– То есть эстетика приносится в жертву функциональности?

– Ну да. Что-то вроде того.

– А украшения? Почему здесь почти никто не носит ни бус, ни серег, ни браслетов? Я понимаю, что золото и бриллианты людям не по карману, но ведь можно было бы найти какой-нибудь выход, например, делать бусы из камня, из дерева…

Лина покачала головой:

– Дело не в деньгах, хотя и в них тоже. Просто нас с детства учат не привлекать к себе внимание с помощью всяких уловок и ухищрений. Красиво только то, что естественно, к тому же пытаться улучшить то, что даровано Богом, – грех.

– А это? – Я показал на цепочку у нее на шее.

Лина улыбнулась:

– Из любого правила бывают исключения.

– Это я знаю. И все-таки?

Она опустила руку за пазуху и, достав висевший на цепочке отполированный камень, положила его на ладонь.

– Однажды вечером, когда мой отец копал колодец уже несколько месяцев и начинало казаться, что он никогда не доберется до воды, ему попались два гладких камня совершенно одинакового размера. Камни так его заинтересовали, что он выковырял их из стены ударами кирки, и тотчас из отверстий стала сочиться вода. Как видишь, это самые обычные камни, которые ничего не стоят, но для нас они были бесценны. Именно поэтому папа отдал камни ювелиру, который слегка их отполировал и надел на цепочки из никарагуанского золота. Один камень папа подарил маме, а другой – мне. С тех пор прошло почти тридцать лет, и за все это время я ни разу его не снимала. Мама тоже носила папин подарок почти постоянно. – Лина задумчиво разглядывала камень. – Да, для меня он бесценен… – повторила она, потом слегка выпрямилась и скрестила ноги. – Теперь твоя очередь, – сказала она, и в ее глазах блеснули любопытные искорки. – Расскажи о себе. Кем ты работаешь, чем занимаешься?.. Что тебе нравится в жизни?

Я немного подумал.

– Одно время, – начал я, – мне очень нравилось играть в покер. Еще в колледже я сделал карты средством для добывания денег. Я много играл и много выигрывал, но потом мне стало ясно, что в мире существует немало людей, которые играют в покер лучше меня, и тогда я отложил карты.

– Мудрое решение.

– На последнем курсе мною заинтересовался один очень богатый человек, который владел крупным инвестиционным фондом. Какое-то время я вращался в финансовой сфере, но… Мой тогдашний босс требовал, чтобы сотрудники играли по его правилам, а когда я отказался, меня вышвырнули.

– А почему ты отказался?

– Скажем так: потому что моему боссу было недостаточно, что я отдаю ему свои знания и свое время. Он хотел заполучить меня всего, со всеми потрохами.

– Что же ты для него делал?

– В основном ездил в командировки и оценивал разные компании. В мои обязанности входило решать, какую фирму стоит поддержать, а какую проще преобразовать или вовсе обанкротить. Все зависело от того, какой вариант окажется для босса выгоднее.

– Ты, наверное, неплохо зарабатывал?

– О да, я заработал достаточно много, но когда босс меня уволил, он оставил себе все мои накопления.

– Ничего себе! – Лина покачала головой. – Либо твой бывший босс – редкостный тиран и самодур, либо ты чего-то недоговариваешь.

– Так, самую малость, – признался я.

– Эти твои командировки… Ты оценивал компании только в Соединенных Штатах или за рубежом тоже?

– Да, мне приходилось работать за границей.

– А где, если не секрет?

– Да везде. В Европе, в Азии, на островах, в Центральной Америке…

– А в Никарагуа тебе доводилось бывать?

– Нет. – Я отвернулся с самым независимым видом.

– Расскажи, как ты попал на Бимини.

– Когда меня уволили, я некоторое время искал, где приткнуться, и в конце концов оказался на борту рыболовного судна, которое шло на эти острова. Там я купил на берегу брошенную хижину, отремонтировал ее и стал жить. Какое-то время спустя я подружился с одним стариком, который изготавливал на заказ эксклюзивные деревянные катера для рыбной ловли. Он научил меня своему ремеслу, и мы стали работать вместе. В год мы строили два-три катера и продавали желающим… Этих денег нам хватало с избытком: жизнь на Бимини не слишком дорога, к тому же нам было нужно совсем немного… – Я улыбнулся. – Хороший кофе и табак для моего друга.

