Наступила гробовая тишина. Андрис был потрясен, переполнен вопросами; такими же казались и эльфы.

— Все эти годы, — вела свое Кива, — источником силы ларакена был водный источник, бьющий из иного мира, мира полного магии — бесконечная подпитка магией. Монстр сбежал в тот мир. Так же поступил и Ахлаур.

Встревоженный, Андрис не смог смолчать:

— Почему же ты помогла ему сбежать?

Эльфийка полоснула его взглядом:

— Зачем мне вести на ларакена армию лишенных магии воинов, кроме как ради уничтожения его? Я собиралась, убив монстра, отправиться на План Воды, чтобы сойтись лицом к лицу с Ахлауром. Но Тзигона не сдержала ларакена и, вместо этого, потратила заклинания на схватку со мной.

Андрис вспомнил смятение и хаос битвы. Ларакен вырвался из власти чар Тзигоны и рванул к источнику, как только Кива создала огромные, пузырящиеся врата. Когда эльфийка упала, до них можно было рукою дотянуться. Может, бегство монстра и впрямь оказалось случайным, но намерение «сойтись с Ахлауром лицом к лицу» все равно слишком неправдоподобно.

— Кива, — напомнил Андрис, — некромант исчез более двух сотен лет назад. Он давным-давно мертв.

— С каких пор некроманту доставляет неудобства смерть? — она говорила так, как будто осаживала ребенка, влезшего в разговоры старших. — Думаешь, он не способен превратить себя в лича?

Андрис не знал, что ответить. На фоне появления Ахлаура-нежити все возможные возражения съежились и казались ничтожными.

— И еще, — продолжила эльфийка. — Именно Ахлаур создал ларакена, сделав так, что какую бы магию монстр не вытянул, вся она переходила к хозяину. Теперь ларакен в руках Ахлаура. Это ускорит рост сил некроманта и его возвращение в Халруаа. Когда он появится — а это случится — то, безразлично мертвый или живой, он будет сильнейшим заклинателем смерти, какого только знали в Халруаа. Если Ахлаура можно остановить, это надо сделать сейчас.

Андрис медленно кивнул, заметив нитку логики в сплетаемых Кивой речах. Как же она будет мстить за себя и свой народ, если волшебник, принесший столько мучений, выскользнет из ее хватки? Насколько он знал Киву, ее планы будут сложнее и запутаннее, чем просто столкновение на поле брани. Он не мог всецело доверять ей, но если Ахлаур будет уничтожен раз и навсегда, то разве риск того не стоит?

Эльфов, похоже, обуревали те же сомнения.

— Я — Надаж, — сказал наконец предводитель. — Воин и разведчик. То, что ты предлагаешь, должны решать старейшины.

— У нас мало времени, — попыталась возразить Кива. — Такое путешествие займет дни.

— Не совсем. Когда люди были впервые замечены на лесных тропах, начались приготовления к битве. Мы достигнем лагеря до наступления ночи. Ты будешь говорить перед Народом.

Без дальнейших разговоров эльфы развернулись и направились на запад. Кива слегка подтолкнула Андриса, и они пошли следом.

— Наверно мне не следовало идти с тобой, — осторожно произнес Андрис. — Похоже, эльфам нелегко вести откровенную беседу с незнакомцами.

— Это не в обычаях моего народа. Я родилась в джунглях, но я отсутствовала много лет. Ты заметил, что они не приветствовали меня радушно и не спешили поболтать о случившемся за это время.

— Они осуждают полукровок?

— У джордайнов всегда был талант к приуменьшению, — с насмешкой фыркнула Кива.

Андрис решил, что это болезненно, но логично:

— Достаточно разумно, принимая во внимание сокращение числа эльфов. Полагаю, они видят в полукровках угрозу?

По ее лицу скользнула жесткая усмешка.

— Если бы они решили, что ты угроза, ты был бы мертв. Заметил, что они не смотрели на тебя?

— Да, но я так обрадовался, что меня не подстрелили, что не нашел времени особо побеспокоиться, — ответил Андрис. Немного подумав, он добавил: — Может, я жизнью обязан тому, что в их глазах я уже был мертв.

