— Ему дали карт-бланш, — одобрительно прокомментировала Люсия.

— В том, что касается расходов, возможно, — кивнул я. — Но сколько вы планируете из него вытянуть?

— Я запрошу двести тысяч франков и рассчитываю, что получу по меньшей мере половину. Надо будет сказать ему, что есть и другие заинтересованные стороны.

— Он не удовлетворится копиями. Вы не сможете продать документы два раза.

— Это не копии. Они написаны рукой Ахмеда.

— А как мы свяжемся с бригадным генералом Фариси? Мы ведь даже не уверены, что в Ниццу пошлют именно его.

— Пошлют его, точно. И Ахмед говорил, что он не дурак. Я уверена, он догадается, как нам помочь.

— Как?

— В Цюрихе я должна была с ним встретиться в отеле «Швейзерхоф». Здесь нет такого отеля, зато есть несколько со швейцарскими названиями: «Гельвеция», «Суисс», «Франк-Цюрих» и другие. Думаю, он остановится в одном из них. Вам надо только позвонить туда и узнать. Это просто.

— Да, несложно.

Я рассказал ей о моих сегодняшних приключениях.

Она пришла в восторг.

— Видите! Мы легко его найдем.

— Найти меня им будет еще проще. К понедельнику мои фотографии появятся во всех газетах. Мне надо убраться из гостиницы до завтрашнего вечера.

— Куда вы пойдете?

— Я надеялся услышать предложения от вас.

Люсия на минуту задумалась.

— Здесь есть свободная комната, — сказала она наконец, — но по утрам приходит уборщица. Она удивится, что сразу после пластической операции я завела любовника.

— А как насчет того дома в Больё, куда вы привезли меня для интервью? У вас есть от него ключ?

— Да. Только будьте очень осторожны. Дом считается пустым, а в соседних домах живут люди.

— А еда там есть?

— Адель оставила пару банок супа на случай, если мне придется срочно переехать. Вы можете купить еды сегодня, пока магазины еще открыты. Нет постельного белья, но я одолжу вам пару простыней. И дам ключ от гаража, чтобы вы загнали туда машину.

— Не надо. Я должен избавиться от машины до понедельника. Если мой портрет напечатают в газетах, в прокатной фирме меня могут вспомнить. Они начнут беспокоиться о своей машине и сообщат в полицию. Боюсь, вам придется меня отвезти.

— Когда стемнеет.

— Чем позже, тем лучше. Я не горю желанием сам готовить еду. — Я встал. — Думаю, пора звонить Скурлети.

— Ах да. Телефон вон там.

Она слушала по параллельному аппарату в спальне, пока я звонил.

— Месье Скурлети? Это Матис из Марселя.

— Вы были в Сете?

— Да, все эти дома пусты.

— Все? Вы уверены?

— Абсолютно. Там никого не может быть.

— Почему?

— Их сейчас перестраивают.

— Все три?

— Все три. Они сейчас нежилые.

Последовала пауза.

— Очень хорошо, — сказал он наконец. — Увидимся в понедельник в муниципалитете.

— Я могу задержаться, но если вас там не застану, приду к вам в отель. До встречи.

Я повесил трубку.

Люсия вернулась из спальни. На ее лице играла улыбка.

— Какой акцент!.. Думаю, он говорит и читает по-арабски. За это его и выбрали. — Она посмотрела на часы. — Поспешите, а то магазины закроются и вы не успеете купить продукты.

Когда мы шли через дом к двери, я сказал:

— Мы так и не обсудили еще одну важную вещь. Что будет после?

— После?

— Предположим, Скурлети согласится заплатить, и бригадный генерал Фариси приедет и тоже согласится заплатить, и нам каким-то чудом повезет остаться в живых…

Она резко оборвала меня:

— Не надо так шутить.

— Я вовсе не шучу. Ну хорошо, пусть нам не грозит никакая опасность. Допустим, все прошло по плану, мы получили деньги — что дальше? Вы и потом будете прятаться?

— До тех пор, пока люди «Дага» не узнают, что документы уже в Багдаде, а они узнают довольно быстро. После этого они потеряют ко мне интерес.

— В отличие от полиции.

Люсия махнула рукой:

— Потом я позволю полиции себя найти. Скажу им то, что сказала вам для журнала. У меня будет адвокат, который отдаст им оставшиеся бумаги. Глупая истеричная женщина… Они ничего не смогут мне предъявить.

