О мировой известности поэмы Фирдоуси ярко свидетельствуют повсеместные (в 1934—1935 гг.) празднования тысячелетия со дня рождения поэта, в которых принимали участие ученые, литераторы, а также представители прогрессивной общественности всего мира. В Тегеране собрался международный конгресс. На родине поэта — в Тусе состоялось открытие памятника на могиле Фирдоуси. С большой торжественностью отмечена была память великого поэта в Москве. В нашей стране широкие массы трудящихся приняли участие в чествовании памяти одного из крупнейших поэтов мира.

Литературные связи и отражения «Шахнаме» и образов иранского эпоса вообще в мировой литературе (не касаясь прямых переводов) — особая и еще далеко не раскрытая тема. Мы коснемся ее в нескольких словах.

«Шахнаме» — литературная обработка народного эпоса Ирана, одного из богатейших в мире. Это богатство объясняется и глубокой древностью, и географическим положением, и широкими международными связями, и культурно-исторической ролью иранских народов в древности и в Средние века. Таджики и персы отразили в своем эпосе, а позднее и в литературе разнообразные сказания и других соприкасавшихся с ними народов — Индии, Китая и Восточного Туркестана, Восточной Европы и Сибири, Кавказа, стран классического Древнего Востока и европейского Средиземноморья. Процесс этот, разумеется, имел и обратное течение — отражение в разных формах и степени иранских сказаний в эпосе этих народов, где мы находим аналогичные мотивы, сюжеты, образы. Это прежде всего результат закономерного параллелизма возникновения и оформления их в соответствии с конкретными условиями жизни народов. Но могло иметь место и творческое восприятие гениального произведения Фирдоуси.

Мотивы и образы зачарованных неуязвимых героев — «меднотелого» Исфендиара иранцев, Ахиллеса эллинов, Зигфрида «Песни о Нибелунгах», Ильи Муромца, которому «смерть в бою не написана», и Ростема, которому не суждено пасть в бою, мотивы боя отца с неузнанным сыном и другие в основе своей были независимы, но в отдельных подробностях возможны и неизбежны взаимовлияния.

Блестящая литературная обработка таких мотивов и сюжетов в «Шахнаме» Фирдоуси нашла отражение в литературных произведениях и поздних литературных обработках фольклорных сказаний. Причем это отражение могло быть не только результатом книжного влияния, непосредственного знакомства с «Шахнаме», часто оно возникало как следствие фольклорных связей общавшихся между собой народов. Одним из многочисленных примеров влияния «Шахнаме» на оформление народных в своей основе образов может служить русская книжная сказка XVI—XVII вв. о Еруслане Лазаревиче и ее лубочные варианты.

Самое имя Еруслан Лазаревич сопоставляется с именем Ростема, сына Заля (Зал-и Зара), переосмысленного в «Лазаря», некоторые эпизоды сказки также имеют сходство со сценами «Шахнаме». Это — закономерная аналогия[456], разумеется, не имеющая ничего общего с попытками объяснить происхождение русского былинного эпоса влиянием «Востока» и «Шахнаме», в частности. Правомерны сопоставления некоторых частных моментов, но попытки сравнения русского былинного Ильи Муромца — крестьянского сына с владетельным князем Ростемом «Шахнаме» (и аналогичное сравнение Кухулайнена «Калевалы» с тем же Ростемом) не имеют под собой никакой почвы. Вместе с тем не многообразие литературных и фольклорных связей определяет значение «Шахнаме» как памятника мировой литературы, а содержание и идеи поэмы в сочетании с художественным мастерством ее автора.

«Шахнаме» — национальное произведение иранских народов прежде всего, но именно потому, что Абулькасем Фирдоуси с такой полнотой, глубиной и мастерством художественного воплощения выразил в поэме свое народное, национальное, он занимает достойное место и в ряду великих поэтов мира.

«Шахнаме» — глубоко правдиво, прогрессивно, человечно и оптимистично. Все эти черты роднят поэму Фирдоуси с другими великими произведениями искусства. Именно здесь следует искать основу бессмертия и мирового значения поэмы.

Если говорить о величайших произведениях мирового искусства, всегда будут названы в соответствующей области несколько имен, несколько произведений, которые не могут быть забыты. Исключительные, монументальные, эти произведения бессмертны.

Гениальный грузинский поэт Шота Руставели (XII в.) в предисловии к «Витязю в тигровой шкуре» говорит о внутренней значительности темы в соединении с высоким мастерством как о непременных условиях создания великого произведения: «Дар напевов — это область в царстве мудрости высокой», «Не поэт, кто где-то, как-то стих-другой случайно скажет ... кто сразить не смея зверя ... дичине мелкой рад»[457].

Высокое художественное мастерство в сочетании с идейностью, народностью как раз и определяют монументальность «Шахнаме». Монументальность содержания гармонически сочетается здесь с монументальностью формы.

Действительно, поэма грандиозна, тем более что это произведение одного автора, а не свод различных народно-эпических и литературных материалов, оформлявшийся иногда в течение столетий, как, например, индийская «Махабхарата»[458].

В смысле широты охвата событий ни один народ мира не имеет такой грандиозной эпопеи, как «Шахнаме».

В самом деле, если бы, например, какой-нибудь греческий автор — Гомер позднейшего времени — отразил в единой поэме (в десятки раз превышающей объем «Илиады» и «Одиссеи») весь цикл греческих сказаний, включая ранний исторический период, эпопею персидских войн, расцвет и падение Афин, возвышение Македонии, чудесный поход Александра на восток, перипетии борьбы диадохов и эпигонов и закончил бы эпопею битвой при Пидне и обращением Эллады в римскую провинцию (168 г. до н. э.), то мы имели бы подобие «Шахнаме» Фирдоуси в древнегреческой литературе.

Аналогичные сопоставления можно было бы дать и на материале литератур других народов мира. Дело в том, что ни в одной из этих литератур эпопея не вбирает в себя так органически всю мифологию, народные эпические сказания и историю, не объединяет их в композиционное единое законченное целое, как это имеет место в «Шахнаме» Фирдоуси.

То, что именно иранцы создали такое исключительное в мировой литературе произведение, как «Шахнаме» Фирдоуси, представляется фактом закономерным и понятным в силу сочетания особых исторических условий, сделавших возможным появление и завершение поэмы.

Все это, разумеется, не определяет общего превосходства литератур Ирана над древнегреческой, древнеиндийскими, китайской и другими (в том числе и европейскими), но лишь свидетельствует о специфике их развития.

Творчество Фирдоуси, таким образом, является предметом законной гордости современных таджиков и персов, для которых «Шахнаме» — основное классическое произведение родной литературы. Вместе с тем, «Шахнаме» — одно из наиболее значительных произведений мировой литературы.

Л. Стариков

Завершая свою бессмертную поэму «Шахнаме», Абулькасим Фирдоуси писал:

Потомки по достоинству оценили творческий подвиг великого поэта: молва о нем распространилась далеко за пределами родины.

Впервые услышав строки «Шахнаме» на земле советского Узбекистана, — в древнем Самарканде, — я в дальнейшем узнала, что это великое творение известно в подлиннике не только в Иране и в советской Средней Азии, но и в Афганистане, Пакистане и в Индии, где языком фарси владеют десятки миллионов людей. В самых отдаленных селениях люди собираются для того, чтобы послушать народных певцов, по памяти воспроизводящих сказы любимого эпоса. Поистине удивительна популярность этой «Илиады Востока» среди широчайших народных масс.