Я увлекался кино. Сходил с ума, ревел, если мне не разрешали досмотреть фильм. Вкушал дары киноиндустрии все и без разбора. Ужасы и комедии воспринимались мною одинаково однобоко. Я просматривал фильм за фильмом и вскоре понял, что в мире достойных кинолент настолько мало, что даже плакать хочется. И вот с тех пор задался целью исправить положение. Поступил на режиссёрский с первого раза. Мне казалось, что я уникум, гений и смогу изменить мир. Кстати, мне так кажется до сих пор.

Не вижу смысла писать о своих подростковых годах, потому что они были абсолютно стандартными, как у всех. С всплеском гормонов, Тунисом летом и половым созреванием. Нет ничего особенного в моём взрослении, что я хотел бы вспомнить. Единственное, конечно, как понял, что мне нравятся мужчины. Мне было лет 14, наверное, я точно уже не помню. Мы с родителями поехали на Канарские острова отдыхать. Портье в гостинице был жгучим испанцем. Я удивлялся тому, что испанцы не говорят по-английски. Они любят свой язык и, кажется, вообще не в курсе, что за пределами страны люди говорят на других языках. А этот мужчина, а точнее юноша, был образован. Он мне понравился сразу. К концу отпуска я понял, что хочу его поцеловать. Родители пошли к такси с чемоданами, я подтянулся к стойке и чмокнул его в губы. Он покраснел. Я же убежал. Наверное, именно с того дня осознал, что мне нравятся два пола. А когда исполнилось 17, окончательно решил остановиться на мужчинах.

Шае я встретил на одной из вечеринок. Этот рэпер был своеобразен и хорош собой. Настолько хорош, что уже через 10 минут любования им я понял, что хочу раздвинуть перед ним ноги. Прошла неделя – Шае стал моим. Он был в восторге от такой домашней шлюхи как я. А мне нравился его здоровенный х#й и пухлые тёмные губы. Мы трахались, как кролики, по несколько часов подряд, и нам это не надоело даже через год. Совместная жизнь с ним была не дурна. Конечно, я исполнял обязанности верной и послушной жены, стирал ему носки и готовил ужин, а он пел про меня и для меня свои песни, где через каждое матное слово называл «малышом». Я приходил в восторг от каждого такого трека, в котором Шае хвастался «своей девочкой», которая была его «личной проституткой с длинными ногами». И так прошло 5 с лишним лет, пока эта кобелина не сказала мне, что моя задница для него устарела. Мне было 23, мать его. 23! Как в 23 задница могла устареть?! Я послал этого урода на хер и стал жить своей жизнью...»

- Простите, - от дневника меня отвлёк водитель. – Там пробка, мы практически наглухо застряли.

- Я не тороплюсь, - улыбаюсь ему и возвращаюсь к чтению.

«Том встретился мне давно. Конечно, многие считают, что мы впервые пересеклись на хоккее, но это не так. Мне было 17, когда впервые я узнал о нём. Этот паренёк с дредами и пирсингом в губе будоражил моё воображение. Я увидел его по телевизору, в обзоре спортивных новостей. И всё... мозг мой уехал. Я тронулся умом. Каждую долбанную ночь представлял, как этот парень долбится в меня, трахает и стонет, смешивая свой пот с моим. Я знаю, что влюбчивый и не скрываю этого. А ещё блудливый. Шае это знал, поэтому изменял мне, а я ему... с Томом. Толлер подвернулся мне под руку уже через год, когда мне только-только стукнуло 18. Я снял короткометражку для учёбы о новостях. Там мы и познакомились. Ненавязчиво намекнув ему о том, что он симпатичный и нравится мне, получил отворот-поворот. Причём жёсткий. Нет, Том не хамил, не матерился, не плевался ядом. Просто сказал, что я красивый, но он не заинтересован в нашем общении. Естественно, я был не блондинкой, понял всё тут же. Во второй раз мы пересеклись на дне рождении одного канала, когда мне было 21. Вышло 2 моих фильма, я становился значимой фигурой. Этот олух стоял со своей якобы невестой, даже не замечая, что она глазами ищет себе партнёра на ночь. Может, он был влюблён в неё безумно... не знаю. Я, как добрый самаритянин, решил открыть парню глаза, за что получил по челюсти в мужском туалете. Вид собственной крови на ободке унитаза так меня впечатлил, что я даже включил этот момент в один из фильмов. Том был зол.

- Никогда больше не смей ко мне подходить, шалава.

