- Но я же похож на Тома? Герр Хайм сказал, что у меня пирсинг там же, где был и у Толлера. Вы что, не помните этой детали?

- Помню.

- Так в чём была проблема?

- Вил, я не могу объяснить тебе своего поведения. Прости меня, пожалуйста.

- Ладно, извините и вы, я сегодня какой-то невменяемый. Я звоню по поводу одной фотографии. Вы помните один день, когда собрались все вместе? Я вижу тут оператора и актёра из «Политики правды», отца Билла и родителей Тома.

- Да, помню. Это день рождения Томаса.

- А что за пара сидит рядом с Локерами?

- Честно тебе признаюсь, я не помню. Это какие-то друзья Билла. Я знаю, что мужчина работал в правительстве. Это было давно, если честно.

- Спасибо.

- Удачи, Вил.

Я принялся дальше рыться. Пятая фотография – квартира, общий план. Кровавые пятна на ковре. Окна все открыты нараспашку. Некоторые вещи были разбросаны. Да, картина не самая радужная. В одной из папок я нашёл фотографии со всех комнат. Ничего полезного на них изображено не было. Полистав записки полицейского, я не нашёл ничего нового. Всё сложив в коробку, позвал работника. Он убрал её на полку.

- К вещдокам?

- Да, если можно.

Мы спустились на лифте в подвал. Он был просто нереальных размеров. Три железных двери, решётки, коды... Я почувствовал себя героем детектива. Густав подошёл к компьютеру, взяв мой пропуск. Набрал номер дела и фамилии родителей.

- Левое крыло, 7-й отсек.

Мы прошли внутрь. Я крутил головой, осматривая крупногабаритные предметы. Недалеко от нас стоял рояль, поодаль холодильник и телевизор. Когда мы зашли в 7-й отсек, то я увидел скрипку и кассовый аппарат.

- Скажите, пожалуйста, эти все предметы участвовали в преступлениях?

- О да.

- Даже рояль? – удивляюсь.

- Его крышкой забили до смерти маленькую девочку. Учитель музыки был психом. Девочка просто сфальшивила, играя какую-то симфонию.

- И он убил её?

- Да, положил голову бедняжки между замочным бруском и передней крынкой и бил, что было сил. На крик все сбежались, но спасти её не удалось – умерла в скорой.

- Какой ужас.

- Согласен.

Мы подошли к большому стеллажу. Полицейский прошёл вдоль.

- Вот, - сказал он, встав напротив большой коробки с номером.

Мы вдвоём её достали и поставили на стол, который подкатил Густав.

- Мне придётся вас тут закрыть. Когда закончите, то нажмите на кнопку при входе. Она фиолетового цвета, не ошибётесь. Я вернусь и помогу всё убрать. У вас осталось, - он посмотрел на часы, - полтора часа на всё.

- Спасибо большое.

