– Свободен, – сказал ему особист и добавил Сергею: – Да ты пей, остынет. А кофе этот замечательный, уж поверь мне!

Солдат ушел, а особист погрузился в чтение бумаг. Если это был ход, чтобы вызвать в Сергее беспокойство, то он достиг цели. Кофе не шел в горло, хотя был и в самом деле хорош. Никакого сравнения с той бурдой, что им давали на ужин.

– Так. – Особист отложил документы и пристально посмотрел на Сергея. На лице подполковника было написано: «Ну что же ты, дружок, правды мне не сказал?» – Из показаний свидетелей мне известно, что вы, рядовой, были первым, кто прикасался сегодня к двигателю радиостанции на базе автомобиля ГАЗ-66. Объясните в деталях, рядовой Глянцев, что вы такого сделали с казенным имуществом? Почему через несколько минут машина убила троих ваших сослуживцев?

У Сергея закружилась голова.

– Что, испугался? – Особист, улыбаясь, смотрел на опешившего Сергея. – А приготовлю-ка я нам еще кофе!

Он заряжал вторую порцию в свою ультрасовременную кофеварку, а сам продолжал говорить:

– Пойми меня правильно. Вот как бы ты сам отнесся к такой истории? Ну, допустим, сержанта Гвоздева тебе удалось напугать до полусмерти, это я видел. И ты это учти на будущее, может пригодиться. Ты ведь для этого и сочинил всю историю с бабушкой-ведьмой, да, Сережа?

– Нет, това…

– Михаил Саныч!

– Нет, Михаил Саныч.

– Вот, держи. Да, я забыл спросить, может, тебе со сливками? Или с сахаром?

– Нет, спасибо. Я рассказал только то, что со мной было. Ну… Все, что я помню.

– Ой, все ли? А ты не забываешь, солдат, где ты находишься? Тут тебе даже не штаб. Тут – особый отдел! Да ты пей, пей, второй раз застудить такой кофе – это преступление. Уж поверь мне, я большой специалист по преступлениям. Так вот, я тебе не сержант Гвоздев. Я что, похож на детсадовца? Что ж ты мне ведьмины сказки рассказываешь?

Сергей молчал.

Особист вздохнул:

– Ну хорошо, напиши все вот на этом листе, поставь дату и подпись.

Пока Сергей писал, особист опять воспользовался переговорным устройством на столе:

– Федя, приготовь машину.

– Далеко поедем, Михаил Саныч? – отозвался Федя из динамика.

– Да нет, тут рядом.

– Хорошо, а то у меня бензина маловато.

– Угу. Лопату для снега захвати. И три фонарика.

– Понял. Когда подгонять?

– А как прогреешься, так и подгоняй.

Потом особист открыл сейф, вмурованный в стену кабинета. Сергей перестал писать, гадая, что подполковник оттуда достанет. Особист взял с полки записную книжку, запер сейф и вернулся за стол.

– Пиши-пиши, – сказал он Сергею, а сам вынул из нагрудного кармана мобильник и набрал номер. – Привет! Узнал?.. Он самый. Ну как ты там? Все чертей за бока цапаешь?.. Конечно, соскучился! Скоро нагряну к тебе… Да, по твоей части. Ты ночью на месте будешь? Я свяжусь по линии. Сейчас не могу, в процессе еще… А думаешь, мне нравится?.. Ага. Ну все, до связи! Закончил? – обратился особист уже к Сергею.

– Да. Вот.

– Ага. Дату поставь. Включая время. Вон часы, на стене. А вот и машина. Быстро он. Мы с тобой прокатимся немного. Одевайся.

Сергей шел к «уазику» на подгибающихся ногах. Куда повезут, было непонятно, но вряд ли его ждало что-то приятное.

Они проехали мимо «норы» в заборе, и подполковник покосился на нее. Знает. Конечно, знает. Сергей осматривал дорогу, и за одним из поворотов в свете фар мелькнули наполовину занесенные снегом останки собаки, порвавшей ему ночью шинель.

– Сколько лет здесь служу, – сказал особист с переднего сиденья, – никак не привыкну к этой полярной ночи. У людей крыша едет. Не для людей это, нет. Вот какого рожна, например, ваш старшина Кащенко полез командовать ремонтом в автопарке? Сидел бы в своей каптерке… Останови здесь.

«Уазик» затормозил.

– Так, значит, к бабке ты ходил за самогоном? Вот сюда?

Сергей всматривался в темноту за окном, но ничего не видел.