— Почти угадал. Они называют тебя карасанзор, что значит «хрустальный»; и это признак уважения. Они не смотрят на тебя, потому что мы не смеем глазеть на хрустальных призраков нашего эльфийского рода.

— Значит, — Андрис жестом указал на свое полупрозрачное тело, — выглядеть так — это хорошо по меркам лесных эльфов?

— Это ставит тебя в особое положение, — признала Кива. — Ты бесспорно человек (уж извини за такие слова), и в то же время ты разделил судьбу карасанзора. Более того, ты столкнулся с ларакеном и выжил. Они не знают, как тебя воспринимать.

— И в этом они не одиноки, — пробормотал Андрис.

Они не заговаривали, пока эльфы не остановились на ночлег. Разведчики указали им на небольшое строение, возведенное высоко в кроне дерева и на приличном отдалении от собственно лагеря.

Андрис и Кива поужинали фруктами, которые оставили разведчики, и начали обустраиваться ко сну. В глубине джунглей невидимые глазу эльфы запели. Мелодия была медленной и плавной, с нежно пульсирующим ритмом.

Андрис, который никогда не знал матери, подозревал, что это колыбельная. Он никогда не слышал ничего более трогательного. Оно навевало ему и успокоение, и печаль в одночасье.

Кива прекратила расчесывать волосы и обернулась к нему:

— Что ты знаешь о Зеркале Богини?

Неожиданный вопрос отвлек от чарующей музыки. Андрис нахмурился:

— Это озеро, посвященное Мистре, Владычице Магии. Его оберегают волшебники, почитающие Ее слугу — Азута, Бога Волшебников. Говорят, что в полнолуние в спокойных водах озера можно увидеть лик богини. Это считается знаком величайшего благословения.

— На берегу Зеркала есть небольшой храм. Хранилище книг заклинаний и артефактов, при этом не особо охраняемое, — лукаво покосившись, она натолкнулась на его озадаченный взгляд и принялась ждать, пока джордайн ухватит мысль.

Понимание приходило медленно. Двадцать жрецов обслуживали храм, и еще там могло находиться десятка два посетителей, которые совершали паломничество или постигали премудрости магии. Укреплений там не было совершенно, только несколько небольших домиков, чуть ли не лачуг, разбросанных в близлежащем лесу. И все же ни одна магическая книга или предмет ни разу не исчез. Совершить подобное было все равно, что порвать в клочья гобелены со стен тронного зала короля Залаторма.

— Ты не посмеешь осквернить Зеркало Богини! — возмутился Андрис.

— Конечно нет, — ответила эльфийка с мрачной радостью. — Завтрашним днем я планирую напасть на него, и ты расскажешь мне, как это сделать.

Она усмехнулась на его ошарашенное выражение лица и похлопала Андриса по щеке, будто медлительного, но подающего надежды ребенка:

— Поспи немного. Мы поднимаемся с рассветом.

Он устроился спать, уверенный, что не сможет сомкнуть глаз от поставленного перед ним задания, но вечерняя песнь эльфов воздействовала на него так, как не способна была магия волшебников. Она тайком входила в его кровь, в его душу, удивительным образом утешая и успокаивая.

Андрис дивился эльфийскому Дремлению и с тоской жаждал погрузиться в те яркие грезы, которые, как говорили, приносили больше радости, чем сны. Может здесь, в этом месте, он сможет обрести крупицу эльфийского умиротворения.

Его сны оказались далекими от покоя. А когда с наступлением утра он изложил Киве план, в ее глазах вспыхнуло золотистое пламя.

Далекие и вознесшиеся над облаками шпили храма Азута поблескивали в лучах заходящего солнца, когда Маттео с друзьями вышли из джунглей.

— Маленькая пташка летит в нашу сторону, — известил Темо, кивнув в сторону хрупкой сереющей фигурки, которая неслась к джордайнам, размахивая руками. — И довольно быстро.

— Видимо, что-то важное, раз пташка не могла подождать пару часов, — заметил Яго.

Маттео кивнул и тронул поводья ящера. Остальные последовали его примеру. Они поспешили добраться до бегуна — босоногой девушки, одетой в короткую серую тунику азутского храма. Она коротко поклонилась и поспешно передала Маттео свиток: