Если седентаризм действительно был следствием эволюционных изменений, то эти изменения должны были произойти независимо в разных популяциях, как это было с карликовостью, переносимостью лактозы и, несомненно, многими другими усовершенствованиями.
Подобные генетические адаптации не могут быстро охватить все население Земли, поскольку изменение последовательности генов в популяции требует смены нескольких поколений. Напротив, в разных популяциях они идут независимо. И этот широкий разброс во времени перехода от кочевья к оседлости у разных популяций, возможно, и объясняет, почему человеческие сообщества в разных концах света так разнятся по уровню развития.
Возникновение рас
Когда начали складываться нынешние континентальные расы? Очевидно, людям пришлось независимо друг от друга приспосабливаться к разным условиям жизни сразу после того, как популяция прародителей человечества 50 000 лет назад рассеялась по Земле. Вместе с тем до конца позднего палеолита человеческие черепа по всему миру оставались практически одинаковыми, и, скорее всего, черты, характерные для нынешних рас, появляются не раньше, чем 12 000–10 000 лет назад{264}. В это время возникла наибольшая, затем стремительно распространившаяся, вероятно, за счет покорения соседей, популяция, давшая начало китайцам (хань). Судя по всему, то же самое верно и в отношении европеоидов (население Европы, Индии и Ближнего Востока), чьи черепа похожи на ранние европейские, как будто между ними есть преемственность, но в то же время отличаются. У ранних европейцев черепа были крупнее, челюсти массивнее, надбровные дуги мощнее, и, как пишет палеоантрополог Ричард Клейн, «видимо, не стоит относить этих людей к европеоидной расе, объединяя с нынешними обитателями Европы».
Привлекательно выглядит версия о том, что нынешние европейцы и азиаты произошли от народов, 20 000 лет назад населявших северные широты Европы и Сибири соответственно. Как мы упоминали ранее, этих людей должны были вытеснить на юг наступавшие ледники последнего ледникового максимума. Поскольку весь Евразийский материк, кроме самых южных окраин, превратился в полярную пустыню или тундру, центральные области и Европы, и Азии, вероятно, люди покинули.
5000 лет назад ледники начали отступать, и бывшие северяне в обеих половинах континента, видимо, реколонизировали покинутые земли. При таком сценарии в Европе и Азии доминировали бы народы, происходящие от популяций, которые 5000 лет ранее представляли собой немногочисленные группы на крайнем севере ареала обитания человека.
Третья континентальная раса – американские индейцы – происходит от нескольких групп сибирских предков, т. е. тоже являет собой случай разрастания малой группы до населения целого континента.
Получается, таким образом, что европейцы, азиаты и американские индейцы – относительно молодые расы, а вот две другие – австралийцы и африканцы – в генеалогическом смысле несколько старше (их ветви, исходящие из общего корня, немного длиннее). Но и африканцы, и австралийцы эволюционируют ровно такой же срок и, хотя сохранили темную кожу, вероятно, отличаются от прародителей человечества не меньше, чем три расы, формировавшиеся в северных широтах.
Существование рас начинается с того обстоятельства, что популяция раскалывается, и две части прежнего целого двигаются дальше каждая по своей эволюционной траектории. Такие расколы оставляют след не только в генетике, но и в языке. Как и генотип, язык находится в постоянном движении и разделяется на дочерние языки, когда народы расходятся в разные стороны. До выхода прародителей из Африки человеческая семья была единой и разговаривала, вероятно, на одном языке. Поговорив о разделении единого человечества на расы, пора рассмотреть и сопутствующее разделение языков.
10. Язык
Если бы у нас была полная генеалогия человеческого рода, то генеалогическое размещение рас человека дало бы и наилучшую классификацию разных языков, употребляемых в настоящее время во всех странах света; для включения всех исчезнувших языков и всех переходных, слегка разнящихся наречий это была бы единственная возможная система. Но возможно, что один из древних языков изменился очень мало и дал начало немногим новым языкам, тогда как другие изменились существенно в зависимости от расселения, изоляции и степени цивилизации разных рас, связанных общим происхождением. Разные степени различия между языками одного и того же корня могут быть выражены установлением групп, подчиненных друг другу; но единственно возможная система все же должна быть генеалогической; и она была бы естественной в самом строгом смысле, потому что связывала бы вместе все языки – как исчезнувшие, так и современные – на основании их родства.
Чарльз Дарвин. О происхождении видов путем естественного отбора
Лингвисты насчитывают на Земле около 6000 языков. Все они происходят от языков-предков, на которых сегодня не говорят. В немногих случаях эти предки сохранились в записанных текстах, как латынь, или могут быть реконструированы через языки-потомки, как праиндоевропейский, предполагаемый родоначальник обширной семьи языков, распространенных от Европы до Индии.
Иначе говоря, эти 6000 языков – не просто разнородная группа; все они раскладываются по ветвям единого фамильного древа человеческих наречий. Все эти ветви, по логике, должны сходиться в единый ствол – праязык, первый из всех языков Земли, на котором разговаривала популяция прародителей.
Если это так, то родословие всех языков можно проследить, найдя каждому место на общем древе. Как предполагал Дарвин, такое древо должно во многом совпадать с другой родословной, показывающей разделение популяции прародителей и происхождение рас. И если языковое древо можно соединить с генетическим древом человеческой популяции и соотнести их с различными археологическими культурами, мы получим новый универсальный подход к изучению доистории.
Одно препятствие на пути к этому синтезу мы видим сразу: большинство исторических лингвистов сходится в том, что реконструировать состояние языков глубже, чем на 5000, максимум на 10 000 лет в прошлое, невозможно. А вот у генетиков энтузиазма побольше. Они разработали сложные статистические методы, позволяющие прослеживать генеалогию популяций, и полагают, что подобная методика могла бы работать и для языков.
Генетический инструментарий, если он действительно применим в этой области, вероятно, помог бы разрешить несколько давних споров в сравнительно-историческом языкознании. Главная из этих загадок – необычное распространение языков на карте мира.
Ареалы распространения языков: удивительная неравномерность
На всей территории США доминирует один основной язык. В Новой Гвинее в то же время около 1200 языков, пятая часть всего мирового разнообразия, на площади примерно в четверть континентальной части США. Откуда такая неравномерность в распределении?
Лингвисты выделяют обширные языковые ареалы, когда на большой территории доминирует один язык, и зоны, где соседствуют множество небольших по площади языковых ареалов. Большинство случаев территориального размещения языков в мире попадает в ту или другую категорию, и, судя по всему, в истории были случаи перехода территорий от языковой раздробленности к цельному ареалу, и наоборот. Процессы, регулирующие территориальное распределение языков, оказывают существенное влияние на историю и культуру.
Одна из причин языковой мозаичности в том, что язык быстро меняется, даже в пределах двух поколений. Прошло всего 600 лет, а английский Чосера современным англичанам кажется иностранным языком. Внутри языка бывают диалекты, варьирующие зачастую от селения к селению. Различия между диалектами были, вероятно, еще значительнее в те дни, когда люди редко уезжали далеко от мест постоянного проживания. Даже в Англии до самого конца 1970-х по выговору можно было определить, где живет человек, с точностью до нескольких десятков километров.
