Девушка онемела, когда Кристар прижал ее к себе и поцеловал в лоб.

Пробудившись от зимней спячки, пузатое солнце щедро грело землю, разгоняя таящий снег по ярам и пригоркам. Редкие облака, медленно разрываемые на лоскуты порывами ветра, плыли по небу, оставляя в душе необъяснимое чувство тоски.

Здесь, под сенью соснового бора притаились белые сугробы, бережно хранящие следы навестивших их людей. Их было двое, как и всегда: два высоких тонких силуэта на краю скалы, в истязаемых ветром плащах, дожидавшихся третьего. Как и было договорено, Командор Ордена приходил один.

С приближением Сапфировой Маски Ульен отошел в сторону, замерев среди дрожащих игольчатых ветвей. Первого советника злила неприступность разума мага. Он мог заставить его испытать невообразимую боль, но мысли Командора оставались скрытыми за неприступной стеной.

— Рада, что ты нашел время, — Арнора сняла капюшон, и ветер тут же растрепал собранные фигурной заколкой волосы. — Я ценю все, что Орден делает для Огнедола в эти тревожные дни.

Фардн безмолвно смерил женщину взглядом. Она наслаждалась каждым мгновением их встреч, купаясь в ощущении собственного превосходства.

— Ты слишком беспокоишься и зря не доверяешь мне. Погляди сам — мальчик цел и здоров, и, больше того, я думаю, что он вполне счастлив.

Магу не нужно было приглашение Всевидящей Матери, чтобы с трудом сдерживаемым нетерпением прикоснуться к стоящей на треноге подзорной трубе. Фардн знал, зачем он здесь и на что имеет право и без слов ступающей за ним по пятам женщины. Со скалистого отрога открывался вид на озеро и стоящий на его берегу дворец, ослепительно сверкающий в молодых лучах весеннего солнца.

Подзорная труба смотрела прямо в сад, пока еще серый и безликий, но Фардна интересовало не это. Все его внимание было приковано к юноше, сидевшему на чаше спящего фонтана под неизменным контролем церковников. Он улыбался, слушая мелодии, наигрываемые на дудке, расположившейся рядом девушкой. Узнав в ней свою дочь, Фардн порадовался, что его эмоции скрыты под непроницаемой маской.

— Как видишь, я старательно исполняю условия нашего соглашения, — с приторными нотами снисходительности сказала Арнора, когда маг отстранился от подзорной трубы. — Кто бы мог подумать, всего один мальчик, сам того не подозревая, хранит мир в целом государстве. Тебе не стоит волноваться за сына, Фардн. Он не знает нужды, с ним обращаются, как с особой благородных кровей, и во всем дворце не сыщется человек, желающий навредить ему. Пока ты делаешь, что велено, конечно.

Арнора улыбнулась, бросив короткий взгляд на застывшего среди деревьев Первого советника. Он хорошо знал, как лживо спокойствие женщины, старательно изображавшей торжество победителя. Всевидящей Матери было не скрыть от ментального мага, что она имела неосторожность привязаться к своему воспитаннику. Арнора надеялась, что, как и пятнадцать лет назад, ей достанет воли отвергнуть часть души во имя государства. Но, если годы все же смягчили ее сердце и подточили твердость ее воли, Ульен был тем, кто обязался действовать бесстрастно в случае необходимости.

Они стояли друг напротив друга, каждый скрывая свою суть: Арнора — за безукоризненной улыбкой, Фардн — за вобравшей всю зелень вечернего леса маской.

— Сними ее, — не скрывая надменности, велела женщина. Маг не пошевелился, стараясь подавить всколыхнувшееся внутри пламя ярости. — Чего стоишь? Твоя обязанность — исполнять мои приказы. Так сними же ее!

Противиться и дальше было глупо. Арнора привыкла получать от Командора Ордена все, что пожелает, и любое сопротивление не имело смысла — все козыри были в руках ненавистной ему женщины.

Фардн поднес руку к лицу, и каменная маска, отпущенная сознанием мага на волю, тяжело упала в ладонь. Четыре старых шрама обезобразили лицо мага, расползаясь по чертам неровными косыми спайками. Исказив линии носа и губ, глубокие порезы навсегда лишили левый глаз зрения.

