Увидев меня, он остановился.

— Генерал Фариси? — спросил я.

Он двинулся вниз.

— Мистер Маас?

— Да. Генерал, у нас возникли осложнения. Во дворе нет места для моей машины.

Темные глаза оценивающе осмотрели меня с ног до головы.

— Так что вы предлагаете? Должен сказать, что за мной идут почти по пятам.

— Вы не возражаете, если мы останемся здесь?

Он задумался на минуту и внимательно огляделся:

— Тут нам могут помешать.

— Если мы будем говорить вполголоса, тут будет безопаснее всего.

— Хорошо.

Я протянул ему папку с бумагами.

Он достал очки и принялся изучать документы. Две минуты прошли в полной тишине.

Затем мы услышали голоса. Еще один пациент выходил из клиники. С верхней площадки донеслось тяжелое дыхание, и начался медленный спуск.

Генерал вопросительно взглянул на меня.

— Наверное, нам стоит ненадолго выйти, — сказал я.

Он кивнул и захлопнул папку. Мы вышли во двор.

Через несколько мгновений дверь отворилась и оттуда показался приземистый широкоплечий мужчина: он пыхтел и болезненно горбился, опираясь на обтянутую кожей трость. За ним тянулся тяжелый запах мочи.

Мы с генералом Фариси вернулись в холл.

Больше нам никто не мешал. Закончив читать, генерал кивнул:

— Пока меня все устраивает. Когда я смогу получить документ целиком?

— Завтра, генерал.

— И где?

— Я позвоню вам сегодня вечером.

— А нельзя ли сказать сейчас?

— Потом.

— Нам надо действовать очень осторожно. — Его темные глаза снова оглядели меня оценивающе. В самом деле, заслуживал ли я доверия?

— Не сомневайтесь, — сказал я твердо. — Деньги будут во французских франках?

— Да. Я так понимаю, что, получив деньги, вы и эта женщина уедете из страны?

— Нет, мы сдадимся полиции.

— Изложив им свою версию?

— Совершенно верно. Разумеется, в этой версии не будет упоминания о нашей сделке. Мы передадим им личные бумаги полковника Арбиля.

— Что за бумаги?

— Насколько я понимаю, незаконченная рукопись его книги по истории курдского народа.

Фариси, по-видимому, это устроило.

— Мне пора, — сказал он. — Я буду в отеле ждать вашего звонка.

Кивнув, он повернулся и пошел вверх по лестнице.

Я подождал, пока он не скрылся из виду, и вышел во двор. Все выглядело как раньше. Я двинулся под арку, чувствуя огромное облегчение. Потом остановился.

Прямо перед воротами стоял мужчина в мотоциклетном шлеме. Я увидел его, когда он откатывал свой мотоцикл назад, чтобы поставить на стоянку. Потом он зашел в арку и, оглядываясь по сторонам, направился во двор. Очевидно, они надолго потеряли генерала из виду и поэтому послали своего человека проверить черный ход.

Я стоял в тени. У меня мелькнула мысль пройти между припаркованными машинами, а потом выскочить наружу, но я быстро понял, что это бессмысленно. Даже если я окажусь на улице раньше, чем он, мне все равно надо добраться до машины, а у него пистолет, да еще мотоцикл в придачу. Единственное, что я мог сделать, — вернуться в клинику, пока он не зашел во двор и не заметил луч света из открывшейся двери.

Зайдя в холл, я сразу же осмотрел замок. Это оказался обычный цилиндрический замок с рычажком, который не позволял ему автоматически защелкиваться, когда дверь закрывалась. Там была еще и задвижка, но я подумал, что не стоит с ней возиться, и просто освободил рычажок. Теперь пациенты по-прежнему могли свободно выходить, но если человек в мотоциклетном шлеме решит открыть дверь с той стороны, ему это не удастся.

Впрочем, это давало мне лишь краткосрочное преимущество. Я не мог оставаться здесь долго. Было уже двадцать минут девятого, скоро уйдут последние пациенты, а за ними и персонал клиники начнет расходиться по домам. Стоять тут совершенно бессмысленно. Если меня заметят, обязательно начнут задавать вопросы и в конце концов неизбежно опознают. Надо уходить.

У меня не было другого пути, кроме как наверх.

