За окном автобуса до самого горизонта простирался пожелтевший луг. Шесть часов утра. Начинался рассвет. Адам Эхад смотрел в окно автобуса и в его голубых глазах отражался бледный месяц, все ещё висящий в небе. Адам не помнил, как зовут его родителей. По рассказам его нынешнего опекуна — профессора кибернетики Джойса Арма, его семья попала в авиакатастрофу, когда Адаму было около семи лет. Арм, приходящийся дальним родственником его матери, взял его на попечение… Это произошло в 2190 году, а сейчас на дворе — пятнадцатое августа 2207 года. Вчера они вместе с ещё шестью его названными братьями и сестрами сели в этот автобус и поехали куда-то… Кажется, в какой-то институт.

Адам вздохнул. «Поживём — увидим» — подумал он. Он оглядел микроавтобус.

На соседнем сидении сидела Ева, девушка с розовыми волосами, собранными в два очень длинных хвоста, почти до пяток. Её лицо, что во сне, что при бодрствовании никогда не выражало никаких эмоций.

«Такое лицо пошло бы полковнику вооруженных сил, но…это не моё дело.»

Как только малая стрелка на часах встала на цифру «6», Ева резко открыла глаза.

— Доброе утро, — вежливо сказал ей Адам, — как спалось?

— Доброе. — как всегда лаконично и без эмоций ответила девушка, и добавила — До цели назначения примерно девятьсот девяносто два километра.

Адам вздохнул. «Она больше похожа на компьютер, чем на девушку. Но и это не моё дело.»

— Ты не помнишь, куда мы едем?

— Цель назначения — НИИАП «Абсолют». Время прибытия — завтра.

— Спасибо.

На последнее слово Ева никак не прореагировала. Адам снова вздохнул и стал смотреть в окно. Солнце медленно выползало из-за горизонта, окрашивая небо — в красный, а луг — в алый и оранжевый цвета.

— Смотри, как красиво… — он попробовал вызвать Еву на диалог, но девушка, как всегда, не обратила на него никакого внимания.

Адам вздохнул в четвёртый раз, и снова стал смотреть на восход. Ему нравилось смотреть на восходы и закаты, бродить ночами под луной и звёздным небом, насвистывая старенькие песни стареньких рок-групп.

По информации из интернета, песенки эти появились примерно в конце двадцатого века.

— Эй, народ, доброе утречко всем! — Как всегда громко и жизнерадостно прокричала Надя Лоба, сидящая позади Адама, и тоже смотрящая в окно на рассвет. Её соседка, вечно хмурая Огреата, которую все звали Огри, поморщилась и пробормотала:

— Спасибо, что разбудила. Я всю жизнь мечтала продирать глаза под твоё «доброе утречко».

— Ну, так теперь мечта исполнена! Смотри на рассвет и радуйся! — не поняла сарказма Надя, и обратилась к Адаму — Адик, почему ты не стрижёшься? Над тобой же все парни потешаться будут. Мало того, что волосы седые, так они у тебя аж до пояса.

— Мне так хочется. — улыбнулся Адам, и добавил — Правда, сегодня очень красивый рассвет?

— Точняк! Мне так нравится!

— Пф, солнца, что ль, не видели никогда? — поморщилась Огри, — Вон с Евы пример берите, всегда спокойная сидит…

Ева и правда сидела абсолютно спокойно, не морщась, и моргая ровно через каждые две минуты. Ян Инь, сидящий перед Адамом, потянулся, зевнул и заявил:

— Солнце блестело на лепестках сакуры, желая всему миру доброго дня.

— Чёртов романтик, — процедила Огри, — ты ещё стихи почитай.

— Почему бы и нет? Мне кажется, Яну подойдет литературный факультет. В институте есть всевозможные факультеты, в том числе литературный и кибернетический. Будете кофе?

С этими словами профессор Арм ввёл ежедневную поправку данных в автопилот и включил кофейник. Джон Контролла, сосед Яна, ответил за всех:

— Ева не пьет кофе, Огри считает растворимый кофе дрянью, я считаю его вредным, а остальные будут. Как, собственно, и всегда.

— Именно что дрянь, я пью только натуральный кофе! — заявила Огреата, отворачиваясь. — А теперь, будьте добры, дайте мне поспать.

