Раскатившийся зов к водной стихии накрыл Потустороннего, раскрывая тайну его присутствия. Придя в отчаяние, Бродяга выпустил щупальца, выстреливая из них водой.

Оника едва успевала перемещать плот из-под ударов толстых струй воды, попадание даже одной из которых разбило бы лед вдребезги. Создав водоворот, девушка пыталась сбежать от неприятеля. Нос плота задирался, океан ревел, а ветер грозился швырнуть магов в объятия взлетающих над поверхностью шипучих столбов воды.

Разъяренный тем, что цель бессовестно избегает атак, Бродяга сложил щупальца в ряд, выстреливая разрезающим воду широким потоком. Понимая, что уходить некуда, Оника попыталась остановить надвигающееся снизу лезвие, но сумела лишь уменьшить его напор. Льдина треснула от удара, а растревоженный океан взбугрился, раскидывая магов.

Послав водяную ладонь поймать брата, девушка заново создала два ледяных плота, наросты на которых крепко обхватили ноги магов. Течения кружили вокруг них, терлись друг о друга спинами, готовые в любой момент увести Кристара и Онику из-под удара. Дальше бежать было глупо.

— Не бойся! — выкрикнула девушка, перемещая брата на десяток метров за спину, подальше от черноты, прячущейся в водах перед ней.

Погрузив руку в беспокойные воды океана, Оника выпустила энергию, обращающую все на своем пути в лед. Треск замерзающего океана прервал раскат грома, сопроводивший удар Бродяги, расколовшего свою темницу. Чудовище вынырнуло на поверхность, роняя с дряблой спины ледяные щепки. Там, где острые края вспороли серую плоть, остались глубокие порезы, которые тут же затянулись, стоило желеобразной волне пройти по туловищу зверя.

— Еще один потусторонний? — выдохнул Кристар, не отрывая взгляда от начавшей слабо мерцать кожи. Ее покрывали бледно-зеленые пятна, тускло светящиеся и сообщающие Бродяге все необходимое о местности вокруг.

Он был похож на гигантскую медузу, вскинувшую свое бесформенное щупальце. Кожа расползлась в сторону, образуя засасывающий воду провал. Конечность Бродяги заходила ходуном, вытягиваясь и сжимаясь: набрав давление, он выстрелил в Онику плотной струей, по пятам следующей за своей целью.

Бродяга вырастил еще одно щупальце, готовящееся к выстрелу, когда заряд первого иссякнет.

Вращающееся узкое колесо воды, вперемежку с ледяными иглами, врезалось в чудовище, отрезая щупальце, которым зверь пытался защититься. С сочным хлюпаньем оно влетело в плоть и разделило ее надвое, окрашиваясь в алый цвет. Прорезав зверя насквозь, лезвие рассыпалось ливнем брызг.

— Одного размера недостаточно, — ухмыльнулась Оника. Сочащиеся розоватой слизью половины чудовища клонились к воде. Внезапно размякшая плоть вздрогнула, и разрезанные части воссоединились, всасывая в себя края раны.

— Проклятье! — подобравшаяся к чудовищу слишком близко, Оника отплыла на плоту к брату, напряженно глядя на противника. — С такой способностью исцеляться остается только разорвать чудовище на кусочки или попытаться заморозить.

— Позволь мне, — неожиданно произнес Кристар.

Девушка взглянула на брата, в глазах которого горела уверенность. Она и забыла, что магия огня снова на ее стороне.

— Я бы не стала рисковать взрывать его, с твоим-то контролем количества вливаемой энергии. А эта тварь не позволит нам отойти на безопасное расстояние.

— Просто не дай ему задеть нас. Кажется, я знаю, что делать.

Девушка разделилась с братом, уходя от нового водяного удара чудовища. Пусть и пугающая сначала, тварь оказалась не так страшна, а ее атаки примитивны и однообразны. Оника могла позволить Кристару упражняться на противнике, урон от которого она в силах предотвратить, тем более что ему было бы полезно заполучить опыт настоящего боя, прежде чем они доберутся до материка.

Согласившись на оставшийся не озвученным план Кристара, Оника внимательно следила за движениями чудовища, вовремя уводя плоты из зоны поражения. Чтобы нанести удар, юноше нужно было подобраться ближе, и Оника направилась за плотом брата, чтобы отвлечь внимание на себя.

