После того как его выписали, Билл вернулся домой, договорившись с Фрэнком, что приступит к работе после окончательного выздоровления. Дома было намного тише и спокойнее. Билл сидел в своей комнате, выбираясь из постели только в случаях крайней необходимости, и тосковал. Прошло уже целых три недели, а Тома он так и не видел. Точнее он видел его несколько дней назад, во время предварительного слушания, но поговорить гитарист так и не пожелал, упрямо делая вид, что в упор его не замечает.

Для Билла несколько часов заседания прошли как в тумане. Он машинально отвечал на вопросы, стараясь не отвлекаться. Вслушивался в слова импозантного, уверенного в себе мужчины, адвоката Рэйчел, который требовал не доводить дело до суда, по причине невменяемости его клиентки. Сама девушка выглядела поникшей и совершенно безучастной к происходящему. Уже сейчас было понятно, что Рэйчел, по результатам освидетельствования, скорее всего, признают недееспособной и приговорят к принудительному лечению. Именно этого добивался ее адвокат, и в том, что у него получится получить желаемый приговор, сомневаться не приходилось. Биллу, в принципе, было все равно, что с ней будет, лишь бы держалась подальше от него и Тома. Он даже немного жалел девушку, совершенно не испытывая к ней ненависти.

В кабинете судьи Том сидел недалеко от него и холодно смотрел прямо перед собой, так ни разу и не повернувшись. Билл с жадностью вглядывался в его лицо, находя малейшие изменения во внешности. Том выглядел энергичным и отдохнувшим, правда, похудел немного, из-за чего черты лица заострились, и парень стал казаться старше. Билл разглядывал переплетенные по-новому косички и непривычно узкую одежду, мечтая вскочить, наплевав на окружающих, подойти и прижаться всем телом.

Билл твердо решил, что даст ему месяц, посчитав, что этого срока вполне достаточно для того, чтобы прийти в себя и обдумать сложившуюся ситуацию, а потом поедет и заставит себя выслушать, во что бы то ни стало. Сдаваться так просто он не собирался. Да он виноват, но, черт возьми, он ведь действительно смог помочь, распутав весь этот клубок. Ни разу не предал, рассказав что-то посторонним. И вообще Том сам виноват в том, что заставил в себя влюбиться, он, Билл, ничего подобного делать не планировал!

Услышав тихий стук в дверь, Билл приоткрыл один глаз и посмотрел на маму, с удивлением отметив отсутствие подноса с едой в ее руках. Он вроде как страдал, и к общению был не расположен, но, несмотря на это, есть почему-то хотелось.

– Завтракать будешь? – спросила Симона, останавливаясь рядом с кроватью. За сына она волновалась, но его выкрутасы ей порядком уже поднадоели.

– Буду, но ты не принесла, – буркнул Билл, зарываясь лицом в подушку.

– Ты вполне уже способен передвигаться самостоятельно, так что спускайся на кухню, все готово.

– Я вообще-то болен! – возмущенно отозвался он. – И ты, как хорошая мать, обязана обо мне заботиться!

– Как хорошая мать, я обязана не дать тебе погрязнуть в самокопании и мнимой депрессии, – насмешливо фыркнула Симона. – Так что, если хочешь получить свой завтрак, вставай, иди в душ, и чтобы в халате я тебя не видела! – и она с совершенно спокойным выражением лица вышла из комнаты.

Билл несколько минут полежал, поражаясь людской жестокости, а потом встал и пошел мыться. Запахи, доносящиеся снизу, были невероятно соблазнительными, и голод с каждой минутой становился все сильнее. Мама встретила его веселым блеском в глазах и Билл, чувствуя себя маленьким капризным ребенком, с гордым видом прошествовал к своему месту. Халат он, повинуясь приказу, надевать не стал, но зато вырядился в самые старые джинсы и футболку из всех, что у него имелись, и сейчас, глядя на это представление, Симона очень веселилась. Сын наконец-то приходит в себя.

– Ты к Тому когда поедешь? – спросила она, пододвигая своему непутевому ребенку тарелку с запеканкой.

– В конце недели… если решусь, – вздохнул Билл, принимаясь за еду.

– А куда ты денешься, - усмехнулась мать. – Пора вам с этой мелодрамой завязывать, а то и себя мучаете, и мне все нервы истрепали. А мне, между прочим, и так потрясений до конца жизни хватило. Сейчас почему поехать не хочешь?

– Он сегодня улетает на пару дней, мне Фрэнк рассказывал, потом вернется, а в конце следующей недели у них гастроли начинаются, надолго. Вот до этого времени и надо все уладить, – Билл положил в рот еще один вкусный кусочек, тщательно прожевал и неуверенно спросил: – Мам, а если я ему, правда, уже не нужен? Ну, может, прошли у него все чувства, или простить не сможет…

– Ерунду не говори, – решительно прервала его Симона. – Билл, я сидела рядом с ним, когда мы тебя у операционной ждали. Поверь мне, такие чувства за три недели не проходят. Так что прекращай изображать тоскующее привидение и приводи себя в порядок. Похож непонятно на что. Тощий, бледный, Том же тебя испугается, когда увидит, – Билл надулся и обиженно отодвинул от себя пустую тарелку. – И вообще, тебе еще оправдательную речь придумать надо.

– Я уже придумал, – проворчал Билл, вызвав улыбку. – И даже прорепетировал.

– Вот и умница, – похвалила мать. – Я сейчас на работу ухожу, ненадолго, просто график уточнить, и в магазин по дороге заехать нужно будет, а когда вернусь, чтобы этого трагичного выражения на твоем лице не было. Понял?

– Мгм, – согласился Билл, допивая чай.

Билл помыл посуду, дождался, пока мама соберется, закрыл за ней дверь, постоял пару минут и, тяжело вздохнув, поплелся в гостиную, собираясь поваляться на диване и посмотреть какой-нибудь фильм. Идти к себе не хотелось. За это время вид собственной комнаты надоел до невозможности.

***

Том обреченно застонал, услышав надрывный вопль будильника, и только сильнее зажмурился, не желая реагировать на его призыв. Проснулся он уже довольно давно, но вставать все равно было неохота. Ему вообще в последнее время не хотелось шевелиться. Было непреодолимое желание закрыть все двери и окна и спрятаться подальше от посторонних взглядов и звуков. Но приходилось ходить на репетиции, участвовать в интервью и всякими другими способами изображать жизненную активность.

Скосив глаза на будильник, Том решительно ударил рукой по кровати, откинул одеяло и пошел в душ. Времени на то, чтобы валяться в постели сегодня не было. Через несколько дней у них должна была выйти новая песня, на которую планировалось снять клип. Именно для этого они сегодня должны были лететь в другой город. Том не очень понимал, почему нельзя отснять все дома, так как съемки предстояли только в павильоне, но раз Дэвид сказал – значит нужно.