— Я к вам, товарищ майор.

— Вижу, вижу…

— У меня направление на практику.

— Какое направление? Куда?

— В ваш отдел. — Захаров подал майору бумажку за подписью декана юридического факультета, в которой значилось, что студент такой-то направлен для прохождения практики.

Майор и раньше знал, что милиционер Захаров учится на заочном отделении университета, но, прочитав направление, он словно в первый раз, по-настоящему понял и оценил сержанта.

— Молодчина!.. Когда должна начаться практика?

— Через два дня, как только будет подписан приказ о дополнительном отпуске.

— Ну что же, прекрасно. Хорошенько осмотритесь, подготовьтесь; может быть, не помешает кое-что подчитать из теории по уголовному процессу… К кому вас прикрепить?

Захаров пожал плечами. Об этом он еще не успел подумать.

— А что если я прикреплю вас к Гусеницыну? — спросил Григорьев и пристально посмотрел на Захарова.

Захаров не знал, что ответить: если отказаться — майор подумает, что струсил, если согласиться, то… какая это будет практика? «А может быть, майор просто шутит и ждет, чтобы я замахал руками и ногами?» — подумал он.

— Что же вы молчите, студент?

Улыбка майора показалась Захарову насмешливой.

— Хорошо, товарищ майор. Практику я буду проходить у Гусеницына! — Губы Захарова были плотно сжаты, взгляд колючий.

«С таким вот чувством, должно быть, светские гордецы бросали раньше вызов на дуэль», — в шутку подумал майор, глядя вслед Захарову.

Бывает какая-то трогательная и наивная растерянность на лице человека, который первый раз вступает на московскую землю. Растерялся и Алексей Северцев, выйдя из вагона.

Еще в дороге Алексею объяснили, что лучше всего добираться до университета на метро. Но теперь, оглушенный шумом и гамом, он забыл все.

С виду Алексею можно было дать больше его восемнадцати лет. Одет он был просто: помятый темный костюм, светлая косоворотка, на ногах — сандалии. В руках держал небольшой фанерный чемоданчик с висячим замком. Чтобы не быть сбитым людским потоком, он отошел в сторонку. Огляделся.

— Товарищ милиционер, как мне добраться до университета? — обратился Алексей к сержанту милиции.

— Метро, Охотный ряд, Моховая, девять, — как давно заученную фразу ответил сержант и приложил руку к козырьку фуражки.

Влившись в волну сошедших с поезда пассажиров, Алексей скрылся за углом привокзального строения.

В зале транзитных пассажиров у буфета стояли трое молодых людей. Время от времени посматривая по сторонам, они неторопливо потягивали из толстых кружек пиво.

Это были три вора, три рецидивиста: Князь, Толик и Серый.

В свои двадцать восемь лет Князь треть жизни провел в лагерях, под следствием, в тюрьмах и в бегах. Он был высокого роста и, как принято говорить, хорошо скроен и ладно сшит. Из него мог бы получиться неплохой спортсмен, если бы не бессонные ночи и кутежи, которые продолжались неделями, пока были деньги. Когда деньги кончались, пьяный разгул сменялся лихорадкой воровства. Белки серых глаз Князя были воспалены, на его худых щеках, не по возрасту рано, проступала мелкая сетка склеротического румянца. Через всю правую щеку от уха до подбородка тянулся свежий розовый шрам, и щека время от времени передергивалась в нервном тике.

Высокий и открытый лоб, на который падала светлая прядь волнистых волос, хорошо развитые надбровные дуги, энергичный и в меру широкий подбородок, — все говорило о том, что Князь — личность незаурядного ума.

Серый был грубее и проще. Природа обидела его и ростом и внешностью. Что-то тупое и скотское проступало в лице Серого. А его гортанный голос неприятно резал слух. Он не говорил, а шипел, причем делал это с особым выпячиванием вперед нижней челюсти, полагая, что чем грубее и надсаднее будет его речь, тем солидней и страшней станет он. Неосознанно Серый подчинялся только одному — грубой силе. Втайне он завидовал высокому и стройному Князю, а в глубине души ненавидел его за красивое лицо, на котором девушки иногда задерживали взгляды.

