— Попытайся понять, — произнесла Алма как можно мягче, — я не могу быть равнодушной к твоему выбору, потому что ты воспитывался у меня с десяти лет. Все это время я несла за тебя ответственность и научилась кожей, нутром, всем своим естеством чувствовать, в каких случаях тебе грозит опасность. Сейчас именно такой случай, и я пытаюсь предотвратить возможную беду.
— А тебе не кажется, что ты слишком сгущаешь краски? По-твоему, Элена похожа на монстра?
— Не утрируй!
— Значит, тебя не устраивает только ее возраст?
— Нет, прежде всего, меня пугает ее бездушное отношение к тебе.
— Что?! — возмущенно воскликнул Эду. — Я ослышался, или ты сошла с ума?
— Ни то ни другое, — печально усмехнулась Алма. — Я в здравом уме и могу еще раз повторить: Элена относится к тебе жестоко, безжалостно. Если бы она желала тебе добра, то не принимала бы твои ухаживания.
— Меня трудно остановить, если я чего-нибудь захочу! — напомнил ей Эду, но Алму это не смутило.
— Поверь, у любой женщины найдется тысяча способов, для того чтобы отшить поклонника, не угодного ей по той или иной причине, — пояснила она этому «юному Вертеру».
— А зачем Элене меня отшивать? Нам хорошо вместе. Ни одна девушка не вызывала во мне такого душевного подъема, — проговорился Эду, ранив Алму в самое сердце.
— Вот это как раз и страшно, — с горечью произнесла она. — Я сразу почувствовала, что ты увлекся ею всерьез.
— Ну и что? Когда-нибудь это должно было произойти. В тебе просто говорит ревность! Ты не можешь смириться с тем, что я вырос и уже не нуждаюсь в твоей опеке.
— Ой, еще как нуждаешься! Ты же пока представляешь собой чистый лист. У тебя есть диплом, но нет никакой врачебной практики. Вспомни, о чем мы с тобой не так давно говорили, — о стажировке за границей, в лучших клиниках мира! А теперь ты об этом и не вспоминаешь, потому что Элена задурила тебе голову. Не поедет же она, в самом деле, за тобой в Европу или Соединенные Штаты! Ты уже сейчас запутался, Эдуарду, и кто, кроме меня, поможет тебе отделить зерна от плевел?
— Ну конечно, без тебя я вообще ничего не стою! — язвительно усмехнулся он. — Разве я могу сам разобраться в своих делах, в своих чувствах?
— Судя по твоим поступкам, ты действительно пока на это не способен, — приняла вызов Алма. — И я вынуждена объяснять тебе элементарные вещи. А ты слушай и мотай на ус! Например, когда я говорю, что Элена для тебя стара, то имею в виду не столько физический возраст, сколько жизненный опыт. Хорошо, когда двое любящих наживают его вместе, от юности до старости. А Элена не сможет принять близко к сердцу твои юношеские интересы, даже если захочет, потому что эти проблемы для нее уже в прошлом.
— Элена, значит, не сможет, а ты все можешь! Ты мудрее всех на свете, не зря ведь пережила трех мужей!
Алму глубоко это задело, но она подавила в себе обиду и продолжила:
— Я способна почувствовать и понять тебя лучше других не потому, что такая мудрая, а потому, что мне пришлось стать для тебя и матерью, и отцом. И тетей ты зовешь меня лишь потому, что я так решила! Мне хотелось, чтобы ты никогда не забывал свою родную маму…
— Прости, я не хотел тебя обидеть, — произнес Эду потупившись. — Но должен заметить, ты не всегда меня понимаешь. Тебе это только кажется.
— Возможно, — не стала спорить с ним Алма. — Но я все же хочу тебя понять, а ты меня — нет. Представь, какое будущее тебя ждет с Эленой: детей она уже не сможет родить, от ее нынешней красоты через несколько лет ничего не останется, и ты будешь кусать локти. Вот от чего я пыта¬юсь тебя предостеречь. Неужели это так трудно понять?
Возразить ей Эду не смог и предложил вообще закончить этот неприятный разговор, сказав, что хочет спать.
— Ладно, утро вечера мудренее, — согласилась Алма. — Только послушай, что я скажу тебе напоследок. Поезжай-ка ты куда-нибудь в Европу! Например, во Францию или в Италию. Возьмешь там напрокат хорошую машину, отдохнешь, развеселишься. И заодно разберешься в своих чувствах к этой женщине. Путешествия в таких случаях бывают очень полезны. Подумай над моим предложением. Я оплачу любой маршрут, который ты выберешь.
