Никого и никогда. Только его. Том почти физически почувствовал, как от осознания этого потрясающего факта его эго радостно замурлыкало, полностью удовлетворенное. Возбуждение накатило по новой, сводя судорогой поясницу и заставляя тихо зарычать сквозь зубы.

– Ты прав, – выдохнул он, делая плавное движение и потираясь возбужденным членом о лежащее под ним тонкое тело. – Потом расскажешь…

Сейчас любые разговоры, даже очень интересные, были совершенно несвоевременными. В данный момент его волновал только этот извивающийся под ним человек. Когда с растяжкой было покончено, Том, ни на секунду не забывая, что он первый, приступил к самому главному. Приставив головку, надавил. Медленно. Осторожно. Билл нахмурился. Первый толчок. Болезненный стон. Еще один толчок и стон одновременно, и Том оказался в обжигающе-плотном пространстве, стараясь контролировать себя и не сорваться, подчиняясь одуряющему наслаждению.

Сначала было очень тяжело. Том хотел двигаться, а Биллу было больно. Приходилось сдерживаться изо всех сил, делая плавные, тщательно продуманные движения. Том старался отвлечь его от неприятных ощущений, покрывая подбородок поцелуями и поглаживая бок кончиками пальцев.

Он с восторгом улавливал каждое положительное изменение в этом худом отзывчивом теле. Дыхание, снова ставшее частым и прерывистым. Капелька пота, скатившаяся по любимой шее, которую Том тут же поймал языком. А когда Билл немного прогнулся в пояснице и закинул ногу ему за спину, испытал безграничное счастье.

Том даже на секунду забыл о собственном возбуждении, заворожено глядя, как в самом конце Билл очень сильно зажмурился, из-за чего на переносице появилась маленькая поперечная морщинка, прикусил губу и выгнул шею, запрокидывая голову. В этот момент он был невероятно красивым, и почему-то совсем не издавал звуков. Никаких. Даже дыхание стало совершенно бесшумным.

Между их животами сделалось непереносимо горячо и влажно, и без того тесные мышцы сжались еще сильнее, заставив Тома зашипеть и уткнуться лбом в подушку. Толчки стали очень мощными, сбившись на лихорадочный темп. Наслаждение перекрыло всё, не позволяя думать и отвлекаться на что-то постороннее.

Том пришел в себя, обнаружив, что придавил Билла к кровати своим весом. Осторожно сполз. Присмотрелся. Тот не шевелился, лежа с закрытыми глазами, и дышал часто и поверхностно. Том улыбнулся, провел пальцами по его щеке и, заставив себя встать, пошел в ванную. Когда он вернулся, Билл, уже немного очухавшись, сидел на кровати и оглядывался по сторонам, зябко обхватив себя руками.

– Чего вскочил? Ложись давай, – пробормотал Том, недовольный таким положением вещей.

– Нет. Мне в ванную нужно и…

– Ложись, говорю. Все здесь, – он ухмыльнулся, от того комичного выражения ужаса, которое появилось на лице его помощника, заметившего, что именно Том держит в руках.

Билл краснел и отбрыкивался, когда Том обтирал его мокрым полотенцем, но тот, не обращая внимания, сосредоточенно продолжал свое дело. Закончив, бросил использованную тряпку прямо на пол, рядом с кроватью. Укрыл Билла покрывалом и, нырнув рядом, притянул к себе под бок. Прижал голову к своему плечу, поцеловал в макушку и скомандовал:

– Рассказывай.

– Давай поспим? – робко предложил Билл, тут же ощутив захват сильных пальцев на подбородке.

Том приподнял его голову, долго и внимательно смотрел в глаза, после чего вернул ее на прежнее место, снова поцеловал и повторил:

– Рассказывай.

– Мне всего пятнадцать было, когда я школу закончил, – медленно заговорил Билл, смирившись. – Поступил в университет. На меня, как на малолетку, никто поначалу внимания не обращал. Жил я дома и в компаниях не светился. Всё время учеба отнимала.

– А что ты изучал? – перебил Том, поглаживая его по спине. Кожа была нежная, а пальцы немного шершавые от профессиональных мозолей, это и раздражало, и было приятно одновременно.

– Социология и политология, – ляпнул Билл первое, что пришло в голову. Том, к счастью, не стал вдаваться в подробности. – Ну, в принципе, это и есть вся моя история. Иногда обращали внимание на меня. Иногда я. Пару раз это даже совпадало. Я как-то на свидание ходил. У нас с ним до поцелуев дошло, - рука на его талии напряглась, сдавив ребра, – но ни о чем большем речи не заходило. Когда закончил учиться, и появилось свободное время, мне уже двадцать исполнилось, и признаваться в этом возрасте в том, что ты до сих пор девственник, как-то не очень удобно. У меня был выбор, либо переспать с первым встречным, несмотря на отвращение, либо оставаться чистым и непорочным, - иронично хмыкнул Билл. - И я просто не стал на этом зацикливаться. Не ходишь на свидания – нет проблемы. Теперь точно все.

– Но мне же ты смог признаться? – не отставал Том.

– А у меня был выбор? – удивился Билл, приподнимая голову.

– Не-а. Не было, – самодовольно ухмыльнулся гитарист, чмокнув его в губы.

Потом еще раз. И еще. Поцелуй затягивался, становясь более глубоким и страстным. Том опять навалился на него, вжавшись бедрами…

– Стоп, – пробормотал Билл, упираясь ладонями в широкую грудь. – Второй раз я этого просто не переживу.

– Мне, конечно, лестно, что ты считаешь меня суперменом, – хмыкнул Том, перекатываясь на спину. – Но я сейчас тоже мало на что годен.

– Кстати, спросить хотел, – снова устраиваясь у него на груди, проговорил Билл. – В отличие от меня ты был вполне в себе уверен и готов ко всему. У тебя ведь были парни раньше.

– Случалось пару раз, – было заметно, что говорить об этом Том не очень хочет.

– Я думал, ты только с девушками встречаешься. Расскажи?

– Да ничего такого. Молодой был, глупый. Всего попробовать хотелось, а тут такая популярность. Мы когда известными стали, совсем еще зеленые были. Малолетки... вот от вседозволенности крышу и снесло. Дэвид, конечно, следил, но разве за всем углядишь? Первый раз по пьяни было. Один мальчик-одуванчик целый вечер вокруг меня крутился, ну я и не удержался, сейчас смутно помню, чего там происходило. Утром немного пострадал, а потом забил.