- Ок, найду.

Облегчённо выдыхаю. Надеюсь, Миранда не обиделась, что я так резко её кинул. Герр Берри продолжал меня держать, но мы уже сели за сценой и слушали всю ту чушь, что рассказывали какие-то идиоты о моих родителях.

- Откуда у них вообще эта информация?

- Половина из газет, а вторая - из головы.

Нервно посматриваю на часы.

- Что мне говорить? Тут столько людей!

- На ходу придумай. Пери, ты сын Тома, прирождённый писака, сам журналист. Неужели не соберёшься?

Действительно, чего это я панику развёл? Мой отец владел писательским даром, чем я хуже?

- Всё, скоро твой выход, - обратился Паскаль, улыбаясь мне ласково.

- Ужас, Ксави ещё нет.

Но тут у меня зазвонил мобильный.

- Друг, я всё сделал, но меня за сцену не пускают.

Мы с Хагеном вышли сами. Я взял снимок, на котором было всё чётко видно.

- Спасибо, - благодарю друга, обняв.

- Как я понимаю, это очень важная вещь, - начал ведущий, - мы потом можем фотографию на планшете выставить?

- Да, разумеется.

Настала моя очередь. Я дико нервничал. Поднявшись на сцену, встал за трибуну.

- Здравствуйте дамы и господа, меня зовут Вильперт. Я один из многочисленных исследователей творчества и жизни герра Бохнера. Сегодня мне бы хотелось поделиться с вами важной информацией.

В помощь мне вышли 2 парня и взяли фотографию.

- Это запись из дневника Билла о том, что он является законным супругом Томаса Толлера.

Все ахнули и замолчали. Зал оцепенел, ожидая моих дальнейших слов.

- С вашего позволения, я зачитаю: «Осенний день, ничем не примечательный. Толпы народа тусуются на улице с плакатами. Протестующие и те, кому по боку. Первой однополой парой, что поженились в этот день, стали правая рука канцлера и его друг, менеджер по туризму. Нас все ждали. Том хотел сделать этот день особенным, посвятить его только нам. Мы были в белом, оба. Приехали инкогнито, никто нас не видел, ни единая вспышка папарацци нас не преследовала. Всё прошло тихо. Мы просто расписались и уехали. Ради тех 15 минут, когда он держал меня за руку, а потом надел кольцо, я и жил последние годы. Мы в тот же день улетели на Фиджи, далеко и надолго. Общественность ждала официального подтверждения, поженились ли мы...»

Тут на меня обрушились вопросы, как я и думал. Откуда взялся дневник и прочее. Осаждали минут 20, многие повставали со своих мест, чтобы посмотреть на фотографию. Я открестился и сказал, что записи мне любезно предоставила Симона Толлер, мать Тома, у которой и хранится дневник. Что я разузнал, где она жила и поехал туда, а найдя, не отставал, как истинный фанат, поэтому женщина сжалилась и дала сфотографировать одну страничку, чтобы я успокоился. Пришлось заверить всех, что дневник полностью мне прочесть не удалось.

- Я не знала, что ты так глубоко интересуешься творчеством этого режиссёра, - сказала Мира, когда мне всё-таки удалось пробиться к ней.

- А я особо и не глубоко интересуюсь, - улыбаюсь, обнимаю её и чмокаю в щеку. – Меня вообще не должно было быть на сцене.

- Вил, - рядом с нами появился Хаген, - пора, иначе он уедет.

Я побледнел и бросился за быстро шагающим мужчиной в фойе, где было нереально много народа. Все пили шампанское, смеялись и о чём-то беседовали. Я увидел статного пожилого мужчину, которого сопровождали двое охранников.

- Норберт, подождите, - выкрикнул герр Берри.

Меня начало колотить, коленки подкашивались. Я боялся встречи с дедушкой. Вдруг он не признает меня, скажет, что я лжец и обманщик. Проглотив слюни, незамедлительно пробиваюсь за Хагеном.

- Норберт, погодите, - мы уже вышли на улицу.

Около кинотеатра стоял дорогой чёрный автомобиль, к которому и подошёл мужчина.

- Да, ты что-то хотел?

Он обернулся, но меня не заметил, потому что я стоял у дверей.

- Мне надо вас представить...

- Прости, я не хотел бы тратить своё время на фанатов сына...

- А на внука? – спрашиваю, выходя вперёд.

Мужчина повернул голову и вцепился в меня пронзительным взглядом. Меня потряхивало либо от холода, либо от его цепких глаз. Он изучал черты моего лица, а потом пораженно выдохнул.

- Пери... не может быть, ты жив, мальчик?

Я сорвался с места и порывисто обнял его. Дедушка гладил меня по голове и плакал.

- Я думал, ты погиб, думал, что эта женщина отдала тебя в приют. Прости меня, Вильперт, что я не взял тебя к себе. Они запретили мне, мальчик. Я бы никогда не позволил тебе жить с чужим человеком, и не важно, что она родила тебя. Вот радость-то какая на старости лет.

Отстранившись, я поцеловал деда.

- Ты красив, как отец. Я вижу в тебе Тома. Такого же сильного, уверенного в себе. Вы очень похожи, Пери.

- Дедушка, - выдыхаю и вновь обнимаю его. – Я так боялся, что никого не найду из родных.

- Всё, мой хороший мальчик, всё, - он гладил меня, успокаивая, пока меня била дрожь. – Теперь-то мы никогда не расстанемся. Я столько должен тебе рассказать и столько спросить! Мальчик, мне хотелось бы отдохнуть и принять лекарства. Я остановился в отеле. Если хочешь, то можешь поехать со мной.

- Я с друзьями, - прикусываю губу, когда мы посмотрели друг на друга.

- Вильперт, я буду тебя ждать сегодня. Обещай, что приедешь.

- Обещаю.

Мы вновь порывисто обнялись, потом дедушка дал мне адрес гостиницы и продиктовал свой телефонный номер. Когда машина уехала, я стоял и смотрел ей вслед. Ну, неужели?! Ко мне подошла Мира и накинула на плечи куртку.

- Не плачь, - она тонкими пальцами стёрла слёзы с моего лица.

- Я не надеялся, что мы встретимся.

- Всё хорошо, Вил.

Девушка обняла меня. После подошёл Ксави и Хаген. Последний попрощался с нами и уехал на подошедшем такси домой.

- Может, вернёмся? – предложил друг.

- Нет, если вы хотите, то идите. У меня дела.

Дедушка

Дедушка

- Я не сказал тебе... – сжимаю руку девушки, - прости.