Фон Вегерт опустил листок и замолчал.
Царила мертвая тишина, и только вздох очарованного легендой Гарримана, не смогшего скрыть своего волнения, нарушил ее.
— Таков рассказ Авиценны. Я привел эту легенду полностью, — произнес фон Вегерт, — ибо расшифровать ее столь же важно, сколь важно расшифровать рокандский камень, ибо первый камень с надписью, о котором говорит легенда, и есть рокандский камень. Здесь ключ ко всему.
Фон Вегерт окончил свою речь.
Как и раньше, молчание прервал король.
— От легенды веет Востоком! Такое обилие молитв, талисманов…
Сидевший около него маленький подвижный человек в двойных очках с большими стеклами, известный филолог доктор Краузе из Геттингена, провел рукой по голому черепу и произнес:
— Я поддерживаю точку зрения фон Вегерта. Я напомню высказанное мною еще на наших первых заседаниях, посвященных рокандскому камню, мнение, что молитвы — это не что иное, как измерение времени, потребного для прохождения определенного участка пути.
— Как так? — спросил король удивленно.
— Очень просто. Авиценна записал в сущности то, что было в его время уже легендой. Едва ли он мог ее проверить работой на месте. Впрочем, это не исключение, так как из его биографии мы знаем, что он мог быть в этих местах, — ведь он родился недалеко от Бухары, а Роканд в древности граничил с нею. Итак, Авиценна записал предание.
По-видимому, он записал его дословно, придавая значение каждому слову. Если мы также придадим значение каждому слову этого документа, то убедимся, что здесь, ваше величество, пахнет не одним только ароматом Востока! Документ вполне точно предлагает древнему исследователю подземных пустот, в глубине которых скрываются какие-то сокровища, двигаться вперед размеренно.
В документе своего рода шифр. Читая определенную молитву или стих из Корана определенное число раз и пройдешь определенное количество пути. Вот и все. Это своего рода масштаб времени.
— Следовательно, можно высчитать время, необходимое для прохождения пути? — своим громовым голосом задал вопрос Свендсен.
— Конечно, — ответил Краузе. — Но только для пути правого и левого. О центральном ходе документ, по моему мнению, не говорит. Кроме того, можно сделать и еще заключение, а именно: и правый и левый ходы по длине одинаковы.
В разговор вмешался новый ученый. С огромной шапкой седеющих волос на голове, с лицом римского патриция, он размашистым жестом сразу же привлек к себе всеобщее внимание.
На великолепном английском языке этот ученый произнес только несколько фраз. Манера, с которой он вступил в беседу ученых, не оставляла сомнений, что это русский. Только русский говорит коротко и значительно и при том одинаково превосходно на любом из европейских языков. Это был профессор Медведев, известный русский лингвист.
— Я изучал вопрос на месте, т. е. в Азии. К сожалению, я не мог установить происхождения слова «Маваранахра», т. е. той стороны, где по словам рукописи Авиценны находится город Фара и местность Гут, но зато я установил, что значит наименование Фара и Гут. Фара не что иное, как нынешняя Исфара, давно погибшее в песках селение, расположенное на высохшем русле одноименной реки. Гут — знаменитая пещера, находящаяся в горах этой местности, именуемая ныне Кон-и-Гут, что значит — рудник исчезновения или погибели. Пустыня и горы служили до сих пор преградой для достижения этого места. Кон-и-Гут — последняя пядь земли, по которой еще не ступала нога европейца.
Я докладываю об этом, может быть, несколько невпопад, но мне хотелось бы уточнить вопрос. Затем я считаю необходимым отметить, что образное изложение легенды Авиценны поддается толкованию в тех местах, которые до сих пор не остановили еще внимания. Я говорю о светящихся камнях у подземного озера и о светящихся глазах верблюда — во-первых, и во-вторых — о необходимости затыкать уши и нос, приближаясь к каким-то растениям в глубине правого и левого ходов пещеры.
