— Все так серьезно? Ладно. Я скажу Мари оставить дверь гаража открытой. Просто заезжайте и оставайтесь там, пока она не уедет. Вы можете ей доверять. Она сделает вид, будто вас не заметила. Но лучше бы она не видела вас в лицо — так будет безопасней. Договорились?

— Договорились.

— До встречи.

Мы положили деньги и вторую копию документов в мой чемодан вместе с моими вещами. Затем застелили постель и прибрались в доме, чтобы скрыть наиболее очевидные следы моего присутствия. Хотя Люсию очень расстроил поступок Санже, она по-прежнему не хотела подводить его жену. Чтобы не компрометировать Адель, наши объяснения в полиции не должны были противоречить истории, которую они соорудили вдвоем, когда Адель согласилась ее спрятать. Пока мы убирались, Люсия мне ее пересказала.

Считалось, что Люсия в глаза не видела Адель Санже. Дом в Каннах она сняла еще до смерти полковника Арбиля, написав владелице письмо от имени некой мадам Берг. Они с Арбилем планировали провести здесь лето. Арендная плата была внесена авансом.

Адель Санже, если ее спросят, должна была сказать, что мадам Берг неожиданно приехала на три дня раньше. Позвонив ей по телефону, она рассказала печальную историю о пластической операции и попросила сдвинуть сроки аренды немного вперед. Мадам Санже не видела причин ей отказать. Дом все равно в это время года стоял пустой, а деньги были уже заплачены. Домработнице приказали пустить несчастную мадам Берг в дом. Мадам Санже с ней так и не увиделась.

— Это все прекрасно, — возразил я, — но как мы объясним, почему домработница не видела меня, когда я перебрался к тебе? Я знаю, что у нее плохое зрение, но даже в таком случае…

— Она приходила только по утрам. На это время ты запирался в кладовке.

— Полиция не поверит.

— Да какая разница? Никто уже ничего не докажет. Мы готовы?

Было уже за полночь.

Выключив весь свет, мы тихо вышли из дома. Люсия была одета в широкие брюки, и ей не составило труда перелезть через стену, огораживающую участок. Я поставил цветы на место, и мы двинулись вниз по склону.

Я шел впереди, но поскольку у меня в руках был чемодан, я не мог помочь Люсии. На полпути вниз она поскользнулась и упала в канаву, с нее слетел парик. Нам пришлось его искать. Потом я подвернул лодыжку. Не сильно, но это еще больше осложнило дальнейший спуск. Когда мы добрались до заградительной стенки внизу, нам пришлось отдохнуть, прежде чем выбираться на дорогу. Оказалось, что отверстия для слива, которые я использовал как ступени, когда забирался наверх, отсюда не видно. Пришлось посветить фонариком. К счастью, за то время, что мы спускались вниз, не проехало ни одной машины, однако нам пришлось изрядно понервничать.

Я запер чемодан в багажнике машины, сел на водительское сиденье, включил фары, но не стал заводить мотор.

Люсия посмотрела на меня:

— В чем дело?

— Думаю, в какую сторону ехать.

Это было правдой только отчасти.

На самом деле я размышлял, не испугал ли меня разговор со Скурлети настолько, что мне повсюду стали мерещиться люди Комитета. Несомненно, тут сыграла свою роль физическая усталость от карабканья по склону и отнюдь не воображаемая боль в лодыжке, но мне внезапно захотелось убедиться, что человек, который сидел в машине на вершине горы, все еще там. Если его там нет, значит, я вел себя как шут гороховый, да еще и Люсию втравил в этот цирк.

— Через Больё, — сказала она, — мимо Пон-Сен-Жан.

— Через Корниш будет быстрее.

— А как же агент, который следит за домом?

— Если мы просто проедем мимо, он не обратит на нас внимания. А нам, возможно, стоит разглядеть его получше.

Она состроила мне смешную рожицу.

— Хочешь убедиться, что все эти акробатические фокусы были не зря?

Отпираться было бессмысленно.

— Хочу.

— Ладно.

Я завел мотор, развернулся, на максимальной скорости вылетел из-за поворота и двинулся в гору.

До съезда к дому оставалось около пятидесяти метров, мне уже было видно потрескавшуюся каменную стену, отмечавшую его начало, когда у стоявшей рядом с дорогой машины зажглись фары.

