— Не может быть, чтобы я объявил невнятно, — запротестовал радист. — Как же я мог объявить его невнятно, если это именно он угостил меня коньяком?
— Ну, ладно, чего там оправдываться, — примирительно произнес Алехин. — Скажите лучше, — в каком купе Бедарев?
— Последнее в восьмом вагоне.
Алехин зашел сначала в свое купе, надел пиджак и снова вышел в коридор. Дверь последнего купе была закрыта. Алехин постоял немного, прислушался, потом решительно постучался.
— Войдите, — раздался женский голос.
— Нет ли тут желающих сыграть в шахматы?
— Только в преферанс, — отозвалась женщина с нижнего места.
— Извините тогда, — сказал Алехин и задвинул дверь.
Что же он увидел в купе? Внизу сидела тощая женщина, ответившая на его вопрос. Против нее какой-то толстяк самозабвенно пил чай. Вверху слева мальчик читал книгу, справа лежал на спине крупный мужчина и смотрел в потолок. И хотя Алехин не мог разглядеть его лица, он почти не сомневался, что это Красовский.
Алехин торжествовал победу. Он возьмет сейчас человека, который так долго нарушал советский закон. Хорошо бы подойти к нему и сказать так: «Именем закона!» Сказать громко и властно, как имеет право говорить только тот, кто ни разу сам не нарушал этого закона, кто верно служит ему, свято верит в него.
Алехин торопливо прошел в служебное отделение. Начальник поезда поднял на него усталые глаза:
— Ну, как у вас дела?
— Кое-что проясняется, — ответил Алехин. — Сколько еще остановок до Казани?
— Одна.
Алехин поблагодарил начальника и снова вышел в коридор.
«Забирать его сейчас или покараулить возле купе до Казани?» — торопливо думал он, прохаживаясь по коридору. И как раз в тот момент, когда он проходил мимо купе Красовского, открылась дверь и в коридор выскочил мальчик. Алехин невольно заглянул на верхнюю полку. Она была пуста!
Евгению показалось, что сердце его вдруг перестало биться…
— А этот гражданин с верхней полки… где он? — не своим хрипловатым голосом спросил Алехин.
— Кто его знает, — пожала плечами тощая дама. — Странный он какой-то. То лежал почти весь день, то вдруг сорвался куда-то. Мы думали, что он к вам пошел в шахматы играть.
Алехин выскочил в коридор и бросился в тамбур, но и там никого не оказалось. Пуст был и тамбур соседнего вагона…
«Что же я мечусь так, — старался успокоить себя Евгений. — Надо же собраться с мыслями… А что, если Красовского встревожило то, что я заглянул к нему в купе?».
И Евгению вспомнилось, как в Сокольническом парке культуры его сфотографировал один из сообщников Красовского. Конечно же, Красовский знал по фотографии его лицо.
Теперь Евгений решительно открывал двери каждого купе и довольно бесцеремонно заглядывал в лица находившихся там пассажиров. Но вот пройден и последний вагон, осталось посмотреть только задний тамбур. Уже безо всякой надежды открыл Алехин его дверь и увидел проводницу, любезничавшую с каким-то железнодорожником в фуражке с белым чехлом и парусиновом кителе.
«А что, если это — Красовский? Мог ведь он иметь при себе на всякий случай железнодорожную форму».
В полумраке тамбура Алехин хотя и не видел лица подозрительного железнодорожника, но роста и сложения он был, примерно, такого же, как и Красовский.
— Нельзя ли вас на минуточку, гражданин Бедарев, — дотронувшись до плеча подозрительного железнодорожника, проговорил Алехин.
— Какой я вам Бедарев, — брезгливо сбросил руку Евгения железнодорожник. — Вы, видно, обознались, уважаемый.
— Ах, так вы тогда, может быть, Красовский или даже «Регент»? — теперь уже с нескрываемой насмешкой спросил Алехин, нащупывая в кармане рукоятку пистолета.
Человек в железнодорожной форме, удивленно пожав плечами, пробурчал недовольно:
— Ну, хорошо, пойдемте в мое купе и разберемся там.
А как только вышли они из тамбура, он огляделся по сторонам и проговорил торопливо:
— Вы — Алехин, кажется? Не будьте же дураком и на этот раз. Тем более, что теперь я вынужден предложить вам много больше…
— Довольно, Красовский! — строго оборвал его Алехин. — Вы не на черной бирже.
Из зала суда
Вера позвонила Алехину на второй день после того как он вернулся из Казани.
— Я должна извиниться перед вами, — тихо сказала она. — Я была очень груба в тот вечер…
— Ну, что вы, Вера! — перебил ее Евгений, счастливый уже от одного того, что она говорила с ним.
— Нет, нет, Женя! — запротестовала Вера. — Не оправдывайте меня. Я ведь теперь все знаю, и мне очень хотелось бы встретиться с вами, объяснить все, все… Не могли бы вы приехать ко мне на дачу? Я неважно чувствую себя и не могу быть в Москве.
— Хорошо, — радостно отозвался Евгений, — я буду у вас сегодня.
Они встретились в сумерки в садике дачи Вериной матери.
— Не знаю, даже, Женя, как вам рассказать все, — тяжело вздохнула Вера.
— А, может быть, и не нужно ничего рассказывать? — спросил Евгений и крепко сжал ее холодную руку.
* * *
Спустя несколько дней в одной из московских газет появилась короткая хроникальная заметка под рубрикой: «Из зала суда». В скупых выражениях говорилось в ней о закончившемся процессе шайки расхитителей. Назывались фамилии главарей шайки, получивших по двадцать пять лет лишения свободы с конфискацией всего имущества. В самом конце заметки отмечались заслуги офицеров милиции, в их числе майора Миронова и лейтенанта Алехина.
Прочитав эту заметку, отец Евгения — Иван Сергеевич — с необычайной торжественностью поднялся со своего кресла и почти театральным жестом протянул руки к сыну:
— Ну, дорогой мой лейтенант милиции Алехин, прости, пожалуйста, что подшучивал над тобой твой старик, и прими самые горячие мои поздравления!
Он звонко расцеловал сына в обе щеки и добавил:
— Да, пока есть у нас еще такие жулики, как Красовский — твоя профессия нужна.
Содержание
М. Ланской, Б. Рест. Опанасовы бриллианты … 3
А. Островский. Ночь не скроет … 30
И. Лавров. Первое испытание … 99
И. Меттер. Обида … 114
И. Лазутин. Сержант милиции … 146
Э. Офин. Узелок … 201
Н. Томан. Именем закона … 218