— Зато они много чего предъявят мне, — напомнил я. — Отказ сообщить сведения о лице, разыскиваемом полицией, можно толковать как преступление.

— Да. — Люсия на минуту задумалась, потом ее лицо посветлело. — Ну конечно! Вы отведете меня в полицию. Вы будете тем человеком, который убедит меня сдаться. И вы отдадите им бумаги Ахмеда.

— Но при этом ни словом не обмолвлюсь о продаже документов «Дага».

— Разумеется. Им это может не понравиться.

— Вы понимаете, что без этих документов у полиции нет шансов разыскать людей, которые пытали и убили вашего друга?

Она пожала плечами:

— У них и с документами нет шансов. И Ахмед бы не обиделся. Даже если их посадят, его уже не вернуть. Ему было действительно важно, чтобы документы попали тем, кому предназначались. И чтобы я получила деньги.

— Ясно.

Ей показалось, что она заметила саркастическую нотку. Губы ее сжались.

— Я долго оплакивала Ахмеда, — сказала Люсия тихо, — но теперь это в прошлом, и я не буду притворяться, особенно перед вами. Поскольку мы с вами оба заинтересованы в успехе, обойдемся без лицемерия и притворства. Я сказала, что вы мне нравитесь, только не надевайте высокий воротник.

Она хотела сказать, не становитесь самодовольным ханжой.

Я улыбнулся.

— Прошу прощения. Больше не повторится.

— Отлично. Во сколько вас ждать завтра?

— Примерно в это время. Я перенесу чемоданы и запасы еды в вашу машину. Потом поеду и сдам «рено» в прокатную контору. А когда стемнеет, вы заберете меня из Ниццы.

Она согласилась.

Я надел шляпу и вышел. Мне не надо было беспокоиться, что я случайно столкнусь в Каннах со Скурлети, поэтому я поехал в Ниццу по прямой. На улице Гамбетта есть большой продуктовый магазин. Я купил яиц, несколько банок сардин в масле, консервированных овощей и фруктов, несколько палок колбасы, выбирая наименее скоропортящиеся, и пару бутылок вина. Пришлось сделать два захода, чтобы сложить все в машину. Оттуда я поехал на стоянку рядом с вокзалом и оставил машину там. В воздухе висела морось, и я отправился в гостиницу, чтобы взять пальто.

По дороге я размышлял, что надо бы запастись книгами и купить маленький радиоприемник на случай, если придется проторчать в одиночестве в доме в Больё несколько дней. Входя во вращающуюся дверь гостиницы, я как раз мысленно добавлял к своему списку покупок на следующий час несколько пачек сигарет.

Я увидел Боба Парсонса прежде, чем он меня. Боб стоял у столика дежурного и показывал ему мою фотографию. На звук открывающейся двери дежурный автоматически поднял глаза. В первую секунду он не узнал меня из-за шляпы, но лишь в первую секунду. У него вырвалось восклицание, и Боб обернулся. Я поспешно вышел обратно. Боб Парсонс закричал мне вслед:

— Пит! Пит, болван! Подожди минутку!

Раздался скрежет тормозов и визг шин, когда я бросился на другую сторону улицы перед движущейся машиной. Водитель чертыхнулся. Я слышал, как Боб Парсонс выкрикивает мое имя. Я не оглядывался. Я бежал.

К счастью, морось превратилась в мелкий дождь. Если на улице сухо, бегущий привлекает внимание и может заинтересовать полицию; под дождем бегущий человек с поднятым воротником не требует объяснений. Я бежал, пока хватило сил.

В конце улицы Россини есть большое кафе. Я зашел туда, позвонил Люсии и рассказал, что случилось. К счастью, я записал ее телефон на удостоверении для прессы, которое носил в нагрудном кармане.

Она не задавала глупых вопросов и не тратила времени на причитания.

— Где вы сейчас?

Я продиктовал ей адрес кафе и подождал, пока она его запишет. Потом сказал:

— Машина с едой на парковке рядом с отелем. Я не хочу идти туда пешком. Думаю, лучше подождать до темноты, а потом вы заберете меня отсюда и отвезете на парковку. Как только я смогу избавиться от прокатной машины, можно будет переезжать в Больё.