Свет на мгновение ослепил меня. Я почувствовал, что Люсия инстинктивно прикрыла глаза рукой. Выбравшись из полосы света, мы почти сразу оказались на крутом повороте на вершине горы. Я не снимал ноги с педали газа. Проезжая мимо машины, я заметил, что теперь их стало двое. Второй сидел на мотоцикле с недоеденным бутербродом в руке. В зеркало заднего вида я видел, что он отбросил бутерброд в сторону и нажал ногой на стартер.

На бешеной скорости мы вылетели из-за поворота прямо на перекресток, расположенный сразу под Корнишем.

Люсия крикнула:

— Налево!

Я повернул налево. Дорога сразу же стала хуже, мы снова мчались вниз. Я резко затормозил, чтобы удержать машину на склоне. Последовала серия крутых поворотов, которые я проехал на опасной скорости, и мы оказались на окраине Вильфранша, прямо над портом.

Люсия смотрела назад.

— Наверное, они ушли вверх, на Корниш, — сказала она. — Думаю, они не заметили, что мы повернули. Остановимся, чтобы убедиться?

— Не стоит, — ответил я.

Я страшно злился на себя. Из-за моего малодушия мы оказались в опасности. Мы не только продемонстрировали, что знаем про слежку, но и что хотим от нее скрыться. Скурлети и его временным союзникам из Комитета не придется ждать до полудня, чтобы убедиться в нашем «вероломстве и враждебности». Я дал им знать заранее.

Люсия сказала:

— Ну, теперь мы знаем наверняка.

— К несчастью, они тоже. Мне бы следовало быть умнее.

— Не вини себя, милый. Они ведь все равно не видели, как ты вернулся. И значит, скоро начали бы тебя искать. Так что никакой разницы.

— Разница будет, если они нас найдут.

— Ну, надо постараться, чтобы не нашли.

Мы решили въехать в Канны со стороны Ванса и оставить машину подальше от улицы Карпоньяр. В Ницце Люсия показывала мне дорогу. Улицы были почти пусты, и мы доехали быстро. На выезде из Канн я сразу замедлил скорость, и Люсия стала искать дорогу, ведущую к ее дому.

Мы нашли ее почти без труда. Она шла к небольшой ферме и двум-трем коттеджам, а дальше тянулась по левой стороне долины, становясь все менее наезженной. Впереди был виден огород — ромбовидная полоса ровной земли, а за ним, выше по склону, — оливковая роща. Мы ехали вдоль заборов с ровными рядами стеклянных колокольчиков, а затем показались теплицы. За ними можно было разглядеть двухэтажный дом с пристройками.

Я остановился рядом с теплицами. Дорога явно вела к дому. Звук мотора разбудит собак, и они поднимут лай. Люсия решила, что мы и так слишком близко. Я как можно тише сдал задом мимо забора, к границе участка. Затем развернул машину и остановился под платаном.

Вокруг было очень тихо, но в оливковой роще царило особое молчание. Толстые изогнутые ветви старых деревьев стояли, не шевелясь, и только листья слегка трепетали под порывами ветра. Когда мы поднимались, неподалеку мелькнул черный силуэт козы, а потом звякнула цепь. Вдали смутно виднелся каменный резервуар, и был слышен звук текущей воды. Через пару минут мы вышли на тропинку.

Она привела нас к воротам сада. Отсюда мы уже видели дом. Люсия тихо сняла защелку. Пружина была тугая, а несмазанные петли громко скрипнули, когда мы открывали калитку.

Во дворе росли высокие кусты, и за ними мне не было видно ничего, кроме мощенной кирпичом дорожки с низкими ступенями. Люсия показывала дорогу. Ближе к дому кусты редели и дорожка утыкалась в площадку с большим деревянным столом под навесом от солнца. Должно быть, в теплую погоду постояльцы обедали на свежем воздухе.

Поднявшись на три ступеньки вверх, мы подошли к проходу под террасой. Дверь в кладовку была справа.

Люсия порылась у себя в сумочке.

— Одну секунду, — сказала она. — Сейчас достану ключ.

— Тебе посветить?

Я взял с собой фонарик.