Однако Синестра не была ей матерью. Ее мать мертва. С этим, казалось, ей было проще смириться, чем с поспешным отказом красавицы-аристократки.

Тзигона решительно вычеркнула Синестру из сердца. Облачившись в темные одежды, она направилась к стенам городского сада. Она с легкостью влезла на билбоа и по деревьям пробралась к дому Прокопио Септуса. Найдя выступ, с которого было легче наблюдать, она уселась ждать.

С наступлением ночи лорд-мэр покинул виллу, Тзигона скользнула на кухонную террасу, а дальше — в кабинет волшебника. Там нашелся том «Королевских указов», вышедших где-то за год до ее рождения.

Записи подтвердили рассказанное Дамари Эксчелсором. Кетуру обвиняли в том, что посредством волшебства она убила Вендуру, зеленого мага Халараха. И в тот же день она исчезла из города вместо того, чтобы доверившись магическому расследованию, доказать невиновность и очистить свое доброе имя. В Халруаа бегство от правосудия равносильно признанию вины.

Тзигона с трясущимися руками закрыла книгу. По законам Халруаа ее мать — убийца. Это открытие только укрепило стремление Тзигоны узнать всю правду. Ведь по тем же законам, девушка сама не такая уж невинная овечка. Здесь крылась запутанная история и — разве что Тзигона очень сильно ошибается — Кива как раз и была ниточкой, связывающей прошлое девушки с теперешними событиями.

Она нашла самый свежий том «Королевских указов», а также увесистую книгу с последними записями лорда Прокопио о заседаниях городского совета. Девушка уселась, скрестив ноги, под столом и принялась за чтение.

Получалось, что неприятности кругом, куда не глянь. Зашевелились пираты — но это сезонное: морские стервятники жаждали награбить как можно больше сокровищ к началу летних муссонов. Не столь предсказуемым было исчезновение торговых караванов в Нате. И уж совсем неожиданность — нападение диких эльфов на Зеркало Богини. Из-за возможных новых вторжений было решено выслать к западным границам солдат. Еще больше отрядили на север сторожить шахты электрума и близлежащий монетный двор. Горы Восточной Стены выглядели тихими и спокойными, зато активность отмечалась в болотах Ахлаура.

— Ну, это понятно, — вслух размышляла девушка. Стоило разойтись слухам о ларакене и одержанной над ним победой, и болота перестали вселять ужас. Было лишь вопросом времени, когда толпа волшебствующих идиотов ломанется туда в поисках потерянных сокровищ Ахлаура.

Тзигона насмешливо фыркнула. После она принялась осматривать комнату в поисках тайников, где Прокопио мог прятать важные документы. В резном деревянном кресле она нашла секретный отсек, где хранилась аккуратно сложенная стопка пергаментов; и среди них — список бывших патронов Зефира.

Тзигона погладила рукой клочок пергамента, спрятанного в кармане — записи, сделанные Синестрой в день, когда они вдвоем обыскивали комнату эльфа-джордайна. Похоже, это информация важна. Только не совсем ясно, почему.

Взгляд ее упал на первое имя в перечне покровителей Зефира.

«Ахлаур Рейптайл, некромант».

Тзигона с шипением выдохнула сквозь плотно сжатые зубы. Так значит, Зефир служил злокозненному Ахлауру, волшебнику, на чей след она натыкалась на каждом углу!

Она готова была поспорить, что старый эльф не очень-то любил делиться этим фактом из личной биографии, и готова была дать голову на отсечение, что перечень существовал только в личном кабинете Прокопио. Как раз то, что сильный прорицатель может разнюхать, но не то, о чем он хочет слышать в таверне или на весенних ярмарках.

Зефир, Кива, Ахлаур, ларакен, Кетура, и теперь она. Маттео, и, может, его друг Андрис. Все были как-то связаны, но Тзигона не понимала, частью какой головоломки они все являлись.

Она наспех записала прошлое Зефира и поспешила ко дворцу, надеясь, что Маттео соображает лучше. На ходу девушка «одолжила» подходящую одежду и пробралась в половину королевы.

Не смотря на поздний час, Маттео в комнате не было. Тзигона, никем не замеченная, нашла-таки его в кладовых кухни, где он собирал припасы для путешествия. И он был не один. Кухня прямо бурлила активностью.

