Но на мне не было той униформы, в которой я ходил в походы на атомных подводных лодках. Я взглянул на Эриксона. Маленькое суденышко, которое я видел сегодня, плыло с запада — из Атлантического океана, а не со стороны Шотландии. Значит, судно привезло сюда этого неразговорчивого восточноевропейца, пахнущего атомной подводной лодкой.
Толивер рассказывал анекдот о приятеле телевизионного продюсера, снимавшего документальный фильм о сельской нищете. Я услышал только конец анекдота:
— …Что вы, сэр! Какой там голод! Мы всегда можем найти несколько перепелиных яиц!
— Ха-ха-ха! — Мэйсон захохотал громче всех, посматривая на меня и как бы приглашая присоединиться к его веселью.
— Есть похожая история про одних лопухов, которые сказали, что им не нравится джем, потому что пахнет рыбой, — сказал Вилер.
— Знаете этот анекдот?
— Знаем-знаем, — ответил Толивер.
— Это они про икру, — добавил Вилер, пытаясь передать по крайней мере соль анекдота.
— Отличный анекдот! — воскликнул Мэйсон. — Икра! Джем, который пахнет рыбой. Здорово, командир.
— Мясо сегодня привезли, а горючее — нет, — сказал Толивер.
— Чья очередь принести новый газовый баллон? — спросил один из присутствующих, и все сразу рассмеялись. Казалось, что все действуют по какому-то сценарию, которого у меня самого не было.
Я пригубил свой портвейн и стал вглядываться в мистера Эриксона. Что-то необычное было в его манерах; я не мог сразу понять, что именно было необычного в том, как он смеялся над шутками, принимал сигару с вежливым кивком головы, переглядывался с другими присутствующими или пристально и уверенно смотрел на них за ужином. Я достал спички, чиркнул одной и дал ему прикурить сигару. Он пробормотал слова благодарности и, усиленно раскуривая сигару, повернулся в своем кресле. Я подозревал, что он сел в кресло не напротив, а около меня из-за опасения, что я узнаю его в лицо. Теперь я был почти уверен, что он высадился с подлодки — русской подводной лодки.
— Пока лодка не доставит нам горючее, придется экономить на генераторе, — сказал Толивер. Он поднялся со своего места и наполнил маслом одну из ламп. — Масла тоже много уходит. — Он зажег лампу и осторожно отрегулировал фитиль.
— Так что, ребята, бриться придется с холодной водой, — сказал Вилер, — если, конечно, не найдется доброволец вскипятить несколько чайников воды перед подъемом.
— Можете на меня положиться, сэр. — Конечно, это был Мэйсон, готовый наводить свой лоск до одурения.
— Давай-давай, Мэйсон, — ответил командир Вилер, — это тебе вместо зарядки.
Мало того, что они создали узкую, исключительно мужскую компанию; они старались возродить порядки, которые давно существовали в их понимании. Атмосфера «стариков и новичков», которую я здесь почувствовал, видимо, без изменения перекочевала сюда из старых английских фильмов про войну.
— Давай-давай, Мэйсон, — сказал я, и все уставились на меня. Наверное, им не понравился тон, каким я это сказал.
Тишина в доме, загадочность появления еды и напитков, которые возникали здесь как будто без человеческой помощи, были частицами главной тайны, которую эти люди называли «клубом». Несмотря на грандиозность самого дома и на изящность сильно потертых персидских ковров и обитых дверей, все равно можно было найти подтверждение того, что дом знал и менее спартанские времена. Кожаные диваны, ковры на лестнице и в коридорах были подшиты серой парусиновой ниткой, однообразными стежками, которые у моряков называются «собачьими зубами». Забавные округлые ямки, протертые в плитах пятой неисчислимых лет, были небрежно замазаны бетоном. В спальных комнатах было холодно и сыро, несмотря на дешевые электрокамины, которые вспыхивали в полный накал, только когда заводился генератор, и потухали снова. В доме не чувствовалось женской руки: не было ни цветов, ни подушечек, ни домашних животных, ни душистого мыла и фактически ни одной картины или орнамента.
Я не был пленником в этом доме. Мне об этом говорили уже несколько раз. Мне просто следовало дожидаться возвращения самолета. Я уже убедился, что каждый раз мое желание взять единственный велосипед или прогуляться в восточном направлении всегда встречалось вежливой улыбкой и разными отговорками, исключающими эту возможность. Поэтому я перестал приставать с подобными вопросами. Я разыгрывал из себя довольного, здорового и покладистого человека, которому нравится играть в секретных агентов в холодном шотландском замке, но который по случайности оказался любителем приятных долгих прогулок. Они все отлично поняли: они ведь тоже оказались любителями долгих прогулок.
