди деревьев. Кива и Андрис ожидали весь остаток дня и большую часть следующего прежде, чем группа вернулась, в сопровождении русалки, стройной девы с белой кожей и черными волосами, и красивым, нестареющим лицом. Маленькие, тонкие крылья обрамляли ее плечи, сложенные как у ныряющей птицы. Андрис едва узнал обожженное, изувеченное существо, вытащенное ими из воды Зеркала Богини. Сейчас, увидев девушку, он понял, почему паломники, узрев в воде ее лицо, считали, что перед ними предстала богиня.

Однако, на протяжении длинного пути к болоту, красота русалки таяла. Эльфы двигались настолько стремительно, и Андрис не мог поверить в то, что пешком можно преодолевать такие расстояния. Он считал себя сильным и выносливым, но темп держал с трудом. А для русалки темп был мучителен. Каждый раз, когда Андрис оборачивался на нее, девушка казалась все более худой и хрупкой.

Когда они вошли в Болото Ахлаур, окружающая обстановка изменила настроение эльфов. Сырой воздух был пропитан смертью. Пока они пробирались между обросших мхом деревьев, длинные отростки задевали их, словно безжизненные щупальца. Каждый встречный кристаллический призрак эльфа был поводом для скорби. Кива торопила их, и эльфы на ходу затянули скорбную песню, печальную походную мелодию.

Андрису тоже пришлось смотреть в лица усопших. Они добрались до места битвы с ларакеном на следующий день.

Джунгли уже скрыли поле битвы. Листва, выгоревшая от огненных шаров Кивы и Тзигоны, уже восстановилась и разрослась. Цветущие лианы оплели ребра скелета льва-кентавра, погибшего, защищая свою хозяйку. Андрис был рад, что ему не пришлось смотреть на голые кости своих боевых товарищей. Не имея возможности их похоронить, тела спустили вниз и сбросили в ближайший водоем.

Волна вони налетела на него, и от ужасного зловония Андриса затошнило, а голова пошла кругом. Запах был знакомым, но Андрис не сразу узнал его.

— Килмару, — пробормотал он, вспомнив сражение и запах долго пролежавших в воде утопленников.

Андрис вытащил из сумки горшочек с пахучей мазью, подготовленной специально для такого сражения. Коротким движением он нанес ее вокруг носа, блокируя запах. Бросив горшок Киве, он вытащил свой меч и принял боевую стойку. Стоящие позади эльфы последовали его примеру.

Гниющий, раздутый мертвец протиснулся сквозь листву. Его распухшая рука замахнулась и швырнула в Андриса нечто влажное и коричневое. Меч джордайна взметнулся, блокируя снаряд, разрубив его надвое. Две половины пиявки-вампира, каждая размером с кулак, корчились у ног мужчины.

Андриса охватила дрожь. Пиявки были почти так же прожорливы, как их тезки, и их невероятно трудно было удалять. Если бы пиявка попала в живую цель, то прежде чем ее получится срезать, она высосет пару литров крови.

Неумерший приблизился, вытащив ржавый меч. Андрис сделал небольшой шаг и заблокировал атаку. «Меч» легко разломился надвое, словно высохший тростник. Как будто это не оружие воина, а тонкая, полая тростинка.

Андрис уставился на грудь трупа. Он застонал, заметив колотую рану в районе сердца, которую практически скрыла разбухшая вокруг плоть. Это был Дрант, студент-джордайн, покинувший колледж из-за «страшной болезни», столь же реальной, как и обвинения против Андриса, добавившей его в армию Кивы. Дрант погиб в болоте, его убил гигантский стирг. Оружие в ожившей руке являлось тем, что нанесло смертельную рану — это был хобот стирга.

В мертвых глазах не было интеллекта, погибший Дрант не угадывался ни в чем. Это упрощало задачу Андриса. Тремя быстрыми ударами он обезглавил ходячего мертвеца и проткнул мечом уже небьющееся сердце.

Андрис, напомнив себе, что Дрант был мертв, наклонившись к траве, чтобы стереть гной с меча.

Невнятный скорбящий стон раздался позади. Андрис обернулся к русалке. Водному духу удалось остаться на ногах только благодаря тому, что Циброн поддерживала ее за талию. Обе женщины смотрели на обезглавленного зомби с отвращением и скорбью. Андрис достаточно хорошо знал эльфов, чтобы понимать, как сильно они уважают загробную жизнь. Вид живого мертвеца был им отвратителен.

Надорванный, булькающий стон раздался за зарослями лиан. Джордайн развернулся в ту сторону и направился к новой угрозе, стремясь уничтожить трупы своих бывших товарищей.

Темо прибыл к месту встречи с двухдневным опозданием, слившись с восходящим солнцем, взволнованный и готовый к путешествию. Все сомнения Маттео, по поводу вмешательства в жизнь Темо, растаяли, при виде улыбки великана. Тот спрыгнул со своей лошади и заключил Маттео в крепкие объятия.

— Что такого ты сказал старому Феррису, что заставило его отпустить меня?

Маттео выдавил слабую улыбку.

— Разве ты не знаешь о цели нашей охоты?

Кивая, Темо все внимательно выслушал и внес небольшие предложения. Его настроение было приподнятым, когда все трое отправились в горы, выслеживая Кринти и ожидая засады из-за каждого куста и из каждой пещеры.

— Это не так уж и интересно, — пожаловался Темо через несколько часов.

Маттео и Яго переглянулись.

— Лучше бы его меч оказался острее его ума, — пошутил небольшой джордайн.

— За время моей службы у Прокопио Септуса, я частенько присоединялся к магу, забавлявшемуся стратегическими играми, — начал Маттео, пресекая хитростью возмущенный ответ Темо. — У него был поразительный стол, точная копия этой дикой местности. К нему прилагались сотни крошечных фигурок, которые двигались и сражались. Он приказывал им начинать битву, и мы наблюдали сверху, словно боги, контролируя ход сражения. Иногда мы разыгрывали одну и ту же битву снова и снова, внося небольшие изменения, чтобы понять, что получится, а что нет.

Великан задумчиво улыбнулся.

— На это стоило бы посмотреть!

— Само собой это было поучительно. Одна из стратегий связана с парящим волшебником — один из самых опасных маневров. Мы джордайни знаем, чтобы увеличить шансы на успех, магов надо держать внизу. Так же и Кринти. Как правило, они прячутся в пещерах или в лесной чаще. А та стратегия, которую мы сейчас наблюдаем, не идеальна и приведет к открытому столкновению. Такое поведение не типично для Кринти.

— Среди нас нет волшебников, — заметил Темо.

— Правильно, но выводы из успешной тактики все-таки стоит сделать. Кринти не стали бы поступать так, не имея на это существенных оснований. — Маттео замолк и посмотрел на запад. Только темно-красное зарево виднелось из-за холмов. — Поскольку это Нат, это вызовет дополнительные проблемы.

Словно голос певца, берущего ноту, вопль темных фэйри донесся с холма.

— Кринти боятся Неблагих, но все глубже и глубже заманивают нас в призрачные земли.

Яго посмотрел украдкой в сторону звука.

— Может теневые амазонки словно перепел, изображающий ранение крыла и уводящий опасность от своего гнезда.