Где-то Где-то огнями поздними город глядит в ночи, Где-то красивой осенью в душу печаль стучит, Где-то друзья вполголоса песни мои поют, И у костра, как водится, спирт под консервы пьют. Кто-то ночами смутными лечит себя стихом, Кто-то летит над утренним сонным материком, Кто-то неразделённою делится с потолком, Кто-то звезду зеленую прячет под каблуком. Где вы, мои счастливые молодости года, Где вы, мои красивые песенные поезда, Где твой чудак рассеяный, спросят мою жену, Ты же Мурманск, на севере, я у тебя в плену. Гек Финн Я бездомным марктвеновским Геком Убегу, уплыву на плоту, Понесусь по таинственным рекам И, как птица, замру на лету. Буду пальцами листьев касаться, Буду гладить бока валунов, И мне пляску исполнит, Сен-Санса, Ветер гор под холодной луной. Снегом дрогнувшим грянет лавина, И туман поплывет над рекой, Вечный плут весельчак Чипполино С книжной полки махнет мне рукой. Быть незлобным простым человеком И острей ощущать красоту… Я бездомным марктвеновским Геком Убегу, уплыву на плоту. 12 февраля 1971 Говоришь, чтоб остался я… Говоришь, чтоб остался я, Чтоб опять не скитался я, Чтоб восходы с закатами Наблюдал из окна, А мне б дороги далёкие И маршруты нелёгкие, Да и песня в дороге мне, Словно воздух, нужна. Чтобы жить километрами, А не квадратными метрами, Холод, дождь, мошкара, жара — Не такой уж пустяк! И чтоб устать от усталости, А не от собственной старости, И грустить об оставшихся, О себе не грустя. Пусть лесною Венерою Пихта лапкой по нервам бьёт, Не на выставках — на небе Изучать колера. И чтоб таёжные запахи, А не комнаты затхлые… И не жизнь в кабаках — рукав Прожигать у костра. А ты твердишь, чтоб остался я, Чтоб опять не скитался я, Чтоб восходы с закатами Наблюдал из окна, А мне б дороги далёкие И маршруты нелёгкие, Да и песня в дороге мне, Словно воздух, нужна! 1964 — начало 1965 Гонимые ветром
Не надо, не надо, не думай об этом! Всё, что тебя мучит, осталось вдали. Уходим, уходим, гонимые ветром, По гребням Памира, по крыше земли. Усталость спасёт от ненужных сомнений, И холод поможет заботы забыть, И склонятся, сдвинув морщинами тени, Серебряных гор утомленные лбы. Фантазия ветра уродует камень, Капризной судьбы ненадежна рука. Струна километров звенит под ногами, И горные реки взрезают века. А утром, при первом же всплеске рассвета, Когда открывает глаза красота, Уходим, уходим, гонимые ветром, По пыльным дорогам, по снежным хребтам… 8 августа 1967 Город Горы далёкие, горы туманные, горы, И улетающий, и умирающий снег. Если вы знаете — где-то есть город, город, Если вы помните — он не для всех, не для всех. Странные люди заполнили весь этот город: Мысли у них поперёк и слова поперёк, И в разговорах они признают только споры, И никуда не выходит оттуда дорог. Вместо домов у людей в этом городе небо, Руки любимых у них вместо квартир. Я никогда в этом городе не был, не был, Я всё ищу, и никак мне его не найти. Если им больно — не плачут они, а смеются, Если им весело — грустные песни поют. Женские волосы, женские волосы вьются, И неустроенность им заменяет уют. Я иногда проходил через этот город — Мне бы увидеть, а я его не замечал. И за молчанием или за разговором Шёл я по городу, выйдя и не повстречав… Поездом — нет! Поездом мне не доехать. И самолётом, тем более, не долететь. Он задрожит миражом, он откликнется эхом. И я найду, я хочу, и мне надо хотеть. Конец октября 1964, Шерегеш-Новокузнецк-Ленинград Гости Наговорили мне: Мол, нелюбим. Нагородили мне: Живет с другим. К стенке поставили, Льда нанесли… Льдинки растаяли, А сами ушли. Плакать заставили, Только зачем? Все мне оставили, А сами ни с чем. Крутится-вертится Шар голубой… А мне все верится: Буду с тобой. Наговорили вы: Мол, нелюбим… Что натворили вы — Живу один… 1966 |