Глава 16
«Отступление перед вероятными боевыми действиями возможно для сухопутных сил только с целыми фланговыми подразделениями. Отступление перед вероятными боевыми действиями возможно для всех морских подразделений в любое время и в любой ситуации».
Правила ведения военных игр. Центр стратегических исследований. Лондон.
Мне предоставили тесные комнатушки — почти круглые по площади, на самом верху северной башни. Надо мной была только конусообразная крыша, где бесконечно журчала и переливалась вода в водосборном резервуаре. На рассвете я услышал настойчивый стук Мэйсона в дверь ванной комнаты.
— Горячая вода! — крикнул он.
— Оставь ее там.
— Мне нужен чайник для других.
За окном светало, но были видны звезды. Я вздохнул и спустился по железной лестнице в ванную комнату. Несколько раз щелкнув выключателем, я убедился, что электричества не было. Мэйсон снова постучал в дверь.
— Входи, — сказал я. Во дворе залаяла собака.
Света, проникающего сквозь узкое застекленное окно, оказалось достаточно, чтобы заметить белый прямоугольник на полу перед дверью. Я поднял его. Мэйсон постучал снова, и я, открывая дверь, бросил сложенный лист бумаги в умывальник.
— Зачем закрывать двери? — проворчал Мэйсон. Его манера выражала всю снисходительность человека, который вкалывал, пока другие спали. — Чего ты боишься?
— Привидений, — ответил я.
— Где их тут найдешь? — спросил Мэйсон и, прежде чем я успел ответить, вылил горячую воду в умывальный таз.
— Спасибо.
— Если понадобится еще, то придется спуститься в кухню. А холодная вода и здесь есть. — Он открыл кран, чтобы продемонстрировать мне, что из себя представляет холодная вода, и закрыл кран снова. На Мэйсона это было похоже. Он повертел головой по сторонам, недовольный беспорядком в ванной. Толивер сложил свой бритвенный прибор, пижаму, рубашки и нижнее белье в шкаф, однако теперь его вещи лежали по всей комнате. Мэйсон фыркнул. На секунду его взгляд задержался на сложенном листе бумаги. Однако он ничего не сказал.
Когда Мэйсон ушел, я снова закрыл дверь и развернул лист бумаги. На первый взгляд, это был листок, вырванный из школьного учебника. Письмо было отпечатано на машинке, на которой давно требовалось заменить ленту. В некоторых местах слова были едва пропечатаны:
«Вы доставляете беспокойство нашему новому другу. Мне не нужно Вам объяснять, что это посланник Ремозивы, но он настаивает, чтобы никем об этом не упоминалось. Поэтому в последний вечер было много загадок. Вы его встречали раньше? Похоже, что Вы некоторое время работали на нас (может быть, в конце пятидесятых годов?) Он предполагает — на конференции.
Возможно, кто-то рассказал старику об этом. Вряд ли ему это понравилось. Я не могу уйти отсюда, а звонить по нашему телефону очень рискованно. Но если Вы, как всегда, уйдете на свою долгую прогулку и сможете оторваться, Вы можете добраться до телефонной будки в деревне Крома. Вам только нужно сообщить им об Эриксоне, и что это подтверждает САРАКЕН. Если они передадут для меня какие-нибудь инструкции, дождитесь, когда мы все соберемся вместе, и спросите у Толивера или у Мэйсона, где Вы можете купить французских сигарет. Я предложу Вам пачку с тремя сигаретами. Таким образом Вы узнаете, кто я. Может быть, Вы посчитаете эти предосторожности излишними, но я знаю, что эти ребята и я следим друг за другом — и даже за Вами.
Мы все стали раздражительными, особенно когда прибыл Эриксон. Уходить Вам следует через огород за кухней, вдоль сарая и идти к югу от больших скал. Вам придется пропустить завтрак, я оставил для Вас бутерброды в старом парнике. Вы потом всегда сможете оправдаться тем, что вечером сделали себе бутерброды вместо завтрака. Держите путь на юг полуострова, там есть пешеходный мостик через ущелье Энджел Гэп. На вид мостик шаткий, но Вас он выдержит. Направляйтесь к коттеджу с проломленной крышей. От него Вы увидите мостик. Идти придется около четырех километров (с севера на юг). На этой дороге находится почта — первый дом с правой стороны дороги. Позади почты есть телефонная будка. Возьмите с собой несколько монет. Не останавливайтесь ни на минуту. Я не могу гарантировать, что за Вами не будут следить. Если Вы надеетесь, что их можно остановить, встав на их пути, то Вы очень ошибаетесь. Ради своего плана они готовы пойти на убийство. Они очень опасны. Сожгите мое письмо. Я постараюсь Вам помочь, если сегодня утром возникнут проблемы с Вашим уходом».