Бродяга был в ужасе. Сладкие, чарующие сгустки энергии находились совсем близко, заставляя внутренности сжиматься в судорогах предвкушения, а сознание беспорядочно метаться по тесной сети нервов. Желанная энергия раз за разом ускользала, отсрочивая момент абсолютного блаженства и увеличивая вероятность появления других Бродяг. Они наверняка уже учуяли разлившийся по округе аромат редчайшего переплетения сил.

Возле Бродяги появилась сфера огня. Она зависла в воздухе рядом с одним из щупалец чудовища, настолько плотная и ровная, что больше походила на маленькое солнце, чем на сгусток пламени. Через несколько мгновений с другой стороны родилась еще одна звезда, ослепляя и высушивая кожу. Выпустив еще с десяток щупалец, Бродяга наполнил воздух ревом воды, пытаясь потушить пламя, но сферы шипели и пускали пар, продолжая пылать. Вспыхнув ярче, они сдвинулись с места, скользя по орбите вокруг чудовища, быстрее и быстрее, пока их полет не стал неуловим для глаза, слившись в сверкающее золотом кольцо.

— Что ты делаешь, Кристар? — пробормотала Оника, ветром отгоняя от себя жар. Кольцо разгоралось все ярче, становясь шире и горячее. Воздух трещал, и ему вторила лопающаяся кожа твари.

Бродяга отступал. Он решил спрятаться в воду, но проклятое кольцо огня последовало за ним. А затем пришла боль. В центр кольца ворвались десятки крошечных огоньков, насквозь пробивающие Бродягу и возвращающиеся к огненной гране, чтобы после устремиться назад. Плоть спекалась, а лимфа закипала и пузырилась. Бродягу морщило, словно брошенный в костер листок, а по волнующейся воде расплывались маслянистые разводы.

Сжимаясь вместе с чудовищем, кольцо превратилось в огромную сферу пламени и обхватило его со всех сторон. Выплюнув облако пара, оно сжалось до размера тыквы и пропало, а с ним исчезли и тревожные отблески на воде.

Океанические воды вернулись к прежнему спокойствию, легкомысленно позабыв о произошедшем среди их просторов. Но Оника помнила. И помнил Кристар. Плывя на ледяном плоту в опускающихся сумерках, он думал о потустороннем и порыве, побудившем его вступить в бой. Двигала ли ним энергия огня или он сам хотел расправиться с врагом? Кристар не знал верного ответа на этот вопрос, но одно было абсолютно ясно — он боялся.

Его не пугало то, что он, со всем своим миролюбием и доброжелательностью, так легко отобрал жизнь, пусть и напавшего на него с сестрой существа. Кристара настораживало именно отсутствие каких-либо тревожных чувств. Так, словно он привык изо дня в день бороться с Потусторонними, пуская кровь и сжигая плоть. И эта безмятежность холодила спину.

— Ты хорошо справился, — от внимательных глаз сестры не укрылось состояние Кристара. — Отец бы сказал, что твои атаки оригинальны и выразительны.

— Ты думаешь? — каждый раз он трепетно ловил каждую фразу, упоминавшую об отце, будто бы прикасался к таинственному сокровищу.

— Уверена. Я вот как-то услышала от него в свой адрес обратное. Ну и поделом мне, — Оника усмехнулась, уловив непонимание на лице брата. — Тогда я осваивала твою силу и сидела затворницей в Храме Первого. Помнишь?

Кристар кивнул. Уныние в его глазах не исчезло, побуждая Онику продолжить разговор.

— Не вздумай сомневаться в моих словах. Для мага, который только пару дней как знаком со своей стихией, ты показываешь результаты более чем гениальные. И откуда это все только взялось в твоей голове? — девушка вспомнила огненные сферы, летавшие так быстро, что глаз успевал отследить лишь их переплетенные хвосты.

— Забыла, что я всегда мечтал быть укротителем стихии? Конечно, я и представить не мог, что мечты станут явью, а уж о том, что породнюсь с огнем, и мысли не было, но я привык думать о том, чтобы делал, если бы мне подчинилась одна из стихий, — Кристар смущенно улыбнулся, — начитавшись книжек всяких.

Беседа с сестрой отвлекла его от тягостных мыслей, а материк, расправивший на горизонте бугристые плечи, еще больше взбодрил. Когда под плотом, спрятанным в поднятом Оникой тумане, зашелестел песок, на небе проступили первые звезды. Убедившись, что в округе нет никого, кроме чаек, дерущихся за выброшенных на берег моллюсков, девушка развеяла марь. Серый утес нависал над узкой полоской мокрого от прилива берега, простираясь вдаль, насколько хватало глаз.