Коробка была большая, да и сесть было некуда, пришлось всё разбирать стоя. Я сразу наткнулся на большую раму с фото. Они целовались и обнимались, стоя в каком-то доме, на фоне камина и красиво сервированного стола. Билл был в длинном синем свитере, а Том в клетчатой рубашке. Мне показалось это фото очень милым и домашним. Под рамкой лежала ещё одна коробка. Я выложил её, но пока открывать не стал. Внутри первой нашёл полотенце, которое раньше, по-видимому, было белым, 2 разные футболки и целый пакет нижнего белья. Эти вещи, как я понял, были на полу. На футболках виднелась засохшая кровь. Они лежали прям рядом с лужей крови, поэтому впитали её немного. Одна была Бохнера, вторая Толлера. Забавные, с принтами. В пакете лежали боксеры, майки, некоторые предметы гигиены. Я не стал их доставать. Мне почему-то стало стыдно. Наверное, даже щёки покраснели. В углу коробки лежали осколки стекол и зеркал, завёрнутые в плотную бумагу. Их я не стал разворачивать. В маленькой коробке были различные предметы. 3 ежедневника, на которые я сразу положил глаз. Все они принадлежали Тому. Первый был исписан лишь делами. Что надо не забыть, что купить, куда поехать, какой репортаж взять на следующий месяц. Я достал дневник Билла и стал сопоставлять даты. Ежедневник вёлся раньше их встречи. Я открыл второй. Там уже чередовались пометки, какие-то замечания. Мне очень понравилась запись: «Опять встретил этого клоуна». Число совпадает с тем, когда Билл получил по носу в туалете. Только через половину ежедневника я наткнулся на очередную внерабочую запись: «Мы теперь вместе». Было любопытно читать их. «Люблю его», «Какой же дурачок мне достался», «Иногда Билл не понимает элементарных вещей. Я ведь обижаюсь», «Уехал, сволочь!», «Был серьёзный разговор с мамой. Она всё поняла», «С ним тяжко, а без него просто невыносимо», «В воскресенье выкупаю кольцо», «Мы поженимся» и много похожих. Затем я взял третий. Он не был закончен. Особенного в записях ничего не было. Единственное, я нашёл напротив даты своего рождения пометку: «Наверное, это чудо». Трогательно даже. Я чудо... Потом шёл только негатив. Самой последней записью была: «Я устал смотреть на его слёзы, я больше не могу жалеть, потому что сам нуждаюсь в жалости. Мир слишком зол. Барнс - просто ублюдок, который высасывает из нас жизнь». Отложив ежедневник, я нашёл их паспорта. Фотографии смешные. Они такие серьёзные оба. В папке, что была на дне, находились документы: на квартиру, разные счета, дипломы обоих из учебных заведений, пропуска, карты. Сбоку лежали кошельки и визитницы. В отдельном пакете находилась записка. «Мы так больше не можем. Это выше наших сил». Я смотрел на эти буквы долго, вчитываясь. Это может и не быть предсмертным посланием... с чего они все взяли? Последней вещью, что лежала в коробе, был альбом. На одной стороне я заметил пятно крови. Он, видимо, тоже лежал рядом. Совместные фотографии - с отдыха, со съемок фильма. Пару фото с того самого ужина, что я видел в деле. Несколько фотографий маленького Билла и подростка. Он был странный. Отсутствующий взгляд, полуулыбка. В самом конце я наткнулся на фотографии Тома. Хайм был прав – он носил пирсинг. Небольшое колечко уместилось на его губе. Я улыбнулся. Это странное сходство мне польстило. Ведь я не знал, что у него был прокол. Достав фотоаппарат, принялся фотографировать записи Толлера и несколько фотографий. Закончив, всё аккуратно сложил. Выбравшись из этого лабиринта полок, дошёл до выхода и нажал на кнопку.

- Да, - раздался знакомый голос работника.

- Я закончил.

Густав пришёл через 5 минут. Мы вместе поставили коробку на полку. Перед выходом ему пришлось меня осмотреть, не утащил ли я чего. Перед самым выходом из архива я поблагодарил его. Парень мне лишь улыбнулся.

Йена

Йена

Суббота была солнечной. Осень хоть и давила скорым приближением зимы, но в воздухе всё ещё витал запах листвы и травы, напоминая о себе. Я грустно смотрел в окно поезда. Все поля пожелтели, на них нет урожая. Люди ходят в куртках, кутаются в шапки и шарфы при сильном порыве ветра. В ушах знаменитый рэпер уверял меня, что мы должны бороться за то, во что верим. Мира мне присылала смс: «Ты уже сел в поезд?», «Я позавтракала ^^», «Сейчас уже буду выходить», «Я на вокзале. Твой поезд задерживают». Я улыбался, читая эти послания. Она волнуется. Мы не представляем, как вести себя друг с другом. Мне страшно оттого, что она может попросить меня лишь о дружбе. Когда поезд уже тормозил, я встал, надев куртку, закинул портфель на плечо и пошёл к выходу. Миранда стояла у первого вагона, переминаясь с ноги на ногу. Она вглядывалась в лица. Я шёл слева, решив её удивить. Отхожу к соседней платформе, чтобы сзади к ней подойти. Мира как-то сразу погрустнела, когда большинство пассажиров прошли мимо неё.