– А ну пойдем! – И подполковник первым вылез из машины.

Втроем они подошли к обочине дороги. Особист, включив фонарик, навел луч на бабкину избу поодаль, у границы леса. В избе не было света. Дорогу к ней замело снегом, но это было неудивительно – сегодня мело весь день.

– Федя, бери лопату. Ну что ж, пойдем к твоей бабке, Сергей.

Проваливаясь в снег почти по колено, они подошли к порогу избы, выхватываемому из темноты лучами фонариков. Перед дверью намело целый сугроб.

– Федя, откопай.

После того как весь снег был убран, они вошли внутрь, не без труда открыв разбухшую дверь. Свет фонаря сразу упал на прислоненную к стене в сенях заиндевевшую биту.

– Вот, – сказал Сергей, показывая на нее.

– Вижу, Сережа, вижу. Федя! Забери биту.

Стены сеней изнутри промерзли насквозь. Узоры изморози покрывали бревна, как художественное стекло.

Они прошли дальше, и взорам их предстала комната. Стол, табуреты, полки на стенах и сами стены – все искрилось от толстого слоя инея.

– Уютное местечко, – саркастически заметил особист. – А главное, теплое!

– Вот! Вот, смотрите! – Сергей показывал спутникам на свои ночные следы.

Они вели к табурету у стола, на котором отпечатался след сидевшего Сергея. Следы тоже покрывал иней, но слой его был тоньше. Цепочка отпечатков вела и в кладовку. Сергей подбежал туда и заглянул внутрь. По коже у него прошли мурашки. В углу вымороженной кладовки, на остекленевшем ворсе коврика лежал труп свернувшегося клубком черного кота. Шерсть его переливалась в луче фонарика. На полках стояли те же бутыли, что были здесь ночью, но их тоже покрывал иней. Рука особиста оттащила Сергея от кладовки.

– Пойдем, здесь нечего ловить. По крайней мере нам.

Когда они опять сидели в машине, особист отдал какие-то распоряжения водителю. Сергей ничего не воспринимал, находясь в прострации. Он не сразу услышал, что подполковник зовет его:

– Глянцев! Ау! Ну вот, очнулся. Ты ничего не хочешь мне сказать? Тогда я тебе скажу. Смотри на меня! Да очнись ты! Так вот, бабку твою нашли забитой до смерти месяц назад. И нам с тобой теперь известно, кто это сделал. Поехали обратно, – скомандовал он водителю.

На полпути в часть подполковник снова приказал остановиться:

– Федюнь, подойди к обочине и зашвырни биту в лес подальше.

Пока его подчиненный выполнял приказ, особист почему-то счел нужным дать Сергею пояснения:

– Дело о смерти старухи – настоящий висяк. Клиентов у нее была тьма, а кто когда бывал, неизвестно. Мы теперь знаем, что убийца – Хвостов, но он сам мертв. Зачем портить репутацию части? Чтобы прошел слух, что наши воины убивают гражданских? Так что ты никакой биты не видел и ни о каких побоях старухи не слышал. Уразумел?

Сергей кивнул. Особист покачал головой:

– Н-да. А Гвоздев-то мне об этом не рассказал тогда, месяц назад. Ну удивляться нечему. Все стукачи ведут двойную игру: и нашим и вашим. А вот и Федя!

Вскоре особист и Сергей снова сидели в кабинете подполковника. Хозяин кабинета опять приготовил кофе, потом они долго и с удовольствием его пили. Подполковник посмотрел на часы:

– Однако! Припозднились мы с тобой. Я жду, рядовой Глянцев.

– Чего?

– В несознанку играешь, солдат. Ну тогда я сам тебе расскажу, как было дело. Ночью тебя отправили в избу местной знахарки и торговки самогоном. Зайдя в темный и пустой дом, ты поначалу хотел вернуться ни с чем, сообщив пославшим тебя, что поход окончился неудачей. Но потом ты испугался, что недовольство дедушек может плохо для тебя кончиться. Ты провел инспекцию в избе, обнаружил в кладовке на полках самогон и принес его в казарму. Вполне естественно, что деньги, выданные сержантом Князевым, остались непотраченными, ведь платить было некому. Ну а после трагической гибели сегодня троих старослужащих ты выдумал историю с бабкой, чтобы, как я уже сказал, запугать сержанта Гвоздева и других солдат, а тем самым – упрочить свое положение во взводе. Надо отдать тебе должное, ты неплохой психолог, и фантазия у тебя развита прекрасно. Ты на гражданке стишками не баловался?