С верхней площадки лестницы я попал в узкий короткий проход, ведущий в коридор. Пока я раздумывал, в какую сторону идти, по коридору пошел мужчина в белом халате — врач или медбрат.

Останавливаться было нельзя: я, сжав зубы, уверенно вышел в коридор и повернул налево.

Моя догадка оказалась верной: этот путь вел к выходу в аптеку. Рядом со стойкой регистратуры я заметил две комнаты для ожидания, разделенные стеклянными перегородками, и дверь — явно входную. Увы, за стойкой сидела высокая угловатая женщина в белом халате. Она энергично разбрызгивала вокруг себя какую-то дезинфицирующую жидкость из ручного пульверизатора.

Пол в коридоре был покрыт резиновыми ковриками, и она не замечала меня, пока я с ней не поравнялся. Я прошел через облако водяной пыли, пробормотав что-то вроде «доброй ночи», и направился к двери.

Уже взявшись за ручку, я услышал:

— Месье, эта дверь закрыта! Вам нужно…

Я не стал дожидаться конца фразы. Дверь действительно была закрыта, но ключ оставался в замке, и я отпер ее за одну секунду. Не успела она за мной захлопнуться, как я уже пересек лестничную площадку и сбежал вниз. К счастью, на следующей двери, ведущей в аптеку, не было замка, а только доводчик.

Через небольшой стеклянный кружок с названием клиники можно было рассмотреть часть зала и входную дверь.

Три минуты, прошедшие с тех пор, как я убрался со двора, не показались мне часами, но я решил, что уже прошло десять-пятнадцать минут. Мне думалось, что генерал Фариси давно ушел и его преследователи уехали вместе с ним. Я проскользнул в аптеку, двинулся к выходу и был в десяти футах от двери, когда увидел, что генерал еще здесь.

Он стоял у прилавка, где делают лекарства по рецептам, и по-прежнему ждал, пока ему изготовят снотворное, которое он якобы собирался купить. Рядом с ним стоял мертвенно-бледный мужчина с отвислой верхней губой и недоуменными, как у потерявшей след гончей, глазами — вне всякого сомнения, майор Давали, переводчик.

Меня охватил ужас, но в следующую секунду я отвернулся от двери и отошел в противоположный конец магазина. Там я углубился в изучение ближайшего прилавка, который должен был скрыть меня от наблюдения с улицы.

Это оказался прилавок с туалетной бумагой по сниженным ценам. Я не мог бесконечно на него пялиться, не вызывая подозрений, поэтому украдкой изучал другие возможности. Рядом располагался прилавок с духами, но там стояла продавщица. Я сместился к витрине под названием «ГИГИЕНА», где были выложены пластиковые мыльницы, подставки для зубных щеток, резиновые уточки и шапочки для душа. Женщина рядом со мной разглядывала мыльницы, и я старался притвориться ее скучающим мужем. Когда она наконец сделала выбор, я развернулся в противоположную сторону и уставился в витрину с бандажами и эластичными чулками «от расширения вен».

Отсюда я мог видеть Фариси. Он наконец получил свои порошки и теперь с помощью майора Давали расплачивался за них.

Лампы горели очень ярко: в их свете все казалось белым и сияющим, даже пол. У меня по лицу струился пот. В любую минуту кто-нибудь мог посмотреть мне в лицо, отвернуться, а потом повернуться снова и начать указывать на меня соседу. Но пока Фариси не ушел, путь на улицу был отрезан. Вернуться в клинику я тоже не мог, дверь наверняка уже снова закрыли.

Фариси забрал свое снотворное и в сопровождении Давали двинулся к двери. Даже теперь он не торопился. Он давал представление для слежки. Остановившись перед прилавком с витаминами, генерал обменялся парой реплик с майором Давали. Потом его внимание привлек прилавок, где было выложено мыло. Наконец он вышел, нарочито прижимая к груди коробочку с порошками.

Но я все равно не мог уйти. Мне надо было дождаться, пока они уедут. Сместившись в сторону спринцовок, я мог видеть, что творится на улице. Они стояли на краю тротуара, и Давали яростно махал руками, очевидно, подзывая такси. Сердце у меня упало. В такое время найти свободное такси в Ницце почти невозможно. И все же каким-то чудом им это удалось. Когда они отъехали, я начал медленно смещаться в сторону двери, считая про себя: я хотел дать им по меньшей мере минуту, чтобы они успели убраться.