— Как жаль, — к ядовитому сочувствию прибавились прикоснувшиеся к рубцам пальцы женщины. — Это было лишним, но ты сам виноват в своих бедах. Созданный Церковью мир не был идеален, но разве стоило его крушить? Этот мятежный дух в вас, родившийся из способности попрать силы природы, — если его не подчинить, не контролировать, он несет только разрушение и боль. Не только людям вокруг, но и вам самим.

Арнора убрала руку от лица мага и пошла к ожидающему ее Ульену.

— Ровно через полгода, Фардн. А теперь возвращайся к своим обязанностям и разберись, наконец, с этим звериным нашествием.

Сапфировая маска вернулась на свое место, не успев забыть тепло человеческой кожи. Солнечный свет тонул в зеленых изгибах, опускаясь на самое дно, чтобы однажды пробудиться и вырваться на свободу неистовым огнем.

Легкое алое платье, совсем не подходящее для прогулок ранней весной, ярким пятном маячило среди пустивших почки деревьев. Белые коленки выглядывали из-под ажурной юбки. Ветер перебирал короткие, как у мальчишки, волосы, скрывавшие замысловатую татуировку. Черные тонкие линии спускались по лбу, подчеркивали линию бровей и спиралью скручивались на висках, озорно оттопырив кончики. Подвижные губы растягивались в улыбке, проявляя ямочки на щеках, тогда как серые глаза пытливо смотрели на мир, страстно желая раскрыть все его тайны.

Дата, когда Арнора позволяла Сапфировой Маске увидеть сына, прошла. Тогда Оника не без улыбки встретила пришедшую ровно в срок горничную, сообщившую, что ей поручено полностью освежить покои, тогда как молодая чета может насладиться первым теплом в саду. День подошел к своему концу, но ни вечером, ни с новым рассветом Кристар так и не заикнулся о своем решении. Как и обещала, девушка не беспокоила брата вопросами, стараясь играть роль одной из придворных дам, регулярно посещая занятия по шитью и поэзии, и гостеприимно улыбаясь иногда заглядывавшему на ужин Зоревару.

Со времен Оника начала думать, что брат не хочет покидать дворец и расставаться с важными для него людьми. Она окончательно уверилась в своих догадках в день приезда сестры и младшей дочери Арноры, когда привлекающая взгляды девочка, не внимая просьбам Лиссии, пробежала по аллее и повисла на шее закружившего ее Кристара.

— Как ты выросла, Эльса, только посмотри! — юноша поставил девочку на землю. — Четыре года прошло. Кто бы мог подумать, что ты станешь так…

— Похожа на мальчишку? — девочка перебила его и взлохматила свои волосы. — Пришлось сбрить косы, чтобы мастера смогли нанести узор. Слава Небесам, мне дозволено отрастить их снова.

— Ты прекрасна и без своих кос, — Кристар, чувствуя неловкость, взглянул на стоящую в стороне у фонтана Онику, со сдержанной улыбкой наблюдавшую за встречей. Излучающая жизнелюбие и радость девочка, чем-то напоминала ей Мелиссу. — Эльса, я хочу познакомить тебя с Рони, моей супругой.

Кристар едва не произнес «сестра». В груди застрял неприятный комок: юноша принимал ложь обитателям дворца как необходимость, но обманывать подругу детства оказалось в разы неприятнее.

— Это честь для меня, познакомиться с вами, — Оника склонилась в поклоне, когда ее затылок пронзила боль, пустившая круги перед глазами.

Дыхание сперло от чужого разума, нагло ворвавшегося в ее сознание, раскидывая в разные стороны старательно созданную личность бывшей горничной Рони. Вторженец жадно перерывал ложные воспоминания, мечась из угла в угол в поисках сокровенных тайн. Раз за разом сила билась о неприступное сознание Оники, вызывая приступы головокружения. В носу защекотало, и на поднесенной к лицу ладони остались капли крови.

— Эльса, что ты делаешь?! — Кристар кинулся к сестре.

Стоя у входа во дворец вместе с Арнорой, Лиссия внимательно следила за происходящим у фонтана. Она была полностью осведомлена о девушке-маге и давно проверила ее сознание, не найдя ничего, что не было бы известно Первому советнику и Всевидящей Матери.