Но ближе всего Джуди были четверо членов команды «Москита»: старший мичман Джеффри, который выбрал ее в шанхайском собачьем питомнике, Билл Уильямс, который заботился о ней, когда она переедала, мучилась с похмелья или проглатывала что-то несъедобное, Вик Оливер, который спас Джуди из реки, и «Тэнки» Купер, заботившийся о том, чтобы Джуди была сыта.

К несчастью для Джуди, в середине 1938 года всех четверых ее приятелей в порядке ротации перевели на другие корабли флотилии. Уходя с «Москита» и от полюбившейся им собаки-талисмана, все они плакали. Моряки потрепали уши Джуди, которая в последний раз лизнула каждого из них в лицо, как всегда, улыбаясь. Это не было обычным прощанием с симпатичной собакой. Все четверо матросов хранили память об этом удивительном пойнтере десятилетиями, вплоть до момента, когда уже мало что помнили о временах своей службы на Янцзы.

При уходе каждого из друзей Джуди грустила, но по-настоящему привязаться к человеку ей еще только предстояло. Она делила свои чувства между многими объектами, так, словно не хотела рисковать и полностью посвятить себя одному человеку.

Но тут в ее жизнь впервые вошла любовь. Или, по меньшей мере, животная страсть.

Канонерка «Сверчок» была одним из кораблей, обстрелянных японцами в день, когда потопили «Панай», но еще до этого она оказала непомерно сильное влияние на жизнь команды «Москита». В конце концов, именно зрелище огромного талисмана «Сверчка», Бонзо, убедило команду «Москита» в необходимости завести на борту собственную собаку. Но после прибытия Джуди ее приходилось прятать под палубой всякий раз, когда канонерки встречались, поскольку Бонзо в ее обществе сходил с ума. Было вполне очевидно, что Бонзо очень интересовался Джуди. И неудивительно, если учесть, что пес все время был лишен женского общества. Но Джуди никогда не отвечала Бонзо взаимностью. Вместо этого она рычала от ярости на метиса терьера и боксера. Команда «Москита» считала, что Бонзо не достоин их Джуди, и потому моряки охраняли свою любимицу от его грубых заигрываний.

В соответствии со стереотипом, чтобы покорить Джуди и завоевать ее сердце, понадобился учтивый французский пес.

Помимо «Паная», вместе с «Москитом» время от времени реку патрулировала французская канонерка «Франсис Гарнье». Однажды, весной 1938 года, «Франсис Гарнье» стоял на якоре рядом с «Москитом». Джуди находилась на нижней палубе со своим новым приятелем, молоденьким матросом по имени Бонифаций, которого на корабле звали Бонни. Этот малый стал ведать припасами вместо Йэна Купера, поэтому Джуди, естественно, потянуло к новому человеку, отвечавшему за пищу и пиво.

Матрос безуспешно пытался написать письмо своей девушке, с которой познакомился в Шанхае неделю назад. Но Джуди вела себя странно: она тянула Бонни за штаны к трапу. В конце концов Бонни отложил ручку и вывел собаку на верхнюю палубу.

Оказавшись на палубе, Джуди повела себя отстраненно. Подняв голову и вытянув хвост, она прошла на фордек, пренебрегая призывами матроса и всеми попытками поиграть с нею.

Когда матросы посмотрели на стоявший поблизости на якоре «Франсис Гарнье», они быстро поняли причину странного поведения Джуди. На палубе французской канонерки стоял другой породистый пойнтер, во многих отношениях удивительно похожий на Джуди. Но этот пойнтер был кобелем.

Его звали Поль. Положив передние лапы на леера, он провожал глазами каждое движение Джуди. Через несколько мгновений Джуди устремилась на нижнюю палубу, вызвав недоумение у команды «Москита». «Совсем как леди, – сказал Бонни, который, смеясь, кормил Джуди. – Даже не взглянула на него, просто появилась, показала себя, а потом исчезла».

Да, Поль находился на французской канонерке, но не был неотразимым ловеласом. Его способ ухаживания заключался в том, чтобы, едва завидев Джуди, шлепнуться задом на палубу, расставив лапы, и раззявить пасть. Потом он начинал галопировать туда-сюда, демонстрируя свои мужские достоинства собаке, в которую влюбился с первого взгляда. Джуди оставалась недоступной, иногда игнорировала влюбленного пойнтера, а иногда скалилась на него.

