***

Том нервничал. Сильно. Этой ночью он спал от силы пару часов. Переживал из-за того, как пройдет концерт. Первый после срыва. Никаких припадков за последние пару недель у него не было, и это радовало. Но ведь ничего серьезного за это время тоже не происходило. А сегодня концерт. Он всегда немного нервничал перед выступлением. Испытывал легкое, приятное волнение от наполняющего кровь адреналина. Ему очень нравилось это состояние. Он ждал его. Наслаждался им. Но только не в этот раз. Срыв, страх, недовольство собой мешали, да еще и этот… крашеный.

Как Том ни старался, мысль о Дэвиде и Билле не желала оставлять его в покое. Он полночи прокручивал в голове вчерашнюю милую беседу своего помощника с продюсером. Обзывал себя дураком. Убеждал в том, что все это чистой воды бред. Кривился от отвращения. И с настойчивостью закоренелого мазохиста продолжал рисовать все новые и новые картинки, из-за которых к утру чувствовал себя грязным и потрепанным, как старая половая тряпка.

В студию он приехал первым. Они всегда собирались там, а потом все вместе ехали к месту проведения мероприятия. Том взял гитару, сел на диван и стал тихонько перебирать струны, чувствуя, как туман в голове начинает рассеиваться. Минут через тридцать пришел Густав, кивнул в знак приветствия и, забившись в кресло, задремал. Том продолжал играть, нетерпеливо поглядывая на дверь.

Потом подтянулся Георг. Макс еще не приехал, но это никого не удивляло, их звезда предпочитала появляться в последний момент, добираясь самостоятельно. А вот то, что помощника все еще нет, было странным. Раньше за ним такого не наблюдалось.

«Может, случилось чего? – забеспокоился Том, но потом одернул сам себя: – Ага, или бурная ночь так утомила, что проспал. Бл*ть, да что ж такое-то?!».

Он все еще продолжал материться, когда дверь в очередной раз открылась, и решительной походкой влетел Билл. Глаза блестят, губы улыбаются, в руках два стаканчика с кофе.

«А еще ярче накраситься не мог?! – мысленно взревел Том. – И почему стаканчика два?!»

– Доброе утро, – привычно вежливо поздоровался Билл и протянул ему один из стаканчиков. Второй с милой улыбкой отнес Георгу. – Черный, без сахара.

– Вау! Спасибо огромное! Ты просто прелесть! – принялся расхваливать его басист, с благодарностью принимая подарок.

Том, глядя на эту картину, чуть не подавился сделанным уже глотком.

«Какого хрена?! Куда только Дэвид смотрит?!» – словно почувствовав, что он здесь жизненно необходим, в комнату ворвался продюсер.

– Все собрались? Молодцы, – Йост как всегда был напорист и энергичен. – Давайте по машинам. Времени не так уж и много, а вам еще аппаратуру проверить надо.

Когда все вывалились на улицу, выявилась одна небольшая проблема. Обычно Дэвид ехал на своей машине, а они втроем на другой, с водителем. Джип был огромным, и помещались они в нем совершенно спокойно, но вот лишнего человека девать было некуда.

– Может, со мной поедешь? – предложил Дэвид Биллу. Том, услышав это, чуть не зарычал.

– Нет, спасибо, я на своей. Буду держаться джипа. Да и куда ехать я знаю, – отклонил предложение Билл.

– Ну, как хочешь. Что ж, тогда, поехали? – не стал возражать мужчина.

А на месте выяснилось, что инструменты еще не привезли. Машина с ними застряла в пробке и когда будет, неизвестно. Все поматерились, постонали и отправились искать, чем бы себя занять на неопределенное время.

Том решил побыть в одиночестве и, узнав, где его гримерка, пошел туда. За спиной предсказуемо раздавались тихие, торопливые шаги. Зайдя в комнату, они оба замерли, несколько секунд неотрывно глядя друг на друга. Первым не выдержал Билл:

– Тебе ничего не нужно? Еще кофе или, может быть, чего-нибудь другого?

– Ты спишь с Йостом? – в лоб спросил Том.

Билл несколько секунд непонимающе смотрел на него, а потом засмеялся. Громко и совершенно искренне. Каждый звук этого звонкого, заразительного смеха, достигая Тома, словно впивался в кожу, причиняя острую боль.

– Ты дурак? – наконец смог выдохнуть он, осторожно, чтобы не размазать тушь, вытирая набежавшие на глаза слезы.

В голове словно что-то переклинило. Том мог поклясться, что слышал тихий резкий щелчок, после которого всё будто разложилось на отдельные кадры. Раз – веселые, блестящие глаза напротив. Два – пальцы на длинной шее, ширины ладони не хватает, чтобы закрыть ее всю, и эти же глаза, только теперь распахнувшиеся от страха и нехватки воздуха. Три – губы, красивые, очень близко, судя по движению, они что-то произносят, но звука не слышно. Четыре – шаг, в поисках стены для опоры. Пять – худое, жилистое тело, выгнувшееся в его руках.

Всё смешалось и закружилось, затягивая куда-то, где темно и жарко. Глаза. Губы. Хриплое горячее дыхание. Длинные тонкие пальцы, смявшие футболку. И Том не выдержал. Заскулил тихо и жалобно и впился в эти губы напротив. Лишь бы не видеть, как они двигаются. Не смотреть в огромные, умоляющие, сводящие с ума глаза.

Он толкнулся языком в мягкие на вид губы и зарычал от отчаяния, натолкнувшись на преграду зубов, которые не желали пропускать внутрь. Билл дергался в его руках и что-то протестующее мычал. Том не обращал на это внимания, продолжая напирать и жадно шарить руками по телу. Почувствовав острые ногти, до боли впившиеся в шею, разозлился. Захватил нижнюю губу зубами, сжал, заставляя уступить, подчиниться.

В себя Том пришел от странного металлического вкуса, заполнившего рот. Замер, пытаясь сообразить, что это такое, тело в его руках больше не сопротивлялось, безвольно зажатое между ним и стеной, осторожно лизнул кончиком языка, вспоминая. Кровь. Он резко отшатнулся и уставился на Билла. Белое лицо. Черные глаза. Маленькая алая капля, скользящая по подбородку.

– Бл***ть!!!

Том машинально поднял руку, собираясь стереть текущую по лицу кровь, но замер, увидев, как дернулся Билл и каким ужасом наполнился его взгляд. Он хотел извиниться, объяснить, как сожалеет о том, что сделал, но нужных слов не находилось. Постояв еще немного и поняв, что ничего путного сейчас сказать не сможет, Том быстро вышел из комнаты. Ему необходимо побыть одному. Успокоиться перед концертом. А прощения попросить он успеет. Потом. Вечером. Когда все закончится.