Лина посмотрела на меня с интересом:

– Значит, ты умеешь работать по дереву?

Я кивнул:

– Да, и довольно прилично. У меня был хороший учитель, к тому же у меня оказались неплохие способности к этому делу.

– Ну, ты прямо Леонардо да Винчи, – улыбнулась Лина. – Человек эпохи Возрождения!

– На самом деле ничего особенного, – смутился я, жалея, что так расхвастался. Стараясь поскорее оставить неловкую тему позади, я поспешно добавил: – Еще я возил туристов на рыбалку…

– Значит, ты еще и рыболовный гид-инструктор?

– На Бимини – это вовсе нетрудно. Вокруг острова полно рыбы, знай только лови.

– Ты, похоже, весьма разносторонний человек. Многогранный. – Она посмотрела на меня еще пристальнее. – Ну а как ты познакомился со своим теперешним партнером?

– Он приехал на Бимини на рыбалку. Мы разговорились, и Колин – его зовут Колин – сказал, что занимается импортом и может взять меня на работу, если я захочу. Я решил… решил попробовать, и он поручил мне обеспечение поставок и транспортировку. То есть теперь я работаю с производителями и занимаюсь доставкой товара.

– Звучит очень солидно, – с улыбкой заметила Лина. – Значит, там, у себя, ты большой человек? А что вы импортируете?

– Я разве не говорил?.. Элитный алкоголь, качественные вина и крепкие спиртные напитки, главным образом ром. Впрочем, в последнее время Колин решил ввозить и оливковое масло.

– Ты когда-нибудь был женат?

– Нет.

– Почему? – Она снова улыбалась, а в ее тоне появились игривые нотки, но я знал, что Лина не пытается флиртовать. Ей просто хотелось познакомиться со мной поближе, чтобы точно знать, можно ли на меня положиться. – Ты… ты достаточно симпатичный, да и характер у тебя вроде неплохой. Ты стрижешь ногти, пользуешься дезодорантом и следишь за зубами… – Она бросила на меня критический взгляд. – Во всяком случае, стараешься следить, – добавила Лина, и я машинально вытер зубы подолом рубашки.

– Давай лучше поговорим о тебе, – предложил я. – Так, для разнообразия.

– Но я только-только начала тебя узнавать!..

– Боюсь, что самое интересное обо мне ты уже знаешь.

– Но я ничего не знаю об этом мальчике, Сэле. Он… твой друг?

За этим вопросом явно стояло нечто большее, чем простое любопытство, поэтому я ответил с осторожностью:

– А что именно ты хотела бы о нем узнать?

– Ну… какой он?

– Если судить объективно, то он – типичный американский подросток из состоятельной семьи. Сэл не расставался с мобильным телефоном и кредитной карточкой, наверное, с тех пор, как научился ходить. Родители его поощряли и баловали, поэтому он понятия не имеет об ответственности и не признает никаких рамок и ограничений. На протяжении всех своих шестнадцати лет Сэл сталкивался исключительно с людьми сверхбогатыми или наделенными властью и поэтому получил искаженное представление об окружающем мире. Но даже такого я все равно его люблю.

Лина сокрушенно покачала головой:

– Бедный мальчуган!..

Я посмотрел на далекие горы. Даже отсюда курящаяся вершина Сан-Кристобаля была видна достаточно хорошо.

– Да. Можно сказать и так.

– Почему он поехал именно сюда?

– Я этого не знаю, но… думаю, так совпало. У его родителей есть дом в Коста-Рике, и поначалу Сэл рванул именно туда, но потом… – Тут я запнулся. Мне не особенно хотелось рассказывать Лине, что́ Сэл сотворил с отцовским особняком, поэтому я сказал: – В общем, он сообразил, что там его будут искать в первую очередь, и решил перебраться куда-нибудь в другое место. Как многие флоридские мальчишки, Сэл обожает серфинг, поэтому, наверное, он и перебрался в Никарагуа.

– Но почему на поиски поехал ты? Почему не отец?