- Ты шлюха.

- Возьми меня.

Буквально плюхается в ванную, подмяв меня под себя. Целуемся, нежимся. Я, наконец, дотрагиваюсь до его члена. Слышу слабый стон. Он не скрывает, что вообще не в курсе, как и что делать со мной. Попутно объясняю. Смазкой нам послужил гель для душа. Такого секса у меня ещё не было. Жёсткого, страстного, можно сказать, с неопытным любовником, но который великолепно трахал меня. Я отдавался ему, как истинная бл#дь и был этому до поросячьего визга рад. Потому что любил... и получил! Он двигался резко, я стонал и выл, а эхо билось об стены комнаты и отдавалось в ушах. Мы кончили быстро, минут через 20. Этого было вполне достаточно для того, чтобы я ощутил такое безграничное счастье за те несколько секунд, что длился оргазм. Мы целовались, лежа в воде. Он гладил моё тело, успокаивал. Бережно вытащил из ванной, вытер полотенцем, потом понёс в спальню, положил в кровать и лёг рядом. Мы разговаривали до вечера, просто обнимаясь и иногда смеясь. Нам никто не был нужен. Затем уснули. Утром он напоил меня кофе и был очень нежен.

- Ты не шлюха и не бл#дь. Ты таким хочешь казаться, думая, что это привлекает кобелей. Но я не кобель. Со мной ты можешь быть собой.

Я сидел с выпученными глазами, а потом даже заплакал, прижимаясь к его груди. Никто и никогда мне такого не говорил, не просил о естественности. Всех моих мужчин устраивало то, что они имели шалаву с дивным ротиком и тугим очком»

«Мы стали видеться и спать вместе. Наши ночи напоминали яркую карусель. Не было ни одного места в квартире Тома, где бы ни была припечатана моя задница, только потолок остался нетронутым. С каждым днём я любил его всё больше, всё страстнее. С каждым днём меня всё больше раздражал Шае. Он был животным, не знающим, что такое нежность и чуткость. Как-то я предложил Тому действительно встречаться. Сказал, что брошу Шае, что хочу быть с ним. А Толлер повёл себя, как трус, хотя сейчас я так не считаю. Он сделал упор на работу. Якобы, если мы станем официально встречаться, это увидит общественность и его карьере хана. Он хотел пригреться, устроиться как надо. В принципе, зла я на него не держал. Самое главное, что он вгонял в меня свой х#й и целовал на ночь, а остальное не важно... Так прошло больше года, и Шае сказал, что я его больше не удовлетворяю. Не было переживаний... у меня был Том. Чего можно было желать? После официального расставания с Шае, я задумал фильм... не просто какую-то познавательную херню, а поистине шедевр, то, чего ещё никто и никогда не видел, что будут любить и ненавидеть, чем будут восхищаться и порицать. Вот ведь странно, что идея теплилась во мне давно, но нашла выход только после слов Шае. Я понял, что этот человек сдерживал меня. Он знал, что я более талантливый, чем он, вот и гасил во мне все творческие порывы. А Том был только рад моим идеям, он поддерживал меня. В ту ночь, когда Шае уехал, забрав все свои вещи, я сидел на коленях у Тома и анализировал свои 5 лет жизни с этим человеком. А потом резко повернулся, поцеловал парня и сказал:

- Я всё это время любил только тебя, Толлер.

Он посмотрел на меня очень странным взглядом и хотел что-то сказать, но я перебил:

- Ничего не говори. Если не любишь, не ценишь, то лучше молчи. Оставь мне маленькую надежду на наше счастье, чтобы я мог жить хотя бы этим.

Журналист засмеялся, обняв меня крепче.

- Ты замечательный.

- Я знаю.

- Поэтому я не имею права не любить тебя.

