— Правой-левой, правой-левой. Да убери же ты свою чертову ногу! Ферди, ты — последняя скотина! Ты мог бы для разнообразия свой вес перекладывать и на здоровую ногу. Это же целый центнер булочек с корицей.

Со всех сторон нас окружили торчащие глыбы льда. Пройти между ними стало еще труднее. Я вытянул вперед руку, чтобы удержаться на ногах. Как вдруг почувствовал, что лед сам встал перед моими глазами.

— Еще немного, Ферди, — подбадривал я его, — я уже чувствую запах этих чертовых булочек.

— Они оба сошли с ума. — Это был голос капитана.

— Правой-левой, — твердил я, прокладывая свой путь по льду. Но он не давал мне идти. И я почувствовал, что топчусь на одном месте.

— Помогите мне снять здоровяка. — Это был голос доктора.

— Он мертв, причем уже давно.

Голос Шлегеля:

— Был без очков — вот и ослеп от снега, да еще контужен. Доктор, у вас шприц с собой?

Где-то неподалеку от меня я увидел еще одну сигнальную ракету. И увидел совершенно четко. Я вырывался, чтобы освободиться.

— Зря старался, — послышался голос Шлегеля, — тащить его все это время. Представляю, в каком он состоянии.

— По всей видимости, он еще был жив, когда они пошли.

— А может, и нет, доктор.

— Отцепись от Фоксуэлла! — Это опять рявкнул голос Шлегеля, а его лицо появилось всего в нескольких сантиметрах от меня. — Я кому говорю, дубина! Отцепись от него!

Несколько раз я почти возвращался в туманный белоснежный мир эфира и антисептических средств. Через окно яркое солнце освещало темно-зеленые сосновые леса, деревья, осевшие под снежным покровом.

Кто-то приспустил шторы, и комната наполнилась мягким светом без теней. На столике в передней лежали фрукты, цветы и газеты. Читать газетный шрифт было трудно. На краю кровати сидел человек, которого я узнал. На нем был темный костюм, а лицо казалось постаревшим и немного расплывчатым.

— Он пришел в себя.

— Патрик!

Я застонал. Теперь еще одна фигура попала в поле моего зрения, выплыв из-за очертаний спинки кровати, словно сонное, туманное солнце поднялось над бескрайними просторами Арктики.

— Просыпайся, любезный. У нас еще и других дел полно.

— Я налью ему немного чая, — сказал Доулиш. — Ничто так не взбадривает, как добрая чашка чая. Разве здесь могут готовить настоящий чай?

— Где я? — спросил я. Мне не хотелось говорить, но я хотел узнать, где я нахожусь.

Шлегель ухмыльнулся.

— В Киркенесе, в Норвегии. Норвежский вертолет доставил тебя с подводной лодки несколько дней тому назад.

— Это правда? — спросил я у Доулиша.

— Да уж мы постарались, — ответил Доулиш.

— Еще бы вы не постарались, — сказал я, — я застрахован правительством на десять тысяч фунтов.

— Ему уже стало лучше, — заметил Шлегель.

— Если ты хочешь, мы уйдем… — предложил Доулиш.

Я очень осторожно помотал головой, словно боясь, что она упадет и закатится под кровать, и ее придется выкатывать оттуда палкой.

— Где Ферди?

— Ты знаешь, где Ферди, — сказал Шлегель. — Ты сделал для него все, что смог. Но Ферди умер.

— За что? — спросил я. — Черт возьми, во имя чего?

Доулиш разгладил английскую газету. Я увидел заголовок большими буквами: «ГЕРМАНСКИЕ ПЕРЕГОВОРЫ ЗАКОНЧИЛИСЬ, КОГДА КРАСНАЯ КАТЯ ВЫШЛА ИЗ ИГРЫ».

Доулиш сказал:

— Вчера утром люди Стока арестовали сестру Ремозивы. Единственное, что они смогли сделать.

Я переводил свой взгляд то на Доулиша, то на Шлегеля.

