Оддажды с зарею созвал их Иблис,
13830 И втайне от шаха они собрались.
Им бес говорит: «Плохи наши дела.
Немало владыка нам делает зла.
Див ловкий, способный царя обольстить,
Умеющий кстати сказать и ступить,
Нас мог бы от царских гонений спасти,
Сведя Кей-Кавусову душу с пути.
Пусть шах, завлеченный в силки хитреца,
Лишится святой благодати Творца».
Но дивы ни слова на это в ответ;
13840 С Кавусом тягаться охотника нет.
Один лишь поднялся, свиреп и силен,
И молвил: «Той ловкостью я наделен.
Я с верой Господней его разлучу,
Свершить это дело лишь мне по плечу».
И юношей он обернулся: пригож,
Речист и достоин собранья вельмож.
Однажды, собравшись на лов, из ворот
Кавус выезжает, а юноша тот
Приблизился, пал пред владыкой, и роз
13850 Ему благовонную связку поднес,
Сказав: «Обладателя стольких красот
Обитель достойная — лишь небосвод.
Добился ты славы, достиг торжества,
Ты — пастырь, твои меченосцы — паства.
Одно лишь осталось свершить на земле,
Чтоб имя твое не исчезло во мгле:
Все тайны узнать, что хранит небосвод,
Понять как возникли закат и восход,
Проведать, как день гонит ночь за порог,
13860 Узнать, кто вращению небо обрек.
Всего, что желал, на земле ты достиг —
Тебе и небесный откроется лик.
Йездана творенье — и небо и прах,
Почто же тебе не парить в небесах?»
Див царскую душу с пути совратил,
Гордынею разум владыке смутил.
Царь думал, что вечно его торжество,
Что купол небес сотворен для него,
Не знал, что опоры у купола нет,
13870 Звезд множество там, а един — лишь Изед.
Сулящие зло или благо, они
Все движимы волей Его искони.
Раздумывать стал миродержец: без крыл
Возможно ль, чтоб он к небесам воспарил?
Расспрашивать стал он мобедов страны,
Как долго лететь от земли до луны,
И выслушав, что говорит звездочет,
Нечистое средство пускает он в ход.
Средь ночи велит он подкрасться туда,
13880 Где дремлет орлица во мраке гнезда.
Птенцов унесли из-под матери той,
Несут их в покои — чету за четой.
И мясом ягнят и животных иных
Он вскармливал долго питомцев степных.
Лишь стал из них каждый могуч, словно лев, —
Настолько, что тура бы смял, одолев, —
Из лучшего в мире алоя возвел
И золотом крепким обил он престол,
И длинные копья прибил по краям
13890 Престола, все это придумавши сам.
По ляжке бараньей подвесить потом
Велел он на каждом копье золотом.
Привязаны мощных четыре орла
К престолу — то воля владыки была.
Воссел на престол он, гордыней ведом,
Тщеславьем своим опьянен как вином.
Лишь голод орлы ощутили, — тотчас
Рванулись к приманке и, вверх устремясь,
С престолом они над землей поднялись,
13900 Над степью среди облаков понеслись.
Летят над горами степные орлы,
Летят над теснинами, полными мглы...
Царь, видно, хотел до небес долететь,
Чтоб даже на ангелов сверху глядеть.
Еще говорят, оттого он взлетел,
Что в битву вступить со Стрельцом захотел
[394].
Различная ходит про это молва:
Лишь мудрая тайну поймет голова.
Орлы утомились, летя все вперед;
13910 Кто алчен, беду на себя навлечёт.
И вот уже выбились птицы из сил,
Уже не поднять им слабеющих крыл.
И с тучи низверглись они грозовой,
Кавуса престол увлекая с собой.
В китайских они очутились лесах,
Средь чащи Амола упали во прах
[395].
Но смерть пощадила властителя. Рок
Иные пути для него приберег.
Еще Сиавушу родиться на свет
[396],
13920 И должно прожить еще множество лет.
Утратив величье и царский престол,
