Борьба за культурные и светские преобразования порой принимала жестокие формы. В 1930 году мусульманские фанатики убили молодого армейского офицера Кубилая. Его окружили, повалили на землю и медленна отпилили ему голову ржавой пилой, выкрикивая: «Аллах велик!». Толпа в это время одобрительными возгласами поддерживала мучителей. С тех пор Кубилай считается как бы «святым» кемализма.

В свою очередь, и кемалисты расправлялись со своими противниками без жалости. Мустафа Кемаль обрушился на дервишей, закрыл их монастыри, распустил ордена, запретил собрания, церемония и особую одежду. Уголовный кодекс запретил политические ассоциации на базе религии. Эго был удар в самую глубину, хотя он и не достиг полностью цели: многие дервишесКие ордена были в то время глубоко законспирированы.

Совершив религиозную реформу, Кемаль провел реформу и в области образования. Турецкое министерство просвещения взяло под свой контроль все религиозные школы. Медресе, существовавшее при мечети Сулеймана в Стамбуле, которое готовило улемов высшего ранга, было передано богословскому факультету Стамбульского университета. В 1933 году на базе этого факультета был открыт Институт исламских исследований.

Преобразования Кемаля затронули традиционную культуру. В частности, кемалисты решили внедрить в обиход европейскую одежду. В одной из речей Мустафа Кемаль объяснял свои намерения таким образом: «Было необходимо запретить феску, которая сидела на головах нашего народа как символ невежества, небрежности, фанатизма, ненависти к прогрессу и цивилизации, и заменить ее шляпой — головным убором, которым пользуется весь цивилизованный мир. Таким образом, мы демонстрируем, что турецкая нация в своем мышлении, как и в других аспектах, ни в коей мере не уклоняется от цивилизованной общественной жизни». Или в другой речи: «Друзья! Цивилизованная международная одежда достойна и подходяща для нашей нации, и Мы все будем носить ее. Ботинки или башмаки, брюки, рубашки и галстуки, пиджаки. Конечно, все завершается тем, что мы носим на голове. Этот головной убор называется «шляпа».

В 1925 году Кемаль начал свою кампанию против фесок как символа религиозного традиционализма. Ношение фески было запрещено. Был издан декрет, который требовал от чиновников носить костюм, «общий для всех цивилизованных наций мира». Сначала обычным гражданам позволялось одеваться, как они хотят, но затем фески объявили вне закона.

Для современного европейца насильственная смена одного головного убора другим может показаться не столь важной. Для мусульманина это было делом чести. С помощью одежды турок — мусульманин отделял себя от гяуров. Феска в то время была распространенным головным убором мусульманина — горожанина. Вся остальная одежда могла быть европейской, но на голове оставался символ османского ислама — феска. Кроме того, в 1925 году был отменен старый календарь и принят григорианский.

В 1928 году ислам официально был лишен статуса государственной религии, а осенью того же года был издан декрет о переходе с арабского алфавита на латинский.

Эта последняя реформа имела огромное значение. Она сделала практически невозможным для турецкой молодежи, получившей образование на латинице, доступ ко всему огромному массиву исламской литературы. Она способствовала изучению европейских языков и она же облегчила проблему распространения грамотности. Введение латиницы не только облегчало обучение населения — оно знаменовало новый этап разрыва с прошлым, удар по мусульманским верованиям. Новый алфавит был подготовлен за несколько недель. Президент республики Кемаль говорил: «Граждане, мы должны принять новые буквы для нашего прекрасного языка… Мы должны освободиться от непонятных значков, в железных тисках которых наш мозг томился в течение веков… Научитесь без промедления этим новым турецким буквам. Обучите им весь народ, крестьян, пастухов, грузчиков, лодочников. Рассматривайте это как патриотический и национальный долг». Кемаль не уставал убеждать в этом сограждан. Во время одного из народных праздников он обратился к собравшимся почти с теми же словами: «Мои друзья! Наш богатый гармоничный язык сможет выразить себя новыми турецкими буквами. Мы должны освободиться от непонятных значков, которые в течение веков держали наши умы в железных тисках. Мы должны быстро выучить новые турецкие буквы. Мы должны обучить им наших соотечественников, женщин и мужчин, носильщиков и лодочников. Это нужно считать патриотической обязанностью. Не забывайте, что для нации позорно на десять — двадцать процентов состоять из грамотных и на восемьдесят — девяносто из неграмотных».