Профессор Джойс Арм хмыкнул, полез в шкафчик за чашками для кофе. Адам вздохнул уже, наверное, в сотый раз, и снова стал смотреть в окно. Рассвет почти закончился, и солнце медленно поднималось вверх. Огри натянула одеяло на уши, Надя пыталась спеть ей колыбельную, Ян достал свою тетрадку со стихами и ручку, а Ева вытащила из-под сиденья сборник судоку.

Адаму вдруг стало очень интересно, как она будет их решать, хоть раньше эта мысль и не приходила ему в голову. Он внимательно следил за девушкой. Ева достала ручку, и стала решать судоку… На каждый квадратик с пометкой «сложность 5 из 5» она тратила примерно по три минуты. У Адама отвалилась челюсть.

— Ева…

— Что?

— Как у тебя получается так быстро их решать?

— В каждой клетке всего 9 вариантов. Всего 81 клетка. Если бы тут не было проставлено ни одной цифры, то было бы 729 вариантов расстановки чисел. Количество этих вариантов сильно ограничивается тем, что многие цифры уже проставлены, и в каждом ряду, как и в каждом столбце, цифры не могут повторяться.

— И ты каждый вариант в уме держишь?! — окончательно обалдев, спросил Адам.

— Да.

— Ну, знаешь…

Ева снова занялась судоку. Адам очумело уставился в окно. «Это же какая память нужна, чтобы 729 вариантов расстановки чисел в 81 клетку держать в уме? А я вот даже имён родителей не помню…»

— Ева…

— Что?

— А ты помнишь своих родителей?

— Мой отец — профессор Джойс Арм. Мать — Елена Арм. Погибла при родах.

— Сочувствую…

— Я всё равно её не помню.

— Но…

Ева снова уставилась в судоку. Адам понял, что разговор окончен, и снова стал смотреть в окно. «Скучно, наверное, вот так сидеть, и целыми днями решать судоку. Но это тоже не моё дело.» В безупречно синем небе не было ни облачка. «Как море… Наверное… Интересно, какое оно — море? Такое же, как небо?»

Адам задавал себе множество вопросов. В числе первых — почему его зовут Адам, и откуда странная фамилия — Эхад?

Кажется, на одном из мёртвых языков так писалась цифра «один».

— Ева…

— Что?

— А что означает «ич»?

— На старояпонском — цифра один.

— Спасибо.

Микроавтобус мерно катился по дороге. Раньше эта часть СГАР называлась Россией. «Странное дело, страна, оказавшаяся в конце XXI века практически на последнем месте в международной гонке держав в области науки и техники, вошла в состав СГАР. Более того, говорят, что на самом деле это Штаты присоединились к России, а не Россия к Штатам. Но это уж точно не моё дело.»

Адам пил кофе, и думал. Ему нравилось думать. Не так сильно, как гулять при луне, но нравилось. Ещё ему нравилось слушать шёпот леса и смотреть на морских свинок. «Интересно, а что нравится Еве? Правда, это не моё дело, но…»

— Ева…

— Что?

— Ты когда-нибудь видела морских свинок?

— Нет.

— Они очень красивые…

— Я их никогда не видела.

Адам подумал, и снова спросил:

— Ева…

— Что?

— А что тебе нравится?

— Решать судоку.

— И всё?

— И писать программы.

— А слушать шёпот леса?

— Лес не шепчет. В кронах деревьев шумит ветер, что создает эффект шёпота.

— Но если представить…

— Адам, Ева же у нас лишена воображения, ты не забыл? — влезла некстати проснувшаяся Огри. Адам с укором на неё посмотрел, но на Огри это не произвело ни малейшего впечатления.

— Верно. — ответила Ева, и достала новый сборник судоку.

«Эх, Огри, Огри… Нельзя же так с людьми… Но и это — опять-таки не моё дело…»

Адам снова вздохнул, и стал смотреть в окно. «Буду ждать заката. Наверное, после такого красивого восхода и закат будет замечательным. А что касается Евы и судоку… Её время — её выбор. Меня её выбор не касается, и хватит об этом».

Автобус продолжал мерно катиться по дороге. Больше чем чужое мнение Адам уважал только право выбора, которое, как известно, должно быть у каждого человека.