– Я дурак! Стрессогенная амнезия! Что-то послужило триггером! Только что, я пока еще не понял. Воздействие экстремального стрессора приводит к манифестации в виде трех констелляций: интрузии, избегания и гиперактивности! Это симптомы ПТСР!

– Стоп! Помолчи немного! – резко прикрикнула Симона, перебив восторженную речь сына и заставив его замереть с приоткрытым от возмущения ртом. – А теперь давай, то же самое сначала, но только так, чтобы я понимала хотя бы три слова из пяти, что ты говоришь. И помедленнее, пожалуйста.

Билл закрыл рот. Постоял несколько секунд, молча глядя на мать. Отошел от нее. Отодвинув стул, сел за стол. Осторожно ударился об него лбом. Полежал так недолго. И снова выпрямившись, заговорил. Медленно. Почти по слогам. Как с маленьким умственно отсталым ребенком.

– В его жизни что-то произошло. То, о чем он говорить не может. Что-то такое, что он запрятал очень глубоко в себе. Настолько, что забыл об этом, таким образом, спасаясь от стресса. А сейчас был какой-то очень сильный эмоциональный толчок, который привел к обнаружению набора эмоциональных реакций, вторжения, избегания и повышенной возбудимости, двигательной расторможенности.

– Би-и-и-лл… – предупреждающе протянула миссис Каулитц, снова перебивая начинающего забываться сына.

– Черт!

– И не чертыхайся.

– Ладно, – Билл прикрыл глаза, пытаясь сосредоточиться, и снова начал объяснять: – Было что-то, что поспособствовало проявлению негативных эмоций. Понимаешь? Какой-то очень тяжелый момент в детстве. Что-то, что первоначально вызвало всю эту агрессию. То есть не совсем агрессию, а эмоциональный выплеск, который проявился в таком неконтролируемом поведении. Сейчас достаточно малейшего напоминания, какой-то ассоциации, и он начинает реагировать как бык на красную тряпку. Хотя, быки – они ведь дальтоники и цветов не различают, а реагируют именно на мельтешение. Вот и он так же. Что-то мелькнуло, и он среагировал.

Симона вытерла руки и села напротив. О чем говорит сын, она не понимала, но перебивать не смела, давая высказаться. Терпеливо дождалась, пока Билл замолчал, и спросила осторожно:

– Я знаю, что, наверное, кажусь тебе сейчас очень глупой, но, может быть, скажешь, о ком идет речь?

– Что?

– Ну, то, о чем ты сейчас рассказывал. Про воспоминания и реакцию… о ком ты говоришь? – Билл непонимающе посмотрел на нее, а потом ответил с таким видом, будто она его оскорбила, спрашивая очевидное:

– Том!

– Прости, – извинилась Симона, сама не зная за что. – А что у него произошло?

– Да в том-то и дело, что я не знаю! – всплеснул руками Билл. Вдруг он замолчал и, резко вскочив, выбежал из кухни, крикнув на бегу: – Я сейчас!

Симона встала и включила чайник, понимая, что разговор будет долгим. Билл вернулся через пару минут и положил на стол бумажную салфетку.

– Посмотри. Что ты видишь? – сросил он, внимательно глядя на мать. Женщина взяла рисунок и стала пристально вглядываться в изображение.

– Талантом художник явно не наделен, – хмыкнула она.

– Мама! – одернул Билл.

– Прости. Это нервное. Больше всего похоже на птичку или самолетик. Ты в детстве самолеты так рисовал. Однажды настоящий увидел, а потом у нас целый месяц все вокруг такими же палочками изрисовано было.

– Самолет. Ну конечно, самолет. Я же тоже сначала про птичку подумал… – и снова Билл заговорил быстро-быстро, перебивая сам себя: – Главная трагедия в его жизни - это смерть родителей. И повлиять на него она могла как угодно, но они погибли в автомобильной аварии, не в авиакатастрофе, и его в тот момент в машине не было. Я специально в Интернете смотрел. И у Йоста спрашивал, он подтвердил. Я не могу спросить об этом Тома, особенно сейчас, потому что при первом же затрагивании этой темы он может дать аффективную реакцию. Но в то же время эта реакция может сказать, по меньшей мере, столько же, сколько можно сказать словами, - продолжал задумчиво размышлять он, снова забыв о слушающей маме. – Понимаешь?

– Не очень, – призналась Симона. – Может, дашь мне ускоренный курс молодого психолога? Что-нибудь попроще. Для чайников, – у Билла было такое лицо, будто он собирается зарычать, и миссис Каулитц быстренько подсунула ему кружку с чаем, желая задобрить. – Прости. Но все эти слова… я не знаю, что они значат.

– ПТСР – это посттравматическое стрессовое расстройство, – заговорил Билл, немного отпив из кружки. – Реакция организма на стресс. Думаю, что такое стресс, объяснять не нужно? Стрессогенная амнезия. Это когда человеческая психика не может с чем-то справиться, и для собственной безопасности просто вычеркивает событие, решив, что так будет легче. А триггер – это своего рода спусковой крючок. Какой-то предмет или событие, вызывающее срыв. Чаще всего триггер является частью травмирующего опыта. Им может быть что угодно – лай собаки, белые цветы. Допустим, в момент стрессовой ситуации мимо проезжала машина скорой помощи, и теперь звук сирены всегда будет напоминать человеку о тяжелом моменте. Теперь понимаешь?

– Да. А что там с самолетиком?

– Не знаю, – Билл провел руками по волосам и сделал еще глоток. – Там все одно на другое накладывается. И явно идет из детства. Профессор Эдвардс рассказывал, что первый большой срыв произошел во время пресс-конференции. Вопрос о любимой детской игрушке. Потом была фотография. Тоже детская. Со дня рождения. Я тогда, дурак, совсем про нее забыл. Надо было с собой взять, но Тому так плохо было… а потом самолеты. В парке. Там просто мальчик мимо прошел, но для напоминания и этого хватило. И сегодня. Вот это действительно было страшно.

– А что произошло? – у Симоны появился очень важный вопрос, но она решила с этим подождать и дать Биллу договорить до конца.

– Сегодня был подарок. Деревянный самолетик. Дешевый совсем, маленький, такой в любом магазине можно купить… О че-е-е-рт!

– Что?

– Подарок! Если все остальное можно было назвать случайностью – и вопрос, и парк, и даже фотку, там ведь много таких было, то сегодня явно действовали запланировано. Хотя, фотография… вот что мне показалось странным! Все остальные были новыми, глянцевыми, а эта старая. Как будто ее из семейного альбома вытащили, а не специально для мероприятия сделали, – сидеть Билл больше не мог, поднялся на ноги, оперся руками о стол и продолжил говорить уже стоя: – Подарок принес Макс… – его глаза хищно сузились, голос стал очень холодным, – единственный человек в группе, у которого с Томом есть разногласия. На том благотворительном вечере он тоже присутствовал. Мне нужно с ним поговорить. Немедленно, – Билл выпрямился и повернул в сторону двери.