После внедрения латиницы открылись возможности для более глубокой языковой реформы. Мустафа Кемаль основал лингвистическое общество. Оно поставило своей задачей уменьшить и постепенно удалить арабские и грамматические заимствования, многие из которых закрепились в турецком культурном языке.

Поэтому вскоре как дальнейшее продолжение реформы языка — последовало более смелое наступление на персидские и арабские слова. Арабские и персидские языки были классическими языками для турок и внесли в турецкий такие же элементы, как греческий и латинский в европейские языки. Реформаторы из лингвистического общества были настроены против арабских и персидских слов как таковых, даже если они составляли значительную часть языка, на котором каждый день говорил турок. Они подготовили и публиковали список чужеродных слов, осужденных на удаление из языка. А тем временем лингвисты собирали «чисто турецкие» слова из диалектов, других тюркских языков, древних текстов, чтобы найти замену. Когда ничего подходящего не находили, изобретали новые слова. Термины европейского происхождения, столь же чуждые турецкому языку, не подвергались гонениям и даже импортировались, чтобы заполнить пустоту, создавшуюся после отказа от арабских и персидских слов.

Несмотря на то, что реформа была необходима, многие не соглашались с ее крайними мерами. Попытка отделиться от тысячелетнего культурного наследия вызывала скорее обеднение, чем очищение языка. В 1935 году новая директива остановила на некоторое время изгнание привычных слов, восстановила какую — то часть арабских и персидских заимствований.

Как бы то ни было, турецкий язык менее чем за два поколения существенно изменился. Для современного турка документы и книги шестидесятилетней давности с многочисленными персидскими и арабскими конструкциями несут на себе печать архаичности и средневековья. Турецкая молодежь отделена от сравнительно недалекого прошлого высокой стеной. Результаты реформы благотворны, В новой Турции язык газет, книг, правительственных документов примерно тот же, что и разговорный язык городов.

В 1934 году было решено отменить все титулы старого режима и заменить их обращениями «господин» и «госпожа». Одновременно с 1 января 1935 года вводились фамилии. Мустафа Кемаль получил от Великого национального собрания фамилию Ататюрк (отец турок), а его ближайший сподвижник, будущий президент и лидер народно — республиканской партии Исмет — паша — фамилию Иненю. По месту, где он одержал крупную победу над греческими войсками.

Особых правил по выбору фамилий не было. Поэтому каждый мог выбрать себе то, что хотел. Большинство турок придумали себе вполне подходящие фамилии. Ахмет — водовоз стал Ахметом Водовозом. Исмаил — купец остался Купцом и т. д. Реформы, проведенные Ататюрком, уникальны с той точки зрения, что никому до Ататюка не удавалось в такое короткое время превратить отсталое, религиозное государство в светскую, просвещенную республику.

XX век имеет полное право называться веком революций. Именно в этот век были разработаны такие технологии, которые позволяют проводить подобные мероприятия в любых странах, с любыми формами правления.

США также пережили культурную революцию, в результате которой господствующие высоты заняла новая элита. Советник американских президентов Никсона и Рейгана Патрик. Дж. Бьюкенен полагает, что это была самая настоящая революция, которая проходила тихо, незаметно, постепенно и завершилась успешно. Культурная революция затронула образование, религию, традиционную культуру, семейные ценности и т. д. Она была вызвана тем, что у новой американской элиты возникла острая потребность контролировать огромную толпу американских граждан, не прибегая к государственному насилию. Для реализации этой цели американской элите необходимо было изменить человека, его моральные и нравственные стороны, его образование и образ жизни.