Светящиеся камни и глаза — это, может быть, фосфор, который способен заменить светильник, опасность которого предусмотрена во избежание взрыва газов. Закрытие носа и ушей вызвано этим же обстоятельством. Древним противогазовые маски были ведь неизвестны!
Раздалось несколько восклицаний, два-три человека наклонились и о чем-то стали совещаться. Можно было расслышать отдельные возгласы:
— Это подвигает нас вперед…
— Но ведь профессор Шедит-Хуземи, которому было поручено в свое время выяснение значения этих трех слов, категорически указал на их необъяснимость!
Человек с неприятным сухим лицом азиатского склада, тонкий и сдержанный, поднялся с своего места и произнес:
— То, что не удалось мне, удалось профессору Медведеву. Я буду очень рад, если его объяснение окажет делу пользу. Однако, я думаю, — и голос его внезапно зазвучал непонятной угрозой, — что это толкование может нас направить на гибельный путь.
Больше он не произнес ни слова.
Из-под тонких дугообразных бровей Шедит-Хуземи метнул горящий взгляд. Но это было одно мгновение. Медведев со спокойной улыбкой скрестил с ним шпагу ученого. Было очевидно, что он задел самолюбие ученейшего восточного собрата.
Шедит-Хуземи сел и опустил голову.
Президент оглядел сидевших за овальным столом ученых и спросил:
— Угодно ли еще кому-нибудь высказаться по данному вопросу?
Все промолчали.
— Тогда я формулирую наши выводы. В глубине Центральной Азии, на линии восточной долготы 4 часа 41 минуты 43 секунды от Гринвича, в глухом месте, именуемом Сары-Яз, недалеко от древнего, засыпанного песками селения Исфара, по руслу реки того же имени имеется пещера, вероятно, бывшая в давние времена рудником, по имени Кон-и-Гут, что значит рудник исчезновения или погибели. Древняя легенда, записанная арабским писателем Авиценной, указывает на то обстоятельство, что данная подземная пустота имеет три галереи, из которых левая и правая содержат в себе скрытые там неизвестными лицами, именуемыми автором «мудрецами», сокровища. Что это за сокровища — неизвестно. Авиценна рекомендует исследователям этой пещеры иметь при себе специальные инструменты и светильник, подлежащий впоследствии замене какими-то светящимися камнями, возможно, фосфором. Равно, он своеобразно отмечает опасности пути, возникающие от каких-то «талисманов», т. е. предметов, имеющих человеческое обличье и способных причинить исследователю даже смерть.
Остается дешифрирование надписи рокандского камня.
С решением этой задачи новые участники предполагаемой экспедиции получат в свои руки все возможные данные, которые установлены благодаря указаниям работавших над вопросом ученых.
В этот момент в лихорадочно работавшем мозгу Гарримана пронеслась мысль о том, что еще никто не сказал ничего по поводу сокровищ, которые находятся в глубине этой таинственной пещеры.
— Но что же это за сокровища?
И внезапно, под наитием силы своей молодой стремительной фантазии, Гарриман воскликнул так громко, как будто он находился не в Королевском Географическом институте, а на матче в бокс:
— Но что же это за сокровища?
Высокий голосок оборванного мальчишки звонко раздался в залитом огнями зале. Король откинулся на спинку кресла и вперил свой взор в Гарримана. Ученые, сидевшие к нему спиной, обернулись и с нескрываемым удивлением разглядывали грязное оборванное существо, стоявшее у пюпитра со скомканной шляпой в руке и сверкающими глазами.
Фон Вегерт молча пригнул мальчика за плечи к скамье и быстро шепотом произнес:
— Тише, мальчуган. Вот вам вторая булка. Жуйте ее и молчите.
Гарриман, красный от волнения, задыхающийся от волновавших его мыслей и чувств, покорно сжался и почти скрылся с головой на своем месте под пюпитром.
— Так, значит, он заметил, что я утащил у него его пакет, — медленно стала просачиваться мысль в его мозгу.
В руке своей он ощущал новый хлебец, подобный тому, который он уже съел, но хлебец, так легко и свободно ему доставшийся, уже не возбуждал в нем интереса.