Естественно, он знал, что я встречаюсь с Шае. Что ж, я улыбнулся, вытер рукавом кровь и удалился. Никто не знал об этом инциденте. Через 2 месяца Толлер попросил о встрече. Мы зависли в одном баре и выжрали столько алкоголя, сколько я в жизни-то не видел. Очень много. Наутро, когда разлепил глаза, понял, что лежу на животе в кровати, а сверху меня придавливает некое тело... голое тело! Том был в ужасе. Я тут же понял, что мы не переспали... Он был уверен в обратном. Я сидел на кровати, укутанный в простыню, курил и смотрел на его аппетитный член. Мне нравилось это тело. Парень, вереща, гонял по квартире, потом успокоился. Он попросил у меня прощения ещё в баре за тот удар, подтвердив, что Себила - бл#дь. Мы выпили по бутылочке пива и по 3 чашки кофе. Начали общаться. Встречались через день. Я понимал, что обманываю его. Моя влюблённость, появившаяся ещё в 17, никуда не делась. Я ловил его улыбки, смех, жесты и представлял, как этот парень будет любить меня, как будет ласкать и трахать, задыхаясь, говорить, что я самый классный его любовник. Время шло, мы стали корешами. Он был рад общаться со мной... а мне было тяжело. Я не контролировал себя иной раз, когда мы смотрели фильм на его огромном диване в квартире. Если он сидел рядом, смеялся и жевал попкорн, облизывая губы, то я возбуждался. Да, знаю, я озабоченный, но... это было сложно, невыносимо. Закрывая глаза, думал о чём-то отвратительном, чтобы возбуждение спало. Так я спасался месяцев 5. На мой день рожденья Том спросил, что мне подарить, то я ответил:

- Подари мне себя.

Томно, страстно, облизывая губы, стоя в паре сантиметров от парня. Он шарахнулся и ушёл. Я не видел Толлера 2 месяца. Мы не общались. Я ревел, а Шае не мог понять, что со мной, вроде и не ПМС, и не климакс. На празднике, когда гулял весь город, я встретил его на площади. Он смеялся и с кем-то беседовал. Нацепив капюшон, пошёл к нему, потом бесцеремонно схватил, утащил в подворотню и там припёр к стене. Мы смотрели друг на друга несколько секунд, пока я не впился в его губы и не навалился. Начал тереться, стонать сквозь жёсткий поцелуй. Том снял с меня капюшон и схватил за волосы.

- Шлюха.

- Хочу тебя, - шептал я, будто в бреду, как собака, трахал ширинкой его штаны.

Толлер был груб. Он целовал меня дико, засасывал кожу на шее, так же тёрся. Наваждение улетучилось, когда мы кончили в штаны. Кое-как переведя дыхание, вновь начали целоваться.

- Пошли, - взяв меня за руку, он побежал сквозь переулки, улицы, скверы и дворы.

Я бежал рядом, не разрывая контакта ладоней, улыбался, как идиот. Мы примчались к нему домой, отдышались в лифте, спокойно прошли по коридору. Он открыл дверь...»

- Приехали, - сказал водитель.

Я выплыл из ирреального мира моего возможного отца. Посмотрел в зеркало. У меня горели щёки. Да, многое из написанного меня смущало. Отдав деньги, достав чемодан, пошёл домой. Приготовив кофе, я вырубил все телефоны, забрался с ногами на диван и с остервенелым любопытством мечтал узнать, что же у них случилось дальше.

«... в квартире вкусно пахло, кажется яблоком. Я вошёл и встал у стены. Том закрыл дверь, обернувшись. Глаза в глаза. Мои и его, практически одинаковые, карего цвета, с искрами и жаждой. Одновременно срываемся и начинаем целоваться. С полок к чертям летит всё на пол, если мы их задели. Я стукался об каждый угол, пока мы кружили по коридору. Потом выбрали одно направление, попутно срывая друг с друга одежду. Зашли в ванную. Толлер поднял меня и посадил на бортик, врубая воду на ощупь. Я соскользнул в неё. На мне джинсы, которые тут же мокнут. Быстро достаю из кармана мобильный, а потом уже снимаю сам предмет одежды. Том оголяется, смотря на меня яро. Лютый парень. Я улыбаюсь, ложусь, раздвигаю медленно ноги, дотронувшись до своей промежности, поглаживая ягодицы. Упираюсь ступнями в стенки ванной, показывая всё, чем владею, всё, что могу предложить. Ласкаю член и живот.