Толик выглядел застенчивым юношей. Он много молчал. Были вечера, когда целыми часами от него никто не слышал ни одного слова. Князь ценил Толика за его смелость и за то, что тот никогда не считался в мелочах, как Серый. Толик был равнодушен к деньгам, не любил, в отличие от Серого, сквернословить…

— На выход «под занавес» не больше десяти минут. Начнем с этого, — сказал Князь и показал глазами на высокого юношу, подошедшего к буфету.

Это был Алексей Северцев. Поставив чемодан, он попросил бутылку фруктовой воды.

Князь взглядом дал знак Толику и Серому, чтоб они пока отошли. Когда будет нужно, он их позовет.

— Разве московские гости пьют фруктовую воду? — Алексей обернулся на голос, прозвучавший мягко и приятно. Перед ним стоял незнакомый интеллигентный мужчина. — Пиво! Рекомендую! Такого пива, дружище, ты у себя в деревне не пил…

Северцев застенчиво кивнул головой и вместо фруктовой воды попросил пива.

— А первое дело к пиву — это бутерброд с икоркой, — мягко поучал Князь. — Нужно, брат, привыкать к столичной культуре.

Северцев благодарно улыбнулся и попросил бутерброд с икрой. По натуре он быстро сходился с людьми, а сосед у стойки ему казался добродушным и общительным человеком.

После выпитого пива глаза Северцева заблестели, и ему захотелось поговорить, высказать свое первое впечатление о Москве. Он заказал еще две кружки.

— Прошу вас выпить со мной.

— Не смею отказаться. С удовольствием. Только прежде нам нужно познакомиться. А то неприлично — пьем, вроде приятели, а друг друга не знаем. — Князь протянул руку и представился: — Константин Сергеевич, инженер московского инструментального завода, ну, а для вас — просто Костя.

— Алексей Северцев. Приехал поступать в университет.

— О, по такому торжественному поводу, — Князь повернулся к буфетчице, — налей-ка нам, красавица, по сто граммов «московской». Вы не возражаете, Алешенька, если мы выпьем за ваше поступление? Хорошая, говорят, примета…

Алексей замялся.

— Нет, нет, что вы. Я только с поезда, мне нужно ехать в университет.

— Чепуха! Сто граммов для такой фигуры — как слону дробина. Пока доедете, все выветрится. Ну, за наше знакомство и за ваше поступление. — Князь чокнулся и, почувствовав на своем плече чью-то руку, повернулся. Сзади стояли Толик и Серый. — О! — радостно воскликнул Князь. — Ваше студенческое крещение мы можем провести в настоящем студенческом кругу. Знакомьтесь. Мой старый приятель Толик Люхин, студент Московского юридического института, большой знаток уголовного права и криминалистики. А это — Геннадий Серов, или просто Серый. Способностей самых заурядных. Хотел стать хирургом, да душонка слабовата: при виде крови с ним делается дурно. Теперь студент-фармацевт…

Пока Северцев знакомился с Толиком и Серым, Князь заказал по сто граммов водки и для них.

Северцев попытался было отказаться, но тут его новые знакомые выразили такую обиду и так принялись уговаривать, что устоять он не смог. Алексей уже чувствовал опьянение. Тронутый вниманием своих новых знакомых, он не находил слов благодарности.

— Спасибо вам… Я очень рад, что встретил вас. Только мне пора ехать. Ведь я еще не определился с общежитием.

— Толик, Алеше с дороги нужно отдохнуть. Ты это можешь организовать? — спросил Князь с видом некоторой озабоченности.

Толик ответил спокойно:

— Отдельная дачная комната с окнами в сад и чистая постель в его распоряжении.

Перед выходом, когда Алексей хотел взять с пола свой чемодан, Князь вежливо и настойчиво отстранил его руку и с упреком посмотрел на Толика.

— Толик, или ты сегодня невнимателен или вообще не воспитан. Алеша с дороги, а ты не можешь поднести его чемоданчик!..

Толик молча взял чемодан Северцева, и все четверо направились к выходу.