Парень сильнее хватает её за волосы и отводит голову в сторону, резко кусая в шею. Рыжая вскрикивает. Билл отстраняется, разбрызгивая капли крови по платью девушки, и толкает её на кровать. Розали падает на живот, сжимая кулаки, чувствует, как тело монстра наваливается на неё со спины, как его руки одёргивают подол платья, как сильно они сжимают кожу бёдер, как резко он проникает в неё, заставляя за волосы подняться на колени, чувствует, что вырываться бесполезно.
Девушка вскрикивает от боли, прикусывает губу, по которой мгновенно начинает стекать капля крови, что заводит вампира ещё больше. Он отводит её голову назад и целует, слизывая с губ вкусную жижу. Делает сильное движение, заставляя Розали ахнуть и приоткрыть рот, чтобы проникнуть туда языком.
Она не может сопротивляться. Она ничего больше не может.
И даже в тот момент, когда Билл возвращается к её шее, начиная жадно высасывать из девушки каждую каплю её жизни, она даже не пытается кричать, лишь позволяет бесполезным слезам скатываться по её щекам. Он делает ещё несколько глотков крови, делает последний толчок, замирая, и выходит, позволяя бесполезному телу упасть на кровать и больше никогда не подняться.
Вильгельм поднимается, поправляет штаны и набрасывает на голову капюшон. Парень медленно пересекает комнату, направляясь к столу, и облокачивается о деревянную поверхность руками, наклоняясь к горящей свече. Он недолго смотрит на пламя, которое отблёскивает в его красных от свежей крови зрачков, и резко выдыхает, отчего огонь гаснет с приятным тихим шуршанием.
Каулитц расплывается в улыбке и выпрямляется, бросая последний взгляд на кровать, он направляется к выходу и, тихо прикрывая за собой дверь, исчезает в темноте.
Наше время. Германия.
Ali Project – kinsho
Наше время. Германия.
Высокая фигура с широкими крепкими плечами, окутанная в чёрный плащ из тонкой ткани, ровным уверенным шагом пересекает холодное помещение и подходит к большому круглому столу, окружённому каменными мини-тронами. Занято только четыре места – большинство «стульев» пустуют, создавая ощущение какой-то пустоты, смешанной со смертью. Фигура не медлит и решительно садится во главе на самый мощный трон, вальяжно положив руки на поверхность стола.
Все присутствующие здесь одеты в плащи с накинутыми на голову капюшонами. Невозможно понять, женщина это или мужчина, молодой или старый, злой или добрый, потому что их лица скрывает не только тень ткани, но и яркие серебряные маски с прорезями для одного левого глаза.
Они все сидят молча, словно статуи, пока главный силуэт не начинает говорить.
- Монстр… - его громкий голос эхом прокатывается по помещению, состоящему, казалось бы, из одного только камня. Сразу становится понятно, что это мужчина зрелого возраста. – Жив.
Двое сидящих рядом человека склоняются друг к другу и начинают о чём-то шептаться. Фигура напротив сидит неподвижно, словно действительно сделана либо из воска, либо из мрамора, излучая какую-то ледяную агрессию. Незнакомец слева от неё, сидевший через трон, негромко говорит что-то на итальянском.
Тот, что сидит на самом большом троне, резко взмахивает рукой и стукает ладонью по столу – из-за сильного звука всем приходится замолчать и перестать шептаться. Снова повисает тишина.
- Откуда такая уверенность? – мужчина с итальянским акцентом откидывается назад. – Столько столетий прошло, кто вообще объявил, что он ещё жив?
Тот ждёт, пока тишина снова проглотит их всех полностью.
- Из надёжного источника известно, что ОН здесь. В Германии, - мужчина сжимает кулак правой руки, и его кожаные перчатки неприятно скрипят. – Найти его будет нетрудно, учитывая нашу подготовку к такой ситуации. Тем более, что у нас есть ОНА.
Двое снова начинают шептаться, но теперь на них не обращают внимания.
- Вы хотите использовать ЕЁ? – неподвижно сидевший до этого силуэт поворачивает голову к главному. Его голос звучит плавно и совсем молодо, время ещё не успело убить его нотки. – Что, если это просто слухи? Тогда будет опасно будить её просто так…
Итальянец снова выражается на своём родном языке, но потом замолкает, ожидая реакции остальных.
- Поэтому для начала слухи надо проверить, - главный понижает голос, отчего он звучит ещё зловеще. – Мы сначала найдём его. Потом выясним, на что он способен. И, если у нас не получится убить его, подключим ЕЁ. Так будет логичнее.
Двое, которые до этого не переставил шептаться, поднимают головы и смотрят на него. Итальянец воздерживается, однако тот, самый спокойный из всех присутствующих, ровным решительным голосом озвучивает мысли всех своих товарищей.
- Кто будет этим заниматься? По соглашению объединённых стран…
- Я знаю это соглашение! – резко перебивает его главный, а потом расслабляется и откидывается на спинку трона. – Я знаю, что за монстром должен охотиться представитель той стороны, где был обнаружен зверь. Поэтому…
Его перебивают.
- Не будете же вы сами за ним охотиться, - молодой парень облокачивается локтями о стол. Его маска сверкает в свете пламени факелов.
- Поэтому, - спокойно повторяет главный, давно привыкший к выпадам этого польского наследника. – Поэтому я подключу своего сына.
Проходит буквально несколько секунд, после чего парень фыркает и начинает смеяться. Звонко, немного зловеще. Остальные нерешительно выдавливают парочку смешков.
- Вашего сына? – сквозь смех переспрашивает поляк. – Он даже не в курсе, кто вы. Кто все МЫ. Он же простой мальчишка, не обученный даже защищаться…
- Поэтому ты его этому научишь, - резко выдавливает главный, после чего парень перестаёт смеяться, а его единственный глаз, видный из-под маски, начинает сверкать злобой и недовольством.
Как ЕГО, наследника польского рода охотников, могут заставлять кого-то просвещать в дела ордена. Если бы его отец был жив, он бы этого просто так не оставил, но в противном случае…
- Он единственный наследник немецкого рода ордена охотников, он такой же, как и ты, - по голосу мужчины прекрасно видно, что он довольно улыбается.
- Он не такой же, как я! – возражает парень. – Если бы мой отец узнал…
- Но твой отец давно мёртв, - главный выпрямляется. – Он жил ради той цели, к которой мы все стремимся, так что будь добр, не позорь имя своих предков.
Поляк недовольно откидывается назад, скрещивая руки на груди. Снова нависает тишина.
- Ты меня понял, Лоумен? – спрашивает мужчина.
По помещению проносится несуществующий ветер, и кажется, что огонь взбесновался в своих уздах от невидимой негативной силы.