— Ну вот! «Я оплачу!» — передразнил ее Эду, рассердившись. — Ты пытаешься меня купить. Ты вообще привыкла все рассматривать в пересчете на денежный эквивалент!
Такой грубости Алма терпеть не стала и дала ему достойный отпор:
— Если бы я не платила за все, тебе бы пришлось работать, чтобы получить диплом врача, ты никогда бы не смог повидать мир и ездил бы на автобусе! Так что твои упреки неуместны, я их не принимаю.
Глава 4
В ту ночь Алме не удалось уснуть ни на минуту, и к завтраку она вышла раздраженной. Особенно это почувствовал Данилу, на котором ей легче всего было выместить свое дурное настроение.
— Ты проторчал в бассейне до утра, — бросила она ему недовольно. — Если так дальше пойдет, ты скоро сможешь претендовать на место в олимпийской сборной по плаванию.
— Твои шутки, как всегда, неподражаемы! — невозмутимо ответил Данилу, научившийся ладить с Алмой при любых обстоятельствах. — Попробуй блинчики, очень вкусно.
— Не хочу! — отодвинула тарелку Алма. — У меня вообще пропал аппетит. Еще со вчерашнего вечера. Пойду-ка я лучше проведаю моих лошадок. Как говорит Педру, животные — самые преданные существа, они не способны лгать и лицемерить. А от людей я устала.
Эду понял, что это камень в его огород, но промолчал. Пусть она и правда отдохнет среди своих любимых лошадей, конные прогулки ей всегда идут на пользу.
Войдя в конюшню и увидев там Педру, Алма всыпала как следует и ему:
— А ты почему здесь? В праздничный день! Совсем одичал? Мне жалко твою жену. Силвия такая милая, обаятельная женщина, а ты держишь ее в черном теле. Не понимаю, как она живет с тобой столько лет. Я бы тебя не вытерпела!
«Я бы тебя тоже не вытерпел», — мысленно ответил ей хмурый бородач Педру, а вслух произнес:
— Вы же сами дали отпуск Алексу. А тут Голубка заболела, Северину мне позвонил… Сколько раз я говорил, что нам нужен еще один ветеринар!
— Да, нужен. Алекс оставил мне телефон своей коллеги, она согласилась временно подменить его. Ты присмотрись к ней, Педру, если она подойдет нам, то предложим ей постоянную работу.
— Я сразу могу сказать, что не подойдет, — напыжился он. — Женщине-ветеринару нечего делать на конюшне, пусть лечит кошек!
— Она и в самом деле сейчас лечит кошек и собак, — усмехнулась Алма. — Но Алекс говорил, что эта Синтия — классный ветеринар, и к тому же не раз брала призы по выездке и вольтижировке!
— Алекс известный трепач, — глухо проворчал Педру.
— У тебя все трепачи да лодыри, один ты безупречен. Скажи лучше, что там с Голубкой.
— После укола ей полегчало. Но к вечеру температура может подняться снова, — доложил Педру.
— И ты что, собираешься тут сидеть до вечера? — вскинулась на него Алма. — Немедленно отправляйся домой! Если возникнут осложнения, Северину вызовет Синтию.
— Я не могу доверить Голубку невесть кому!
— Не спорь со мной! Силвия и так уже, наверное, думает, будто я какое-то чудовище, эксплуатирую своего управляющего и в выходные, и в праздники. Она же не знает, что ты просто сбегаешь от нее на конюшню.
— Я работаю здесь, сколько считаю нужным. Кстати, мне тоже вскоре потребуется отпуск. Мой дядя, у которого есть фазенда на юге, сейчас тяжело болен и поэтому все распродает, включая лошадей и конюшню. Я не видел его больше года. Надо бы съездить туда на пару дней. Может, удастся подобрать и для нас несколько лошадок.
— И это ты называешь отпуском? — покачала головой Алма. — До чего же ты странный тип! Скажи, тебя хоть что-нибудь интересует в жизни, кроме лошадей? Хоть к кому-нибудь ты питаешь привязанность?
— Это не имеет отношения к делу! — с вызовом ответил Педру. — А если я вас не устраиваю как управляющий…
— Устраиваешь! Поэтому я и забочусь о тебе: силой заставляю отдыхать. Ну-ка марш домой! А я прогуляюсь немного верхом…