Однажды, когда французская и английская канонерки сошлись борт о борт для встречи офицеров, Поль воспользовался возможностью продемонстрировать свои спортивные качества. Он пробежался по канонерке, показывая мощные бока и вывалив язык на сторону. Поскольку палуба французской канонерки не была полностью ограждена леерами, а Поль не смог вовремя остановиться, он свалился с борта прямо в мутную реку. По счастью, до берега было недалеко, и группа крестьян зашла в воду, чтобы спасти Поля.

Джуди отбросила свою чопорность. Когда Поль упал в реку, она залаяла, заскулила и попыталась броситься в воду вслед за талисманом французской канонерки. Когда спасенного Поля доставили на борт «Москита», Джуди вылизала ему морду и обнюхала его.

Лед был сломан.

Остаток дня Джуди обследовала французскую канонерку, куда ее «пригласил» на особую экскурсию ухажер. Когда она вернулась на борт «Москита», несколько матросов, включая Бонифация, собрались вокруг нее и приказали собаке сесть. Годы спустя Бонифаций вспомнил речь, которую произнес в тот день.

«Мы считаем, что пришло время для серьезного разговора, – начал Бонни. – Мы, так сказать, – твои юридические опекуны и, естественно, хотим сделать все, что в наших силах, чтобы ты была счастлива. Но все должно быть организовано как следует, в соответствии с правилами и лучшими традициями ВМФ».

Джуди кивнула головой и лизнула ладонь Бонни.

«Поль – очень хороший пес, породистый, как и ты, и вы славно поиграли на «Франсисе Гарнье». Поэтому, с нашего разрешения, сегодня ты была помолвлена, а завтра выйдешь замуж!»

Матросы прокричали «Ура!». Джуди, казалось, поняла, что приближается что-то хорошее, и начала бегать кругами.

«Запомни, – продолжил Бонифаций, – твоего первого щенка назовут Бонни».

Один из матросов, корабельный электрик, вытащил ножной браслет, который сплел для такого случая, и надел его на левую переднюю лапу Джуди.

«Вот тебе и обручальное кольцо», – сказал он.

На следующий день, после завтрака, матросы обоих кораблей собрались на палубе «Москита» для проведения церемонии. Одетые в полную форму, они выстроились в ряд. С берега за церемонией наблюдала группа любопытных китайцев. Собак вывели ответственные за припасы чины: Бонни сопровождал Джуди, а Поля – матрос Лапуан с «Франсиса Гранье».

Бонифаций пророкотал: «Клянусь тебе…», затем оглянулся на море улыбающихся лиц в поисках вдохновения. Что следовало сказать дальше: собака и собака? Пес и сучка? Поль и Джуди? Что?

Первый помощник капитана французской канонерки посоветовал: «Просто объяви их неразлучными мужем и женой!»

Бонни так и поступил, и собакам была предоставлена свобода.

Поль оставался на «Моските» три дня. Его и Джуди редко видели, поскольку собаки уединились в специально оборудованном для них в носовой кают-компании «любовном гнездышке». После 72 часов общения с Джуди Поля, невзирая на его громкие протесты, отвели на французскую канонерку.

Вскоре после этого стало ясно, что Джуди ждет щенков. Она двигалась осторожнее, набрала вес и старалась оберегать потомство, которое росло в ее чреве.

Когда минуло девять недель, обычный срок беременности собак, Бонни спустился по трапу и сообщил обедавшим товарищам о том, что Джуди родила. В помете было тринадцать щенков, трое из которых оказались такими маленькими, что умерли в первый же день. Остальные десять успешно сосали материнское молоко и быстро становились пузатыми, отчасти благодаря дополнительному молоку и каше, которыми их постоянно подкармливали посетители «Москита», желавшие взглянуть на пополнение команды корабля.

Поля не видели до тех пор, пока «Франсис Гарнье» не ушел в плавание. Но французская канонерка вернулась и пришвартовалась к «Москиту». Воссоединившихся гордых родителей выводили на прогулки вместе с десятью щенками, каждую собаку вели на отдельном коротком поводке. Французские моряки рассказали, что в последние недели Поль вел себя странно, словно понимал, что он отсутствует на исключительно важном событии.