— Так вот из-за чего была заварена вся эта каша — из-за воссоединения Германии.

— Они загубили все дело, — сказал Доулиш. — Они никак не могли поверить, что адмирал собирается перейти к нам, пока не увидели труп, который вы туда притащили. Все они циники. Совсем как ты, Патрик.

— Бедный Ферди.

— Скажи спасибо полковнику Шлегелю, что тебя спасли, — ответил Доулиш. — Это он додумался подключить к поиску локатор. Да еще заставил капитана пойти на риск и использовать локатор прямо под носом у русских.

— Грубое нарушение мер безопасности, полковник, — заметил я.

— Мы принесли тебе фрукты, — сказал Шлегель. — Хочешь виноград?

— Нет, спасибо, — ответил я.

— А я вам говорил, что он не захочет, — сказал Шлегель.

— Он все равно еще поест, — ответил Доулиш. — А я, пожалуй, все же попробую. — Он быстро отправил в рот одну за другой две виноградины.

— Значит, вам было на руку, что они схватили Ферди, — обвинил я Шлегеля.

— Хороший виноград, — сказал Доулиш. — В это время года наверняка оранжерейный, но зато страшно сладкий.

— Вы — сволочь, — бросил я.

— Ферди по самые уши влез в козни Толивера. Ему вообще не следовало идти в поход, но он настаивал на этом.

— И вы оба потворствовали всему этому?

— Потворствовали? — переспросил Доулиш. — Значит, ты не хочешь винограда? Нет? Ну тогда я сам все съем. — Он взял себе другую гроздь. — Я бы выбрал вместо этого другое слово. Полковник Шлегель был послан сюда, чтобы помочь нам разобраться в осложнениях Толивера. И мы высоко ценим его помощь.

— Понятно, — ответил я. — Руками полковника Шлегеля дали Толиверу по шапке. А если Толивер пожалуется министру внутренних дел, то можно сказать, что это работа ЦРУ. И все шито-крыто.

— Толивер собрался убрать тебя, — сказал Шлегель. — Так что нечего лить слезы по этому поводу.

— Да уж теперь-то за него возьмутся.

— Он полностью дискредитирован, — ответил Доулиш, — это все, что мы хотели.

— А всю грязную работу сделали русские органы безопасности, — добавил я и взял газету.

Я развернул газету. В сводках отмечалось, что курс западной марки начал падать по отношению к курсу доллара и фунта стерлингов. Что и требовалось доказать. Объединения Германии не будет. От аграрного Востока пострадает сельское хозяйство Франции, что будет на руку французским коммунистам. Тем не менее Германия получит свою долю в Общем рынке при распределении прибылей от сельского хозяйства. Вклад Германии в НАТО — примерно треть всех натовских вооруженных сил — скорей всего будет пересмотрен по всем статьям устава Североатлантического союза. Теперь нет нужды американские войска вводить во Францию, которая не является членом НАТО. Тем более в такой сложный период, когда США переходят на полностью наемные вооруженные силы. В противном случае это бы привело к полному выводу американских войск из Европы. И это все в тот момент, когда Россия завершила свой пятилетний план по наращиванию боевой мощи. Действительно, такое дело стоило пары секретных агентов.

Оба посетителя дожидались, когда я закончу читать.

— Значит, русские арестовали все семейство Ремозива только на основании факта нашей встречи у вертолета?

— По-немецки это называется «ответственность всех членов семьи за деяния одного из ее членов», верно? — сказал Доулиш.

— И вам совершенно безразлично, что с вашей помощью было состряпано обвинение совершенно безвинным людям?

— Ты все неправильно понимаешь. Это не английские полицейские арестовали вчера утром всех поголовно с фамилией Ремозива. Это была русская милиция. А люди, которых арестовали, очень рьяно трудились для усиления, развития и расширения системы. Той системы, при которой среди ночи хватают людей на основании того, что они могут являться государственными преступниками. Из-за этого я не намерен сокрушаться и терять сон.