Я плакал тогда. Он сказал мне то, чего я не ожидал услышать. Хотелось летать. В ту ночь моё тело обезумило и отдавалось так, как ни разу до этого. Мы чуть не убили друг друга от страсти и похоти. Я вывихнул кисть, а любовник ходил с расквашенной губой. После этого мы стали думать, как бы лучше подать наши отношения общественности. Решили начать как бы заново. Я снял в этот период фильм про домохозяйку-убийцу, по книге, которую раз 10 прочитал. Мне нужно было настроиться на тот проект, что я задумал»

«В конце года мы решили провернуть наше дельце. Спланировали всё тщательно. Хоккей, я и репортаж Тома. Всё идеально. Он как бы натыкается на меня, берёт интервью (ведь я же уже, бл#, звезда). В принципе, всё было не так сложно, как казалось. Никто ничего не заподозрил. Мы пару раз попадались на глаза папарацци, идя вместе. Вот так якобы и развился наш роман, хотя как в реальности я уже не мог жить без Тома, уже грезил им, когда он... да хоть бы в душ уходил. Мне нужен был этот человек. У нас, конечно же, спрашивали, кто мы друг для друга и бла-бла-бла. На премьеру фильма пришли вместе. Мне показалось, что они, весь этот сброд, даже улюлюкали. Уроды моральные... Фильм вышел классным. Я не видел окончательный монтаж.

- Ты просто умница, гений в свои 23. Я горжусь тобой, Билли, - Толлер нежно прошептал мне на ухо, когда пошли титры.

Зрители, что пришли на премьерный показ, аплодировали. Да я и так знал, что у меня всё получилось. Не зря же жертвовал сексом с Томом ради этой мути...

Потом нас затюкали. Я конкретно устал, приоткрыл пиджак и показал принт на футболке, что была под ним. «F*ck you, be*ches». Сосите все, идиоты. Ну, конечно же, эту выходку мне припоминали месяц. На Томе она не сказалась. На работе все реагировали адекватно, лишь порой подшучивали. Но он держался молодцом, как я понимал».

Я отвлёкся, смотря в окно. Было уже темно. Вспомнилось, что мне надо писать отчёт, но хотелось дочитать. Пролистав страницы дневника, понимаю, что за сегодня это нереально.

Мне почему-то стало так остро завидно Биллу, когда я делал себе чай. Ему было 23 года, он любил, стал популярен, имел практически всё. Мне тоже 23, и я ничего не имею, только неплохую работу. Он любил жизнь, любил мужчину, любил эксперименты и ничего не боялся. Был эпатажен, экстравагантен, но, прочитав несколько страниц, я понимаю, что был и человеком, обычным, немного нимфоман, но... его нельзя обвинять в том, что он обожал секс. Рядом с ним был тот, кого он боготворил, но сам поистине был велик. Вот как всё просто. Для того, чтобы стать значимой фигурой, у тебя должен быть человек рядом, сильнее тебя по духу, но для других оставаться незаметным. У Билла был такой. Наверное, в этом был секрет успеха. Мозги + любовь к жизни и творчеству + обожаемый мужчина.

Я пил чай, чесал затылок и рассуждал на эту тему, понимая, что дико устал и пора бы идти спать. В моей комнате, на тумбочке стояла та самая фотография с ними и бабушкой. Я купил одну из самых дорогих рамок. Теперь мне казалось, что я действительно их ребёнок. Стал журналистом, как Том, но не прочь проявить свою творческую натуру, как Билл. Я запутался...

«Помню был денёк, когда Том умотал куда-то там, в Венесуэлу что ли... ко мне приехал Хаген. Я люблю этого парня. Он был лучшим другом Тома, школьным приятелем. Весь на позитиве, такой смешной, с плоскими и пошлыми шутками. Но они мне нравились. Я поделился с ним, что мы с Томом уже живём довольно-таки долго, и мне хочется узаконить отношения. Я хочу быть только его. Хаген охренел, естественно. Он сказал, что в нашей стране ещё не легализованы подобные браки. Короче, это была проповедь. О да... я был грешным аборигеном, который не знает законов Божьих. Началась тёрка между нами. Это было забавно. Мы цитировали Библию, как будто играли в интересную игру. Я верующий человек, и Хаген был такой же. В итоге, когда я привёл ему стих об уничтожении непослушных детей, он заткнулся. Потому что нечего было ответить.