— Боги милосердные, — пробормотала Тзигона. — Дворцовые слуги вообще спят?

Тихое, быстро заглушенное хихиканье привлекло ее внимание к ближайшему сараю, где содержались козы. У стены стояло ведро свежего молока, рядом — лестница, ведущая к чердаку. Тзигона залезла вверх и увидела то, что она и ожидала: стог свежего сена, двух людей, совершенно не замечающих ее присутствия, и второпях отброшенные одежды. Тзигона тихо сняла платье горничной и осторожно вытянула короткое голубое платье из-под головы девушки.

Вот так обеспечив себя новым нарядом, она поспешила обратно вниз к забытому ведру с козьим молоком. Девушка подняла его и, нарочно пошатываясь, пошла навстречу Маттео, специально пролив содержание ведра на его обувь.

Он ни слова не сказал по поводу вульгарного костюма доярки-Тзигоны и даже не закатил глаза от ее нелепых извинений, произнесенных с акцентом пастухов севера. И он последовал за ней, когда она, продолжая лепетать, отступала назад. Юноша быстро забрал переданный ею во время отвлечения пергамент и спрятал за пояс.

«Клянусь Мистрой, — подумала она с восхищением. — Да для него еще не все потеряно!»

Им удалось найти тихий угол между сараем с козами и пивоварней. Маттео вытащил пергамент из-за пояса, бегло просмотрел и поднял на девушку мрачный взгляд.

— Где ты это взяла?

— У Южных врат открылась пригожая таверна, — ответила она, все так же голосом доярки. — Повар делает печеньеце из слоеного теста, которое пустое внутри. Он разрезает тесто и кладет туда пожелание или небольшой подарок. Мне досталось изумрудное колечко, и я обменяла его у приятеля на эту записку.

Маттео строго глянул на нее.

— Если не хочешь говорить, то так и скажи.

— Я не хочу говорить, — тут же призналась она. — Что ты думаешь об этом?

Он вернул ей записку:

— Зефир служил волшебникам Халруаа на протяжении двухсот лет. Он был одним из первых джордайнов. Возможно, Ахлаур приложил руку к созданию ордена.

— Джордайны и Ахлаур? — Тзигона с сомнением нахмурилась. — Разные запахи не могут идти из одного котла.

— Хотел бы тоже так думать, но Ахлаур был могущественным некромантом. Такие волшебники не ограничиваются изучением мертвых, они меняют живых для собственных замыслов. Сама подумай, как лучше описать джордайнов, чем не людей, измененных для целей волшебников?

Она поняла.

— А Кива как сюда вписывается?

— Эльфы живут очень долго. Пусть Кива и не выглядит старше нас, но вполне возможно, что за два последних столетия она знала Зефира, или даже самого Ахлаура.

— Какое отношение это имеет к моей матери? К нам?

Маттео вздохнул.

— Мы во многом подобны, Тзигона. Оба имеем сопротивляемость магии, обоих насильно разлучили с семьей. Возможно, нас «создали» для целей какого-то волшебника, как создают големов из железа или глины.

— Замечательно!

— Что же ты выберешь: жестокую правду или развеселую ложь?

— А ответ тебе нужен прямо сейчас?

— Сейчас, да и тебе тоже, — ответил он, возвращая ей ее же неискреннюю шутку. — Поговори с Дамари Эксчелсором.

Какое-то время она молчала.

— Знаешь что, Маттео? Меня очень, очень раздражает, когда ты прав.

— В таком случае, — сказал он угрюмо, но с задорным огоньком в темных глазах, — тебе следует смириться с непрерывным раздражением.

Его поддразнивание наполнило Тзигону необъяснимой смесью гнева и веселья.

— Непрерывное раздражение, да? Что же, думаю, я смогу смириться с этим, как и ты сможешь. — И, не дожидаясь его ответа, Тзигона опрокинула ему на голову ведро молока. Пока приятель оплевывался и ругался, она сбежала через кухню, скаля зубы, как горгулья.

«Да, — заключила она счастливо, — с него определенно будет толк».

Прежде чем покинуть город, Маттео вновь навестил королеву Беатрикс. Его вовсе не радовала встреча с юродивой на троне, но уехать, не попытавшись понять смысл ужасного пророчества, он не мог.