Том взял меня на руки и пошёл прочь из офиса.

- Любимый...

- Не говори ничего. Я всё знаю, мне Норберт уже позвонил.

- Мама... мамочка...

Он положил меня в машину на заднее сидение, откуда-то достал подушку, поцеловал в губы и пошёл за руль.

- Куда мы едем?

- К твоему отцу.

Мой дом детства казался таким пустым. Из каждого угла доносился мамин запах. Её тепло бродило по этажам, кажется, что она где-то задержалась просто и сейчас спустится. Они уложили меня на диван в гостиной, дали кучу подушек. Я рыдал. Том называл папу только по полному имени – Норберт, а меня это раздражало. Папа вообще хорошо относится к нему, они дружат. Как-то помню, папа сказал, что я выбрал себе супруга, который слишком сильно похож на него. Тогда я посмеялся и ничего не сказал, а потом понял, что это правда. Они похожи по силе духа.

К вечеру я отошёл. Меня отпоили успокоительным и тёплым чаем. Я находился в объятиях супруга, когда папа рассказывал, что произошло с мамой. Приступ паники, вследствие чего последовала асфиксия. Никого из взрослых рядом не было. Она испугалась за своего подопечного. Мама любила детей. Очень любила. Я уткнулся в плечо Тома и плакал. Папа держался молодцом...»

Я положил дневник и вышел из дома, на крыльцо, потому что весь полыхал. Во-первых, мне было тяжело это читать, а во-вторых, я теперь знаю имя своего возможного деда. Норберт Бохнер. Обязательно найду его. У меня нет особо вредных привычек, но сейчас ужасно хотелось курить или что-нибудь сломать. Войдя в дом, я нашёл бутылку шнапса и налил себе целый стакан. Выпил залпом, а потом пожалел – всё внутри начало гореть, я практически задыхался. Залив алкоголь соком, я взял дневник и пошёл в гостиную, сел на диван и вновь принялся читать.

«Похороны мне дались сложно. Том держал меня за руку, скорее не поддерживая морально, а просто удерживая, чтобы я в обморок не упал и не свалился на землю. Мы купили самый красивый гроб, много цветов. Приехали родственники, коллеги мамы, друзья семьи. Я впервые увидел своего дядю. Он оказался милым старикашкой, но смотрел на нас с Толлером не так уж доброжелательно. Стереотипы – х*йня для болванов, прикрывающая их захудалые комплексы. Ненавижу стандарты в идеологическом их проявлении. Бред... Когда всё закончилось, все начали расходиться.

- Билли...

- Том, я хочу побыть с мамой.

Он всё понял. Поцеловал меня, обнял и пошёл к отцу. А я стоял, смотрел на могилу и плакал, сжимая в руках зонт.

- Видишь, мам, я могу быть элегантным.

Для того дня я купил всё новое, даже бельё.

- Том сказал, что я стал статным и изысканным, как ты и хотела когда-то. Я могу одеваться и вести себя, как подобает знатному человеку, мам. Наверное, я сейчас только похож на наследника герцогского рода, да?

Мне понадобился ещё час, чтобы попрощаться с ней. Она любила меня так же, как и я её. Мама никогда не была против моей дури. Когда я начал встречаться с Шае, она очень переживала, а потом смирилась. Том ей понравился сразу, она приняла его в нашу семью.

- Спасибо тебе, мамочка.

Я поцеловал этот холодный памятник, где такими же холодными буквами было написано: «Германа Бохнер»

«Смерть матери меня подкосила. Том всегда был рядом, когда у меня вновь случался приступ удушливых слёз. Но я не бросал работу. Сквозь боль, переживания и душевное опустошение искал того самого мужчину, который будет для меня смыслом жизни ближайшие 5 лет.

- Том, его нигде нет, - ныл я.

- Мы найдём Куни, Билли, найдём. Его не может не быть.

Мой оператор жил в Гамбурге. Я поехал туда совсем уже отчаявшись найти хоть кого-то подобного. Бальдо встретил меня. Мы засели у него дома, обсуждая сценарий. Он был в восторге. На третий день, когда мне надо было уже уезжать, он предложил мне сходить в их центральный парк. Я согласился. Парк был большим. Ходили родители с детьми, подростки и старики. Всё дышало умиротворением. Мы прошли по главной аллее, потом сели на скамейку, смотря на прохожих. Бальдо втирал мне что-то про сроки, что нужны деньги, а для этого надо задействовать спонсоров, инвесторов. Я его не слушал. Вдруг в толпе мелькнула парочка. Я встал и бросил туда взгляд. Шли мужчина и женщина, держа за руки ребёнка. Пару секунд на раздумья - и я уже рядом с ними.

- Билл, эй, Билл, ты куда?

Подойдя, я посмотрел на мужчину. Они стояли около дорожки, смотря, как дети берут листья с земли и кидают вверх, а потом бегают под искусственным листопадом. Он был хорош собой. Брюнет, с загадочной улыбкой. Красивый, чёрт бы его побрал.

- Билл, ты... – Бальдо уловил мой взгляд. – Хрена себе.

- О да...

Я подошёл к ним, вежливо извинился и уставился на мужчину.

- Да, - он посмотрел на меня.

Этот взгляд показался мне таким потрясающе идеальным и зыбким, что я чуть ли не тонул.

- О Боже, вы же Билл Бохнер, - вставила женщина.

Я бросил на неё всего один короткий взгляд. Не дурна, но и не принцесса.

- Откуда ты его знаешь?

- Это же известный режиссер.

- Слишком юный...

- Скептики, как вы все тотально тривиальны в своих суждениях, - говорю себе под нос, но все слышат.

- Билл, прошу, - Бальдо дёргает меня.

- Нет, - я выпрямляюсь. – Как вас зовут?

Мужчина слегка возмущается моей наглости, но тот факт, что перед ним стоит знаменитость, его подкупает.

- Дэвид Йост, это моя жена Стина и наш сын Магнус.

Меня вообще не волновало его потомство.

- Вы когда-нибудь играли в кино, театре или на сцене?

- В школе. Но это было очень давно.

- Сколько вам лет? - это было похоже на допрос.

- 37, - он улыбался, но в глазах читался страх.

- Что ж, - я отступаю на шаг. – Вы не хотели бы сняться в фильме?

- Билл, ты понимаешь, что делаешь? – Бальдо открыл рот. – Он не актёр, вообще не знает, как это... Билл, это безумие!

Я слушал оператора с улыбкой и смотрел на нового знакомого. Что-то мне подсказывало, что я заполучу этого мужчину. Он идеально подходил на Куни.

- Что за фильм? – заинтересовано спрашивает.

- О, очень провокационный. О вас будут говорить ещё десятки лет после его выхода.